Владимир Дружинин - Варианты жизни. Очерки экзистенциальной психологии
Могут ли жертвы непротивлением злу насилием остановить лавину взаимоуничтожения? 2000 лет христианской эры показали, что люди не способны следовать словам Нагорной проповеди.
И все же еще раз (я не оригинален!), как и тысячи авторов до меня, процитирую Евангелие от Матфея:
«Вы слышали, что сказано: око за око и зуб за зуб. А я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую; и кто захочет судиться с тобой, и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду; и кто принудит тебя идти с ним одно поприще, иди с ним два. Просящему у тебя дай, и от хотящего занять у тебя не отвращайся. Вы слышали, что сказано: люби ближнего своего, и ненавидь врага твоего. А я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас».
«Экзистенциальный конструктор», или Жизнь как предмет творчества
Как искатели изумрудов, перебирающие руками тонны песка и гравия, мы надеемся найти счастье здесь и сейчас.
«Сознание, разум и воображение нарушили гармонию животного существования. Их появление превратило человека в аномалию, в каприз универсума. Человек – часть природы, он подчинен физическим законам и не способен изменить их; и все же он выходит за пределы природы… Брошенный в этот мир в определенное место и время, он так же случайным образом изгоняется из него. Осознавая себя, он понимает свою беспомощность и ограниченность собственного существования. Он предвидит конец – смерть. Он никогда не освободится от дихотомии своего существования; он не может избавиться от тела, пока жив, и тело заставляет его желать жизни»[52].
Нам отпущен миг времени и частица свободы для того, чтобы распорядиться своим мгновением, искрой сознания, осветившей мир. Ощущение времени как ресурса, «шагреневой кожи», убывающей независимо от удовлетворения или неудовлетворения наших желаний (вопреки О. Бальзаку), – это ощущение присуще лишь взрослым людям, имеющим возможность и желание размышлять о жизни.
Человек, погруженный в повседневность, защищен от страха смерти. Это самый надежный механизм защиты – возможность погрузиться в заботы и обязанности, не думая о смысле жизни.
Собственно, не каждому предоставляется возможность размышлять на тему «быть или не быть». Подавляющее число людей на Земле до сих пор погружено в тяготы повседневного существования: нужно лечить своих детей и заботиться о стареющих родителях, в поте лица добывать хлеб и картофель насущный, учиться или ежедневно восемь, а иногда и больше часов посвящать службе.
Люди вырываются из объятий «жизни-выживания», устраивая себе праздники: дни рождения, «золотые» и «серебряные» свадьбы, новогодние праздники и карнавалы. Но социальные условия вновь погружают их в борьбу с обстоятельствами. Ничтожные зарплаты и пенсии вынуждают людей предпринимать сверхусилия для поддержания своего существования на минимально приемлемом уровне. Но опять отключают электроэнергию, газ или горячую воду, и нужно доставать русскую «буржуйку» или керосиновую японскую печку. Человек не может привыкнуть к холоду, голоду и боли, а на лекарства нет денег…
По отношению к миллионам людей психологические рассуждения об активном выборе жизненного пути и самоактуализации звучат по меньшей мере нелепо.
Люди хотят «иметь» и не хотят «быть» не потому, что это результат их выбора (сознательного или бессознательного), а потому что необходимость биологического, психологического и социального выживания требует усилий для приобретения колбасы, одежды, обуви, мебели, машины.
Давление на личность, оказываемое социальным окружением, кастой, классом, настолько велико, что личность не может не приобретать атрибуты, вновь и вновь символизирующие принадлежность к определенному слою, иначе она будет вышвырнута за пределы социальной группы, что равнозначно порой психологической и даже физической гибели. Так гибли люди, покинутые сородичами, в эпоху палеолита.
Если десятки миллионов жителей России в начале XXI в. ведут «жизнь-выживание», то какие экзистенциальные проблемы мы – психологи – должны решать?
Проблемы существования возникают у человека, имеющего возможность выбрать, а затем пересмотреть свое решение, имеющего возможность думать о смысле своего и всеобщего бытия. Обратимость жизненного выбора – идея нереализуемая. Время необратимо – в одну реку не войти дважды, однако размышлять о смысле своей жизни может каждый.
Человек, осознавший время своей жизни как невосполнимый и ограниченный ресурс, может сделать попытку реконструировать свою жизнь. Но для этого необходимы уникальные условия. Во-первых, никакие внешние события, воздействие других людей, природные и психические катастрофы и прочее не должны браться в расчет.
Во-вторых, у человека должна быть минимальная внешняя гарантия его долговременного физиологического существования: крыша над головой, сумма на счете или долговременная работа, обеспечение под старость, возможность лечения на случай болезни и т. д. – все, что мы называем «социальной защищенностью».
Неслучайно на Западе люди активно конструируют свою жизнь и распоряжаются временем как ресурсом после ухода на пенсию. Они выбирают себе хобби, активно путешествуют, общаются, участвуют в социальной жизни. Как правило, все это вписывается в рамки «жизни как времяпрепровождения». Для всех прочих, стремящихся полноценно использовать время, существуют гедонистический и альтруистический варианты. Вариация на тему последнего – «благоговение перед жизнью» Альберта Швейцера, служение людям, спасение их жизни. Напомню, что А. Швейцер посвятил себя врачебной деятельности, а именно – уходу за прокаженными в далеком от европейской цивилизации Габоне. Но основной путь – творческий подход к самой индивидуальной жизни, реализуемый как своеобразный рефлексивный вариант «жизни как творчества» (см. соответствующую главу).
Предметом конструирования становится сама жизнь, любо своя, либо чужая. Но «творческое» сознание присуще далеко не всем. Трудно самостоятельно изобрести вариант жизни. Поэтому в конце XX в. возник рынок «стилей жизни». Множество интеллектуальных течений, школ, сект, религиозных общин, общественных организаций предлагают на выбор разнообразные «стили жизни», будь то «путь воина» или участие в психотерапевтической «группе встреч», которое для многих действительно превращается в образ жизни.
Свобода выбирать или конструировать собственный стиль жизни – достижение постиндустриального, информационного общества. Жизнь превращается в творческий процесс пересоздания самой жизни. И, разумеется, многие «кустарные» попытки создания собственных вариантов бытия не сравнимы с легкой возможностью выбора этих вариантов, как не сопоставимы по качеству автомобиль-самоделка и «мерседес» класса SL.
Индустрии «вариантов жизни» противостоит не только индивидуальное, но и групповое конструирование. Две среды его реализации – молодежная субкультура и субкультура людей пожилого возраста. И те и другие находятся за пределами «настоящей жизни»: одни – еще, другие – уже. На мой взгляд, до сих пор попытки создания новых «вариантов жизни» были малоуспешными.
Движения «битников», «хиппи», «панков» характеризуются не только внешней атрибутикой, действиями и некоторой «идеологией», но и психологическим подходом к жизни.
Но выходят ли эти подходы за пределы уже выделенных здесь, в этой книге вариантов? Субкультура «хиппи», связанная с культом наркотиков и измененных состояний сознания, секса, творчества и пассивного неприятия жизни как борьбы, несомненно, является вариантом «жизни-ухода» («жизнь есть сон»). «Панки», агрессивные и не скрывающие свою деструктивность, воплощают своим поведением «жизнь-борьбу» (см. главу «Жизнь против жизни»).
Артемий Троицкий вспоминает в своей книге «Рок в СССР» (в английском варианте «Back in USSR»), что секретарь ЦК Егор Лигачев так возразил на инициативу организации концерта «Рок против наркотиков»: «Бороться роком против наркотиков – это все равно, что проституцией – против венерических заболеваний». Осмелюсь сказать, что Е. Лигачев был компетентен, об этом свидетельствуют судьбы рок-музыкантов Джимми Хендрикса, Курта Кобейна, Джима Моррисона и многих, и многих других.
Неудачи не останавливают изобретателей. Хотя стили жизни древнеафинских киников, китайских последователей Лао Цзы или египетских монахов-столпников очень близки к некоторым пропагандируемым сегодня.
И все же конец XX в. предоставил невероятные доселе возможности хотя бы некоторым людям избавиться от необходимости выживания, от диктата социума, не выходя за пределы сообщества, не отказываясь от благ цивилизации и достижений культуры, как это должны были делать те же киники, чтобы обрести свободу выбора.
