Дэрил Шарп - Психологические типы. Юнговская типологическая модель
Примитивное мышление и чувство исключительно конкретны и всегда соотнесены с ощущением. Мысль примитивного человека не имеет обособленной самостоятельности, но прилепляется к материальному явлению. Самое большее, куда она поднимается, это уровень аналогии. Точно так же и примитивное чувство всегда отнесено к материальному явлению. Мышление и чувство основаны на ощущении и лишь немного отличаются от него. Поэтому конкретизм является и архаизмом (см.). Магическое влияние фетиша переживается не как субъективное состояние чувства, а ощущается как магическое воздействие извне. Это есть конкретизм чувства. Примитивный человек не испытывает мысль о Божестве как субъективное содержание, для него священное дерево есть жилище божества или даже само божество. Это есть конкретизм мышления. У культурного человека конкретизм мышления состоит, например, в неспособности мыслить что-нибудь иное, кроме чувственно опосредованных фактов, обладающих непосредственной созерцаемостью, или же в неспособности отличать субъективное чувство от ощущаемого объекта.
Конкретизм есть понятие, подчиненное более общему понятию мистическое соучастие (см.). Подобно тому как мистическое соучастие является смешением индивида с внешними объектами, так конкретизм представляет из себя смешение мышления и чувства с ощущением. Конкретизм требует, чтобы предмет мышления и чувства был всегда в то же время и предметом ощущения. Это смешение мешает дифференциации мышления и чувства и удерживает обе эти функции в сфере ощущения, т. е. в сфере чувственной отнесенности — вследствие этого они никогда и не могут развиться до состояния чистых функций, но всегда остаются в сопровождении ощущений. Отсюда возникает преобладание фактора ощущения в психологической ориентировке. (О значении этого фактора см. ощущение).
Отрицательная сторона конкретизма состоит в прикрепленности функции к ощущению. Так как ощущение есть восприятие физиологических раздражении, то конкретизм или удерживает функцию в сенсорной сфере, или постоянно приводит ее обратно туда. Этим создается прикрепленность психологических функций к органам чувств, мешающая психической самостоятельности индивида, поскольку отдается преимущество фактам, поставляемым органами чувств. Правда, такая ориентация имеет и свою ценность в смысле признания фактов, но не в смысле их истолкования и их отношения к индивиду. Конкретизм ведет к преобладающему значению фактов и тем самым к подавлению индивидуальности и ее свободы в пользу объективного процесса. Но так как индивид определен не только физиологическими раздражениями, а и другими факторами, которые бывают иногда противоположны внешнему факту, то конкретизм вызывает проекцию этих внутренних факторов во внешний факт и тем самым, так сказать, суеверное переоценивание голых фактов, совершенно так, как у первобытного человека. Хорошим примером может послужить конкретизм чувства у Ницше, а именно, чрезмерная переоценка им диеты, а также материализм Молешота (“Человек есть то, что он ест”). Как пример суеверной переоценки фактов можно назвать также гипостазирование понятия энергии в монизме Оствальда.
Конструктивное. Этим понятием я пользуюсь приблизительно в том же смысле, как и понятием синтетического, и как бы для пояснения этого последнего. Конструктивный значит “построяющий”. Я употребляю термины “конструктивный” и “синтетический” для обозначения метода, противоположного методу редуктивному. Конструктивный метод применяется в обработке продуктов бессознательного (сновидений, фантазий). Он исходит от продукта бессознательного, как от символического выражения (см. символ), которое в порядке предвосхищения изображает этап психологического развития. В этом смысле Мэдер говорит об особой проспективной функции бессознательного, которое, как бы играя, предвосхищает будущее психологическое развитие. Адлер тоже признает предвосхищающую функцию бессознательного. Одно несомненно: рассматривать бессознательный продукт только как нечто ставшее, как конечный результат, было бы весьма односторонне — ведь тогда пришлось бы отрицать за ним всякий целесообразным смысл. Даже Фрейд признает за сновидением телеологическое значение, по крайней мере в качестве “блюстителя сна”, тогда как проспективная функция, в сущности, ограничивается, по его мнению, выражением “желаний”. Однако нельзя отрицать априори целесообразность бессознательных тенденций хотя бы в виду аналогии с другими психологическими и физиологическими функциями. Поэтому мы понимаем продукт бессознательного, как выражение, ориентированное на какую-нибудь цель или задание, но характеризующее точку направления на символическом языке.
Согласно такому пониманию конструктивный метод толкования не занимается источниками и исходными материалами, лежащими в основе бессознательного продукта, но стремится свести символический продукт к общему и понятному выражению. И возникающие по наитию, “свободные ассоциации” к бессознательному продукту рассматриваются тогда в отношении их целевой направленности, а не в отношении их происхождения. Они рассматриваются под углом зрения будущего действия или бездействия — при этом заботливо принимается во внимание их отношение к состоянию сознания, потому что деятельность бессознательного, согласно компенсационному пониманию бессознательного, имеет, главным образом, уравновешивающее и дополняющее значение для состояния сознания. Так как здесь дело идет о предвосхищающем ориентировании, то действительное отношение к объекту принимается гораздо меньше во внимание, чем при редуктивном приеме, который занимается отношениями к объекту, действительно имевшими место. Тут же, напротив, речь идет о субъективной установке (см.), в которой объект сначала имеет значение лишь знака, указывающего на тенденции субъекта. Поэтому задача конструктивного метода состоит в установлении такого смысла бессознательного продукта, который имеет отношение к будущей установке субъекта. Так как бессознательное, по общему правилу, может создавать лишь символические выражения, то конструктивный метод служит именно для такого разъяснения символически выраженного смысла, которое давало бы сознательной ориентировке верное указание, помогающее субъекту установить необходимое для его деятельности единение с бессознательным.
Подобно тому как ни один психологический метод толкования не основывается только на ассоциативном материале анализанда, так и конструктивная точка зрения пользуется некоторыми сравнительными материалами. Как редуктивное толкование пользуется для сравнения известными представлениями из области биологии, физиологии, фольклора, литературы и проч., так и конструктивное рассмотрение проблемы мышления вынуждено пользоваться философскими параллелями, а рассмотрение проблемы интуиции — параллелями мифологическими и религиозно-историческими.
Конструктивный метод, по необходимости, индивидуален, потому что будущая коллективная установка развивается только через индивида. В противоположность этому редуктивный метод коллективен, потому что он ведет от индивидуального случая назад, к общим основным установкам или фактам. Конструктивный метод может быть применен и самим субъектом непосредственно к его субъективному материалу. В таком случае он является интуитивным методом, примененным к разработке общего смысла какого-нибудь из продуктов бессознательного. Такая обработка происходит путем ассоциативного (не активно апперцептивного, см. апперцепция) привлечения и сопоставления дальнейшего материала, настолько обогащающего и углубляющего символическое выражение бессознательного (например, сновидение), что такое выражение достигает той ясности, которая делает возможным сознательное понимание. Через это обогащение символическое выражение вплетается в более общие связи и тем самым ассимилируется.
Либидо. Под либидо я понимаю психическую энергию. Психическая энергия есть интенсивность психического процесса, его психологическая ценность. Под этим не следует понимать какую-нибудь приписанную ценность — морального, эстетического или интеллектуального характера; но данная психологическая ценность просто определяется по ее детерминирующей силе, которая проявляется в определенных психических действиях (“достижениях”). Но, говоря о либидо, я имею в виду не какую-то психическую силу, что нередко, по недоразумению, приписывалось мне моими критиками. Я не гипостазирую понятия энергии, а пользуюсь им, как понятием для обозначения интенсивностей или ценностей. Вопрос о том, существует или не существует особенная психическая сила, не имеет ничего общего с понятием либидо. Я нередко пользуюсь термином либидо вперемежку с термином “энергия”. Основания, по которым я называю психическую энергию “либидо”, подробно изложены мной в моих трудах, указанных в сносках.
