Леонид Рувинский - Как воспитать волю и характер
К своим недостаткам, по-моему, нужно относиться в десять раз жестче, чем к недостаткам других. А если хочешь помочь товарищу избавиться от какой-то плохой привычки или черты, найди такой способ, чтобы сказать мимоходом, чтобы не унизить достоинство человека. Иногда, знаете, даже полезно ошибку товарища признать своей. Он потом сам все правильно поймет и будет переживать гораздо глубже, чем если бы ты стал его упрекать. Как это важно — удержаться от упреков...»
Надо снимать крайне неприятные, наиболее стрессовые эмоции — гнев, ярость и т. п., предупреждать их.
Насколько целесообразны вообще эти эмоции? Первоначально, когда люди решали свои проблемы в основном с помощью грубой мускульной силы, сверхсильные, крайние эмоции — гнев, ярость, так называемые неистовые, бешеные состояния служили человеку для максимальной мобилизации физических сил в смертельно опасной схватке. Когда решалась судьба человека — жить или умереть, то внутренние поражения, последствия, травмы в результате этих сверхсильных эмоций не являлись столь значительными в сравнении с возможностью человека выжить в сверхопасной ситуации или погибнуть. Конечно, такого рода ситуации сохранились и в современную эпоху, особенно в военных условиях, в условиях острой классовой борьбы и т. п. Некоторые японские предприниматели, для того, чтобы разрядить настроение своих работников, даже подвешивают в туалетах резиновые чучела администраторов, владельцев фирмы, чтобы желающие могли физически поупражняться на этих манекенах, успокоиться, снять раздражение. Думается, что если некоторую долю эмоций и разряжают таким образом, отрицательное отношение не к манекенам, а к оригиналам все же остается.
В наше время цивилизованный человек решает межличностные конфликты на интеллектуальном, словесном уровне, когда в крайней эмоциональной реакции вообще нет необходимости и мобилизованная энергия не расходуется физическим путем. Конечно, и современный человек, впадая в гнев и ярость, непроизвольно сжимает кулаки, стискивает зубы и т. п., но все это — поза, а физическая энергия в конечном итоге сбрасывается во внутрь, еще более травмируя организм.
Впадая в гнев и особенно в последнюю, наиболее сильную его стадию — ярость, человек теряет контроль рассудка над своим поведением. Это то положение, о котором еще римский поэт Гораций заметил: «Запальчивый гнев — есть кратковременное безумие». Вспышка гнева может быть обуздана лишь в самом начале, поэтому человек, сознавая, что он начинает впадать в состояние гнева, должен отдать себе самоприказ: вести себя обдуманно, повелевать своими чувствами, не поддаваться необузданным эмоциям.
Есть и другой путь, как нам кажется, наиболее действенный— руководствоваться определением Джонатана Свифта, автора книги «Приключения Гулливера»: «Отдаваться гневу — часто все равно что мстить самому себе за вину другого». Очень верно!
И человек, взявший за правило это высказывание, становится намного уравновешеннее, жизнерадостнее, оптимистичнее. Конечно, когда порыв, как говорят, гнева благородного помогает вступиться за справедливость в сложной и рискованной ситуации, например, защитить слабого,— это чувство гнева не должно сниматься, подавляться. Но и в данном случае оценка реального положения должна быть разумной.
Чтобы сделать свой характер более жизнерадостным, оптимистичным, уравновешенным и не допускать отрицательных переживаний, связанных со злобой, завистью, пессимистическим настроением, надо в максимальной мере мобилизовать свое сознание, своей интеллект, понять и устранить причины этих состояний.
Иногда про человека говорят: завистливый характер у него, ибо он сильно переживает, когда другому везет, когда другой счастлив Полезно в случае таких переживаний вспомнить замечание Монтескье: «Завистник сам севе враг, потому что страдает or «ли, со «данного им самим». Редко кто согласится считать себя завистником. Все же зависть, может быть не в такой яркой фирме, носит довольно распространенный характер. Например, человек поддается общей моде и начинает пережинать, что у него нет той или иной вещи, той или иной должности, а у другого, по его мнению, менее способного и достойного, есть. Весьма неприятное чувство. Осознав что это просто зависть и стремление к подражательству, утеря оригинальности своей личности, мелкое и ненужное чувство, можно преодолеть неприятную эмоцию.
Полезно также вспомнить меткое замечание Ларошфуко: «Нередко хвастаются страстями, даже самыми преступными, но зависть — страсть стыдливая и постыдная, в которой никто не смеет признаться». Все же стоит хотя бы самому себе задать вопрос: не закрадывается ли она или, может быть, где-то затаилась и ждет своего часа?..
Зависть, конечно, одна из худших человеческих страстей. Но саму по себе страстность характера едва ли можно считать минусом. Правда, вопрос этот противоречивый. Страсти человека в обыденной жизни нередко считают чем то отрицательным, противоположным разуму, мешающим разумной жизни. Есть и противоположное, более правильное мнение, которое высказал Флобер: «Зачем говорить против страстей?.. Разве они не источник героизма, энтузиазма, поэзии, музыки, искусства — одним словом — всего?» Уже несколько осторожнее, но весьма положительно оценивает роль страстей Анатоль Франс: «Страсти — враги покоя, но без них на этом свете не было бы ни искусств, ни наук».
Видимо, когда речь идет о значительных достижениях, о необходимости мобилизовать все свои силы на достижение цели, полезен наивысший накал человеческих чувств, которые принимают страстный характер.
Конечно, и страсти должны быть под определенным контролем сознания. Иначе правильными оказываются критические замечания, — смысл которых сводится к одному: действовать в минуту страсти — значит пускаться в море во время бури. В данном случае имеется в виду вспышка страсти, страсть необузданная. Особенно подчеркивает роль контроля сознания над страстями французский философ и просветитель Ж. Ж. Руссо. По его мнению, «все страсти хороши, когда мы владеем ими, и все дурны, когда мы им подчиняемся».
Думается, что здесь все-таки есть односторонность в оценке роли владения страстями. Ведь есть страсти низменные: страсть к наживе, насилию, жестокости. И даже контроль сознания над ними не делает их хорошими, благородными. Наиболее удачно, диалектично определил роль страстей Вольтер: «Страсти — это ветры, надувающие паруса корабля, ветер, правда, иной раз топит корабль, но без него корабль не мог бы плыть».
В оценке роли страстей надо учесть их направленность, куда движет человека этот мощный поток. Важно, чтобы страсти человека стимулировали его на достижение полезных, общественно и личностно ценных целей. В таком случае можно будет согласиться со страстным призывом поэта И. С. Аксакова:
Пошли мне бури и ненастья,
Даруй мучительные дни, —
Но от преступного бесстрастия,
Но от покоя сохрани!
Управлению своими эмоциями во много помогают правильные взаимоотношения с окружающими. Умение общаться, поддерживать хорошие взаимоотношения с людьми, особенно при постоянных контактах, — необходимое условие радостного, бодрого настроения.
Прежде всего это доброта и благожелательность. «Против всего можно устоять, но не против доброты», — утверждал Ж. Ж Руссо. А английская поэтесса Каролина Бови очень образно заметила: «Доброта — язык, на котором немые могут говорить и который глухие могут слышать».
Конечно, мы не всегда имеем достаточную возможность помочь другому человеку, но всегда полезно помнить, что многие люди дорожат вниманием к их просьбе настолько же, насколько и исполнением ее. Внимание к человеку, стремление располагать к себе людей, вызывать к себе симпатии — что важно и для нравственных взаимоотношений, и для эмоционального благополучия, радостного состояния. Вспомним поэтически выраженную мысль Лермонтова: «Поверь мне, счастье только там, где любят нас, где верят вам!»
Все-таки немило есть людей с негативной установкой, склонных замечать у другого скорее всего только плохое. Полярность в восприятии — от желания увидеть в человеке хорошее до мизантропии — столь метко и ярко выразил в своих стихах Расул Гамзатов:
Вон человек, что скажешь ты о нем?
Ответил друг, плечами пожимая:
«Я с этим человеком не знаком
Что про него хорошего я знаю?»
Вон человек, что скажешь ты о нем?
Спросил я у товарища другого
«Я с этим человеком не знаком,
Что я могу сказать о нем плохого?».
Даже человеку доброжелательному полезно соответственно настроиться в общении. С этой целью стоит вспомнить Экзюпери: «Самая большая роскошь — это роскошь человеческого общения». Помогает в такой установке и мысль В. Белинского: «Человек всегда был и будет самым любопытнейшим явлением для человека».
