Джеймс Твайман - Эмиссары любви. Новые Дети говорят с миром
— Послушай, я еще раз тебе говорю, — в голосе Тенсина послышалась неожиданно резкая нотка. — Я — не те паранормальные дети, с которыми ты встречался. Я Тулку. Я был здесь от самого начала и буду до самого конца времен.
— Думаю, то же самое можно сказать и о детях, с которыми я встречался, — ответил я. — На самом деле, истина одна для всех, если можно так сказать. Едва ли справедливо будет выделять одного человека за счет остальных, превозносить как более святого или даже просто более продвинутого, чем другие. Именно в этом, я так считаю, одна из самых больших проблем для нас. Ведь, по существу, мы все одинаковые в чем-то по-настоящему главном, и как раз на этом нам следует сейчас сосредоточиться, а не на различиях.
— Я согласен с каждым твоим словом, — ответил Тенсин. — Но ты никогда не поймешь, что значит быть Тулку, ведь нас можно пересчитать по пальцам одной руки. Твои встречи с детьми — это и в самом деле очень важно, и Его Святейшество тоже говорил мне о них, но я другой.
— Значит, ты не знаешь, что это за вопрос?
— Почему же — знаю, но сейчас не считаю нужным распространяться об этом. Время, когда мне можно будет открыть вам и это тоже, только должно наступить, но еще не наступило.
Что-то во всей этой беседе было не то и не так, я это чувствовал. Мое мнение о Тенсине не изменилось. Но, решил я, начиная с этого момента буду вдвойне внимателен ко всему, что он говорит. Еще раз Сонины слова эхом отозвались внутри меня, как и то странное чувство, что сопровождало их.
Это было очень похоже на предостережение. Но почему?
* * *Мой концертный тур тем временем близился к завершению. Вот-вот — и я уже дома, в Джошуа-Три, встречусь с ламой Тенсином, а не просто буду говорить с ним по телефону. Еще немного — и я смогу заглянуть в его глаза. Загляну, чтобы увидеть, что в них — полноводная река прозрения, на что я рассчитывал, или же бездонный колодец недоразумения, чего боялся. Я готовил себя к любой из этих ситуаций, но мне отчаянно хотелось верить в лучшее, как уже поверили в это все мои домашние.
Тем более что ситуация к тому времени разрослась так, как я вначале и помыслить себе не мог. Новость о мальчике-ламе продолжала шириться. Стоило только Тенсину шаг сделать из двери, как его тут же обступали толпы приезжих почитателей, буквально прочесывавших наш маленьких городок в надежде вычислить все-таки своего юного гуру. Жителям Джошуа-Три, впрочем, было не привыкать к нашествию туристов, но раньше это были главным образом скалолазы и поклонники альтернативных видов спорта. Теперь у малоизвестного прежде городка появилось новое измерение, да такое, о котором прежде никто и помыслить не мог.
Уже возвращаясь домой, я остановился по пути в одном кафе, заказал чашку кофе-латте и стал невольным свидетелем беседы за соседним столиком. Две женщины обменивались новостями, скорее даже, сопоставляли все то, что каждой удалось разведать. Два дня они обшаривали все уголки города в поисках Тенсина, но пока что, судя по их отчаянному тону, поиски были безрезультатными. Пока те, кому это было известно, стойко хранили тайну, но едва ли стоило рассчитывать, что так будет продолжаться и дальше. Рано или поздно нас рассекретят, и тогда конец тишине и рабочей обстановке в нашем маленьком прибежище.
Вот и аллея, которая вела к нашему дому, показавшаяся мне в этот раз бесконечно долгой. Припарковав, наконец, машину на своем обычном месте и уже поднимаясь по ступеням к двери, я вдруг ощутил странное чувство в желудке, какой-то горячий и тугой спазм, так что первым делом даже подумал, не съел ли что-то не то по дороге. Или все же дело в другом и есть нечто такое, о чем я не позволяю себе думать? Дело было, конечно, не в той чашке кофе, которую я купил себе по пути. Этот спазм был первым предвестником того, с чем мне еще предстояло иметь дело.
Но стоило мне вспомнить, как же я соскучился по моим друзьям, по моим дорогим соседям по дому, которые так неподражаемо продержались все это время в самой сердцевине налетевшего урагана — ведь мы не виделись целых полтора месяца! — и я уже и думать не мог ни о чем другом, как скорей переступить порог. Первым, кто заметил мое появление, приветствовав меня заливистым лаем, был мой песик, Харли Кришна. А потом я увидел показавшуюся в дверях кабинета Стефани и Джоан, летевшую мне навстречу через холл.
— Джимми, наконец-то ты дома, — Джоан, а следом и Стефани бросились мне на шею. В это мгновение и я почувствовал, что вернулся домой.
— Вы тут без меня, похоже, не скучали, — сказал я, пытаясь не показать, как я растроган.
— Да-да, так и есть, — засмеялась Стефани, — нас прямо взяли в осаду. Остается только надеяться, что все, кто гоняется по всему городу за ламой Тенсином, пробегут мимо нас — в противном случае придется съезжать, не иначе.
По выражению лица Джоан я понял, что и сам Тенсин появился в комнате. Я оглянулся и впервые действительно увидел его. Он выглядел в точности, как я и представлял. Примерно одного роста со мной, в традиционной одежде тибетского монаха-буддиста. Побритая голова и лучезарная, как погожее утро, улыбка.
— С прибытием, Джимми, — сказал он. — Рад наконец-то лично с тобой познакомиться.
Поскольку я не знал, как принято приветствовать буддистских монахов, я сдержал свой первый порыв обнять его. Но он сам — я даже глазом не успел моргнуть — уже был рядом и обнял меня за плечи. Что ж, и в самом деле было приятно воочию увидеть и почувствовать прикосновение того, кто одним своим присутствием успел наэлектризовать всю округу. Он оказался именно таким замечательным, как все говорили, душа Мастера в теле пятнадцатилетнего мальчика. Мы посмотрели друг другу в глаза, и на какой-то миг я просто погрузился в этот взгляд, и оставался в нем, словно времени больше не существовало. Это было ни с чем не сравнимое переживание. Теперь и мне было понятно, почему так много народу мечется по городу в поисках этого необыкновенного мальчишки.
— Действительно, лама Тенсин, это огромная радость наконец-то встретить тебя. Одно дело — когда тебе по телефону рассказывают, что у вас тут творится, и совсем другое — увидеть все собственными глазами. Значит, у вас тут не дом, а секретная явка?
— Ты даже не представляешь, до какого градуса тут все накалилось, — поспешила ответить за него Джоан. — Одних подарков для ламы Тенсина, наверное, наберется с небольшой грузовичок, а тут еще постоянные приглашения выступить там-то, приехать туда-то… Приходится почти всем отказывать, потому что давка — не то слово, что сразу начинается…
— Да, и в самом деле давка, — сказал Тенсин. — Но именно этого и хотел его Святейшество. Это поможет мне практиковать сострадание. Эти люди, которые так рвутся ко мне, думают, что у меня есть что-то такое, чего нет у них. И стоит только это у меня стащить — так, наверное, они думают, — это сделает их счастливыми до конца жизни.
Меня так и подмывало напомнить ему о его же собственных словах, что он не такой, как все, что он Тулку… значит, мог бы немного снисходительней отнестись к этим людям. Но я так рад был наконец-то вернуться домой, что ни о чем другом заводить разговоры просто не было желания.
— А твои вещи? — всплеснула руками Джоан. — Куда нам тебя устроить? Ведь твоя комната…
— Их можно оставить в моей комнате, — спокойно сказал Тенсин, даже виду не подав, что это в общем-то моя комната.
— Действительно, куда же еще Джимми заносить свои вещи, как не в свою же комнату, — я еще только открыл рот, а Стефани ответила за меня.
— Конечно, я это и хотел сказать, — не переставая улыбаться, кивнул головой маленький лама. — Огромное тебе, кстати, спасибо…
— Не вижу в этом проблемы вообще, — сказал я. — Могу и в мансарде устроиться. Туда же занесу и свои чемоданы, ничего им там не сделается. Разницы, на самом деле, ника кой.
Тенсин улыбнулся, а во мне уже в который раз всколыхнулась странная смесь глубокой любви и подозрительности к этому мальчику. Какая-то часть меня откровенно гордилась тем, что он оказал честь быть здесь, что я могу делить с ним дом, комнату, да все что угодно. Но другая часть меня неотступно следила за ним, словно в любой миг маска могла свалиться с его лица и нашим глазам откроется нечто такое, на что меньше всего хотелось бы смотреть. Странное это было состояние, тем более что он абсолютно не давал нам никаких поводов для такой подозрительности, и в первую очередь мне. Я-то ведь только что с порога, в то время как другие уже успели прожить бок о бок с ним почти шесть недель. Если бы что-то было не так, они давно бы уже успели заподозрить неладное. И все же я ничего не мог поделать ни с собой, ни с этим странным чувством.
— И Майтрейя тоже рад, что ты вернулся, — продолжал как ни в чем не бывало Тенсин.
— А кто такой Майтрейя? — спросил я.
— Лама Тенсин переименовал твою собаку, — замешкавшись, немного виноватым тоном ответила за него Джоан. — Теперь он у нас не Харли, а Майтрейя.
