Дмитрий Тренин - Россия и мир в XXI веке
Проблема «цветной революции» в самой России не актуальна. Тем не менее Россия, очевидно, попала в ловушку персоналистского политического режима, в которой важнейшим институтом является даже не должность президента РФ с широкими конституционными полномочиями и еще более широким традиционным влиянием, а личность нынешнего главы государства. Здесь таится самая серьезная потенциальная угроза безопасности страны. Политическая стабильность в России в средне– и особенно долгосрочной перспективе может быть обеспечена не за счет различных схем верхушечного наследования или раздела власти, но лишь путем наполнения содержанием формально существующих конституционных институтов, укрепления реального законоправия.
Терроризм по-прежнему является существенной угрозой для безопасности страны. Внутри страны эта угроза снижается путем реабилитации и ускоренного развития проблемных территорий, политической и информационной работы, совершенствования форм и методов деятельности спецслужб. Российская Федерация, однако, продолжает оставаться объектом деятельности международных террористических организаций. Несмотря на конфронтацию с США и резкое охлаждение отношений со странами Европейского союза, необходимо поддерживать и наращивать контртеррористическое сотрудничество со странами Запада, Китаем, Индией и другими заинтересованными государствами против общей угрозы терроризма. Это сотрудничество должно быть максимально защищенным от внешнеполитической конъюнктуры.
Российская Федерация соседствует с рядом государств, на территории которых существуют зоны конфликтов. В будущем могут появиться новые подобные зоны. В этой связи Россия должна прилагать усилия к предотвращению конфликтов, к прекращению начавшихся и к постконфликтному урегулированию. Оптимальной формой такого миротворчества являются коллективные усилия в рамках ОДКБ, предпринимаемые во взаимодействии с ШОС. Особенно остро стоит проблема приема и интеграции беженцев из зон конфликтов на территории РФ.
Кибербезопасность в XXI веке становится неким аналогом ядерной безопасности века ХХ. Речь идет прежде всего о приобретении государствами и отдельными группами способности к нанесению массированного удара для уничтожения современной информационной инфраструктуры и парализации противника. В отличие от ядерной войны, однако, атакующая сторона не всегда может быть однозначно определена; она может представлять собой государство. Объекта для нанесения ответного удара может и не быть, и при этом отсутствует взаимное сдерживание угрозой гарантированного уничтожения. Россия обладает существенными возможностями в киберсфере, и с этих позиций может и должна вести диалог о кибербезопасности с США, Китаем и другими странами.
V. Интеграция
Глобальный финансовый кризис 2008–2009 годов привел к кризису модели экономического роста России 2000-х годов, основанной на постоянном росте нефтяных цен и задействовании ранее не использовавшихся производственных мощностей. Последующий быстрый отскок нефтяных цен смягчил последствия кризиса, но не устранил его фундаментальные причины. В 2013 году российский экономический рост прекратился. Реформы в стране остановились еще в 2003 году, попытка модернизации путем инноваций фактически провалилась в 2008–2011 годах. В переломный 2014 год экономика России вступила в предкризисное состояние. Двукратное падение цен на нефть во второй половине 2014 года и спровоцированный им валютный кризис на фоне внешнеэкономического шока от отраслевых и финансовых санкций Запада и сочетания циклического кризиса с демографическим создали очень сложную ситуацию в российской экономике.
В то же время великая держава, которой хочет видеть свою страну российская элита и большинство населения страны, немыслима без экономической мощи, основанной на современных технологиях и производствах. Советский Союз потерпел историческое поражение и рухнул главным образом потому, что не сумел развить производительные силы и выиграть в историческом соревновании с капиталистической экономикой Запада. Решение брежневского руководства в 1970-е годы сконцентрировать основные ресурсы на гонке вооружений с США и НАТО ускорило наступление общего кризиса советской системы. Горбачев, сосредоточившись на политике, не смог его остановить. В итоге Советский Союз прекратил свое существование в тот момент, когда его вооруженные силы находились на абсолютном пике своей мощи.
Теоретически этот урок был совершенно ясен для Ельцина и последующих руководителей России. Егор Гайдар и его команда начали с изменения того, что марксисты называли «производственными отношениями». В России появились рынок и частная собственность. Монополия государства на внешнюю торговлю была отменена, страна стала частью глобального экономического пространства. Государственный оборонный заказ сократился в десятки раз, военно-промышленный комплекс был фактически разрушен. В целом экономическая роль государства на первом этапе была резко понижена, а роль частных игроков, особенно т. н. олигархов, достигла исторического максимума.
Переход к рынку и частной собственности сопровождался надеждами на то, что бывшие противники Советского Союза в холодной войне, ставшие партнерами новой России, окажут ей масштабную экономическую и финансовую поддержку. Действительно, Международный валютный фонд выделил России кредиты; США, западноевропейские страны и Япония оказали техническую помощь в процессе реформ, но быстрого экономического чуда не случилось. Как промышленная держава Россия в 1990-е годы фактически прекратила существование. Страна, которая прежде производила практически все, хотя и разного качества, фактически перестала производить что-либо вообще и жила в основном за счет экспорта сырья. Наконец, финансовый кризис 1998 года оставил Россию банкротом.
Кризис 1998 года, однако, стал поворотным моментом в процессе адаптации России к новым экономическим реалиям. С рубежа нового тысячелетия началось становление современной российской экономики. Начавшийся вскоре после этого быстрый рост цен на энергоносители (основная статья российского экспорта и доходов федерального бюджета) способствовал быстрому росту финансовых возможностей государства, обогащению экпортеров из топливно-энергетического комплекса и, наконец, росту благосостояния большинства россиян. Цены на нефть, чье резкое падение в середине 1980-х годов обострило финансовое положение СССР и ускорило его крах, пятнадцать лет спустя в трудный момент поддержали экономику РФ.
Даже стабилизировав свои финансы и добившись недостижимого для СССР уровня жизни большей части населения страны, Россия, однако, еще больше закрепилась в положении поставщика сырьевых товаров на мировой рынок и импортера промышленной, особенно высокотехнологичной продукции. Зависимость от нефтегазового экспорта и, соответственно, от цен на нефть превратилась в одну из основных проблем российской экономики и отчасти политики. Россия в полной мере почувствовала это в ходе глобального кризиса 2008–2009 годов, когда стоимость ее основного экспортного продукта уменьшилась в три с половиной раза.
Стало абсолютно ясно, что главная задача, стоящая перед РФ в первой трети XXI столетия, – это преодоление технологической отсталости и модернизации экономики. Альтернатива – маргинализация России на международной арене. Выбор, с которым столкнулась страна, был предельно жестким: модернизация или маргинализация. Внешняя политика в таких условиях должна была предоставить России максимально широкий доступ к внешнему модернизационному ресурсу – инвестициям, технологиям, ноу-хау, лучшим практикам и рынкам.
Речь шла об органичной интеграции РФ в мировую экономику на глобальном и региональном уровнях, о продвижении российских компаний за пределами страны, повышении их капитализации, формировании (в том числе благодаря обмену активами) отношений взаимозависимости с ведущими мировыми экономическими силами, прежде всего в Европе. Речь шла, наконец, об использовании существующих механизмов глобального экономического управления, таких как Всемирная торговая организация (ВТО), с максимальной пользой для РФ.
Разделяя в основном эти тезисы, российское руководство в президентство Дмитрия Медведева провозгласило курс на модернизацию экономики, освобождение ее от сырьевой зависимости. Был сделан очевидный вывод о том, что в век глобализации модернизация экономики должна и может осуществляться в тесном сотрудничестве с другими участниками глобальной экономики.
Такой вывод соответствовал исторической традиции. В период Петровских реформ начала XVIII века Россия многое заимствовала у стран Западной Европы, соединив иностранные технологии и опыт с внутренними ресурсами. В результате Россия стала первоклассной военной державой. Быстрое развитие российской экономики в конце XIX – начале ХХ века вдохновлялось внешними заимствованиями западноевропейских капиталов и технологий. Индустриализация Советского Союза в 1930-х годах проводилась с широким привлечением мирового инженерно-технического опыта, прежде всего американского и немецкого. Условия глобализации XXI века открывали еще более широкие возможности для использования внешних ресурсов, чем когда бы то ни было в прошлом.
