Робин Бэйкер - Постельные войны. Неверность, сексуальные конфликты и эволюция отношений
Послеродовая депрессия, проявляющаяся в непреодолимом желании бросить, обидеть или даже убить новорожденного, широко известна. Фактически это происходит так часто, что многие законодательные системы по всему миру признают, что женщина не может отвечать за свои действия, находясь в фазе послеродового периода.
В ходе человеческой истории убийство младенцев было и по-прежнему остается одной из форм планирования семьи, которыми пользуются женщины. В сообществах, добывавших пропитание не земледелием, а охотой и собирательством, примерно 7 % детей было убито матерями. Если основываться на данных Всемирной организации здравоохранения, убийство младенцев было превалирующей формой планирования семьи в конце XIX столетия в Британии.
Такое поведение распространено не только среди людей. Как и все остальные формы естественного планирования семьи, убийство младенцев мы унаследовали у своих предков-млекопитающих. Любой, кто содержит домашних животных: кроликов, песчанок, хомяков или мышей, знает, что если мать испытывает стресс после родов, возрастает вероятность, что она убьет или даже съест некоторых или всех детенышей этого помета. Такое детоубийство – не патология, оно отражает подсознательное желание матери не выращивать потомство в данных обстоятельствах. Она делает выбор, а не ждет, пока обстоятельства изменятся в лучшую сторону.
Таким образом, мы сосредоточились на теме планирования семьи с точки зрения женщины. Но и мужчины сталкиваются практически с теми же самыми проблемами. Они направляют большую часть своего репродуктивного потенциала на то, чтобы создать для ребенка соответствующую обстановку. Когда наступают трудные времена, мужчина должен избегать деторождения так же, как его партнерша.
По большей части интересы пары совпадают. Тело женщины будет планировать семью к их обоюдному успеху. Но бывают и времена, когда их интересы не совпадают. Тогда мужчине требуется задействовать собственный контрацептивный механизм. Наиболее вероятен конфликт интересов, когда обстоятельства пары почти, но недостаточно хороши для того, чтобы родить ребенка. Если в этой ситуации женщина встречает кого-то, кого ее тело сочтет с генетической точки зрения лучшим, чем ее партнер, она может подвергнуться искушению и попытаться завести ребенка с другим мужчиной. В таких обстоятельствах, которые мы обсудим позже в Сцене 18, выгода иметь ребенка с этим мужчиной с репродуктивной точки зрения для женщины будет рискованна, ей придется поставить на кон все свои ресурсы и ресурсы партнера. Совершенно очевидно, что ее партнер таких выгод не получит.
Для него такой поворот событий будет ощутимее опасным. Каким-то образом ему надо предотвратить ситуацию, которую мы только что описали. В то же время его партнерша не должна забеременеть и от него. Не зная этого, мужчина в Сцене 16, первый партнер женщины, оказался в такой ситуации за несколько недель до того, как она его покинула. Единственная возможность для такого мужчины – использовать рутинный секс, чтобы предотвратить ее беременность от кого-либо вообще, включая себя самого. У всех мужчин имеется очень тонкий механизм, с помощью которого они могут это делать: разжигать войну между своими собственными сперматозоидами.
Существует два типа сперматозоидов в мужской сперме, которые могут сильно снизить шансы на зачатие, если они присутствуют в больших количествах. Похоже, что эти сперматозоиды могут быть фактически запрограммированы на то, чтобы разрушать собственных добытчиков. У одного типа головка в форме сигары (так называемый конусообразный сперматозоид). У другого – грушевидная головка, и он называется грушевидным сперматозоидом. Как и для женщин, для мужчин стресс является контрацептивом. Когда мужчины находятся в стрессовом состоянии, они производят гораздо больше этих так называемых «планировщиков семьи».
Чем больше планировщиков семьи и чем меньше добытчиков мужчина отправляет в тело своей партнерши, тем ниже шансы, что она забеременеет. Но если она ему изменила и началась спермовойна, то «планировщики семьи» от ее партнера могут помочь его обычным киллерам победить добытчиков другого мужчины. Кроме того, если, несмотря на усилия партнера, добытчики прорвутся внутрь, по крайней мере остается шанс на то, что это будет его ребенок. Если бы он отреагировал на стресс, вообще отказавшись от рутинного секса, то такого шанса ему бы не представилось.
В Сцене 16 такая стратегия удачно сработала для первого партнера женщины. Он ухитрялся делать так, чтобы она не забеременела в течение всех этих недель ее неверности. Но когда в итоге она забеременела, он оказался победителем в развязанной ей спермовойне.
Как мы теперь увидели, тела и мужчин, и женщин имеют набор естественных методов, по большому счету вызванных стрессом, с помощью которых можно избежать деторождения в плохие времена. Таким образом, мы можем ожидать, что в обществах, где люди оказываются в более стрессовых ситуациях, они будут иметь меньшее количество детей. Но это не так – фактически происходит абсолютно противоположное. Как такое возможно?
Объяснение кроется в том, что факторы, влияющие на оптимальное количество детей, отличаются от факторов, влияющих на лучшее время для того, чтобы заводить этих детей. Исторически и географически то, сколько детей за свою жизнь женщина рожает, тесно связано с их шансами выжить во взрослом возрасте. Когда перспектива выживания призрачна, женщины рожают много детей. Если они так не делают, то только немногие смогут выжить, или же вообще никто из них не доживет до взрослого возраста. Женщина избегает рождения детей только в самые ужасные времена и беременеет, как только обстоятельства говорят о том, что ситуация улучшается. С другой стороны, как мы видели ранее, когда перспективы выживания хороши, женщина рожает меньше детей и тратит гораздо больше времени и ресурсов на каждого из них. Меньше вероятности, что ее усилия пройдут даром, потому что шансы выжить для каждого ребенка весьма высоки. Опять же, она будет избегать беременности в течение плохих времен и забеременеет только тогда, когда обстоятельства будут действительно благоприятными.
Во всех этих ситуациях стресс является контрацептивом. Но поскольку у женщин при разных обстоятельствах разные ожидания, они испытывают стресс от разного рода лишений. Обстоятельства, которые обеспечат стресс женщине, живущей в Западной Европе или Северной Америке, не будут являться стрессом для женщины, которая живет в трущобах третьего мира. Только ожидания женщины, применимые к качеству жизни, определяют то количество детей, которое она попытается родить. Чего бы она ни желала, когда обстоятельства меняются и нечто превышает ее ожидания или приносит ей разочарование, у нее случается стресс. И, таким образом, стресс играет свою роль именно тогда, когда у нее появляется ребенок в ходе попыток добиться желаемого количества детей.
Малые семьи – это не ново. Большую часть человеческой истории, начиная примерно с одного миллиона лет назад и до недавних времен (примерно от десяти до пятнадцати тысяч лет назад) все люди жили жизнью охотников и собирателей. Мужчины охотились на животных, а женщины собирали растительную пищу. Сообщества состояли из маленьких, разрозненных групп людей. Их питание было хорошим, богатым протеинами, и большинство смертей были итогом несчастных случаев, нападений хищников и внутренних раздоров, а не результатом заболеваний. Дети охотников и собирателей имели превосходные шансы на выживание. Используя естественные, зависящие от стрессов методы, которые мы только что обсудили, женщины за свою жизнь рожали только троих или четверых детей. Из них двое или трое выживали.
Большие семьи появились примерно десять тысяч лет назад, когда сельское хозяйство привнесло некие перемены в человеческий образ жизни. В наиболее плодородных районах развивались большие и густонаселенные сообщества, пища людей, обитающих там, была богата углеводами. Болезни и смерть младенцев были весьма распространены. В среднем в семье было 7–8 детей, но иметь вдвое больше было обычным явлением. Однако даже в этом случае целые семьи могли быть уничтожены в считаные дни в результате смертельных болезней. Как и в случае с охотниками и собирателями, выживало в среднем только по двое или по трое детей.
С наступлением «модернизации» уровень младенческой смертности начал снижаться, и, таким образом, через несколько десятилетий снизился и уровень рождаемости. В Западной Европе снижение уровня рождаемости стало, опять же, результатом естественного планирования семьи, но ему предшествовали сто лет использования современных средств контрацепции. Такое уменьшение количества членов семьи, обнаруженное в индустриальном обществе, произошло не из-за того, что появились новые технологии контрацепции, а из-за того, что женщины подсознательно планируют малые семьи, реагируя таким образом на улучшившиеся перспективы выживания для своих детей.
