Сальвадор Минухин - Техники семейной терапии
У членов семьи слух отличается избирательностью: существуют целые зоны "глухоты", которые определяются общей историей семьи. Кроме того, все семьи, даже состоящие из людей с сильной мотивацией, работают лишь в определенном диапазоне. В результате воздействие терапевта может вообще не дойти до их сознания или дойти в приглушенном виде. Терапевт должен заставить семью "слышать", а для этого нужно, чтобы его воздействие превысило семейный порог глухоты. Бывает, что члены семьи слушают терапевта, но его слова не ассимилируются их когнитивными структурами в качестве новой информации. Если новая информация требует признания тех или иных "различий", члены семьи могут услышать в словах терапевта лишь то же самое, что всегда слышат в семье, или нечто близкое к этому. Таким образом, терапевт может завладеть их вниманием, и они могут даже слушать, но не слышать.
Разные семьи требуют разной степени лояльности по отношению к реальности семьи, и напряженность воздействия терапевта должна меняться в зависимости от того, что он ставит под сомнение. Иногда самые простые вмешательства оказываются достаточно напряженными, в то время как в других ситуациях нужно создать крайне напряженный кризис.
Важная переменная величина, имеющая значение для создания напряженности, — личные особенности терапевта. Некоторые терапевты способны вызывать сильнейшие драмы, в то время как другим, чтобы добиться нужной напряженности, необходим высокий уровень вовлеченности. Кроме того, семьи по-разному реагируют на воздействие терапевта. Те из них, которые готовы к трансформации, могут принять предлагаемую терапевтом альтернативу как дополнительный толчок в том направлении, в каком они уже и без того намерены двигаться. Другие семьи могут как будто воспринимать воздействие терапевта, однако в действительности его поглощают, оставаляя неизменными свои прежние структуры, а третьи открыто противодействуют изменениям. Терапевт, привыкший обращать внимание лишь на содержание собственных воздействий, может быть слишком увлечен "истинностью" своей интерпретации и оказывается неспособен осознать, что члены семьи просто уклонились от его воздействия или ассимилировали его, не получив новой информации.
Когнитивные конструкции как таковые редко обладают достаточной силой, чтобы вызвать в семье изменения. Тем не менее терапевты часто считают, что воздействие воспринято, только потому, что оно произведено. Однако терапевтическое воздействие должно быть "признано" членами семьи, то есть воспринято ими так, чтобы подтолкнуть их к новому мироощущению. Терапевту необходимо научиться не ограничиваться истинностью своей интерпретации, а идти дальше, добиваясь ее эффективности. Для этого он должен наблюдать за сигналами обратной связи, исходящими от членов семьи и показывающими, возымело ли его воздействие терапевтический эффект.
Даже в тех случаях, когда терапевты осознают неэффективность своих вмешательств и хотят исправить положение, усиливая их напряженность, им иногда мешают правила вежливости. У терапевтов, как и у их клиентов, с детства воспитана привычка определенным образом реагировать на людей — уважать их индивидуальные особенности и считаться с ними. Кроме того, и терапевты, и члены семьи принадлежат к одной и той же культуре. Они подчиняются неписаным правилам поведения в ситуациях, когда люди взаимодействуют между собой. Поэтому, когда в ходе сеанса видно, что члены семьи достигли предела эмоционально приемлемого и подают сигнал, что следовало бы снизить уровень аффективной напряженности, терапевт должен уметь проигнорировать такую просьбу, хотя именно этому его учили всю жизнь.
После того как терапевт изучил взаимодействия в семье и выяснил ее привычные стереотипы, он должен постараться заставить ее членов прочувствовать характер своих взаимодействий, что послужит исходной точкой процесса, ведущего к изменениям. Вопрос в том, как заставить семью "услышать" его воздействие. Для этого существует немало приемов.
Вмешательства, усиливающие напряженность воздействия, могут быть различными в зависимости от степени вовлеченности терапевта. На самом низком уровне вовлеченности находятся вмешательства, связанные с когнитивными конструкциями. На более высоком уровне вовлеченности — вмешательства, при которых терапевт вступает в борьбу за власть над семьей. В ходе обучения на первый план выступают промежуточные уровни вовлеченности — приемы создания сценариев, усиливающих аффективный компонент взаимодействия. В их число входят повторение воздействия, повторение воздействия в ходе изоморфных взаимодействий, изменение длительности участия людей во взаимодействии, изменение дистанции между участниками взаимодействия и противодействие напору семейного стереотипа взаимодействий.
Повторение воздействия
В ходе терапии психотерапевт многократно повторяет свое воздействие. Это важный прием усиления напряженности. Повторение может касаться как содержания, так и структуры. Например, если терапевт настаивает, чтобы родители установили для своего ребенка определенное время отхода ко сну, а родители никак не могут договориться о нем между собой, терапевт может повторить, что им важно принять единое решение (структура) о времени отхода ко сну (содержание).
Семья Малькольмов была направлена на семейную терапию в связи с тем, что Майкл, двадцати одного года, провел в больнице два месяца после психотического срыва, перенесенного на старшем курсе профессионального училища. Кейти, жена Майкла, прожила эти два месяца у его родителей.
В начале семейной терапии молодая пара назначила день переезда из дома родителей Майкла в свою квартиру. В этот день, когда их новая квартира была полностью обставлена, Майкл проспал до двух часов дня. Кейти, проверяя, насколько привязанность мужа к ней сильнее его лояльности по отношению к родителям, не стала его будить. Сеанс с участием этой супружеской пары происходит на следующий день.
Фишман начинает сеанс с вопроса, почему супруги не переехали. Майкл безмятежно ссылается на то, что проспал: "Мы не переехали потому, что я проспал. Я забыл, что мы собирались переезжать".
Терапевт рассматривает несостоявшийся переезд и его беззаботность как повторение жизненного стереотипа, приучившего его к тому, что им управляют другие члены семьи — сначала родители, а теперь жена. Переезд планировался на протяжении нескольких месяцев. Больше того, и молодые супруги, и родители две недели обустраивали новую квартиру. Когда Майкл весело говорит: "Я забыл", — это значит, что он отрекается от всякой ответственности за свои действия, в то же время определенным образом организуя поведение остальных членов семьи. Это прямо противоположно цели терапии, которая должна сделать Майкла более самостоятельным и ответственным, чтобы он не был вынужден прибегать к психической болезни как к средству достичь желательных изменений в окружающей среде, а вместо этого мог действовать напрямик, как нормальный человек, добиваясь любых изменений, каких захочет, — будь то более тесная близость с женой или избавление от крайне неустойчивых взаимоотношений с ней. В любом случае нормально было бы, чтобы он сам взял на себя ответственность за изменения, а не спасался бегством в симптоматику, когда изменения взаимоотношений окажутся лишь побочным продуктом психического заболевания.
Терапевт, действующий в данном случае под наблюдением Джея Хейли в качестве супервизора, спрашивает Майкла в присутствии его жены, почему он не переехал. Сначала Майкл дает расплывчатые ответы, отрекаясь от всякой ответственности. Затем терапевт решает усилить напряженность воздействия, чтобы добиться от Майкла признания своей ответственности за собственные действия. Поэтому он снова и снова спрашивает Майкла: "Не пойму, почему вы не переехали?" В ходе сеанса, продолжающегося около трех часов, он примерно 75 раз задает Майклу этот вопрос. Майкл по-прежнему продолжает отрицать свою ответственность.
Сеанс продолжается так долго, потому что терапевт должен создать достаточную напряженность, чтобы поставить вопрос ребром: почему Майкл не взялся решить сам, хочет ли он жить вместе с женой в их квартире, или же прямо сказать, что не хочет жить с ней, потому что не уверен в их взаимоотношениях или несчастлив с ней. Понадобилось три часа, чтобы и Майкл, и его жена поняли: речь идет не о какой-то аномалии, из-за которой Майкл не встал вовремя, чтобы переехать, а о серьезном вопросе, имеющем важнейшее значение для них обоих и требующем ответа.
В ходе сеанса Кейти начинает рассматривать несостоявшийся переезд мужа из родительского дома как все более и более существенный факт. Она говорит, что он не в состоянии расстаться с родителями и в конце концов заявляет, что хочет переехать одна. Майкл принимается плакать: "Нет, я не дам тебе переехать одной. Я хочу с тобой". Кейти отвечает: "Нет, ты не переехал, когда была возможность, поэтому теперь я перееду одна".
