Джеймс Холлис - Обретение смысла во второй половине жизни. Как наконец стать по-настоящему взрослым
Дружба, общность целей, сексуальность и взаимная поддержка в больших и малых начинаниях – это все огромные возможности, которые приносит общение с другим человеком. Но когда мы откроем для себя, что наша подлинная задача – это свидание с задачей души, что странствие по жизни и есть настоящий дом для нас, тогда станет ясно и то, что отношения, вернее, то, как мы их используем, могут или приближать, или отдалять эту перспективу. Признание путешествия своим домом освободит отношения для служения задаче жизни, задаче роста и задаче души. Когда мы принимаем это путешествие, по-настоящему принимаем его, то словно бы вступаем в поток мощной, заботливой энергии, который пронесет нас через все области мрака. Есть и подходящее название для этой энергии, ее называют любовью не только к другому человеку, но любовью к жизни, к своему странствию, любовью к задаче души.
Глава шестая
Семья во второй половине жизни
Обычно сильнейшее психологическое воздействие на ребенка оказывает жизнь, которую его родителям… не удалось прожить.
Карл ЮнгИсторически сложилось так, что семья стала тем необходимым институтом, который объединил не только связанных кровным родством, но также и тех, на кого были возложены обязанности, связанные с выживанием, повседневным трудом и передачей племенных ценностей. Собравшись вместе, группа людей могла лучше обороняться, распределять роли и задачи, защищать молодое поколение и обеспечивать преемственность рода. Если правы социобиологи, то мужчины биологически запрограммированы на максимальное распространение своих генов с целью выживания вида, а женщины стремятся к стабильности партнерства, обеспечивая тем самым защиту для себя и для своего уязвимого потомства. Надо полагать, этой двуединой программе как нельзя лучше послужило формирование представления о супружеском союзе, достаточно полномочном, чтобы контролировать и направлять в нужное русло безудержные порывы, к которым так склонен Эрос.
С развитием культуры семья стала единственной устойчивой социальной структурой в переменчивом мире с его природными катаклизмами, враждебными набегами и постоянным поиском еды и убежища. Стабильность семейной структуры помогла ей и далее развиваться как важнейшему носителю культуры, иначе говоря, как средству сохранения племенной мифологии, общественных ролевых функций, а также непрерывной линии передачи племенных и трансцендентных ценностей. И все же семья – всегда нечто большее независимо от того, распалась она или сохранилась, живут ли все члены семьи под одной крышей или разлетелись в разные края. Она была и остается архетипическим силовым полем, в котором участвуем все мы, даже годы и годы после того, как оставили родительский дом физически, в том первом, более легком расставании ранней юности. Расстаться с семьей психологически – отдельная задача второй половины жизни, крайне важная, порой даже непосильная. Вот почему так часто бывает: чем дальше уходишь и чем больше времени прошло, тем чаще спотыкаешься о невидимую семью, которая чуть что, тут же дает о себе знать в наших психологических жестах и паттернах. Юнг подметил:
Когда возникает некая ситуация, соответствующая определенному архетипу, этот архетип приводится в действие и проявляется компульсивность, которая, подобно инстинктивному позыву, все равно найдет для себя выход, как бы тому ни противились разум и воля[26].
Вот почему Отец всегда идет с нами по одну сторону, а по другую – «Темная Мать! Ты всегда скользишь неподалеку тихими и мягкими шагами»[27].
С другой стороны, как известно, нормативная сила, непререкаемость авторитета и стабильность всех значительных общественных институций, таких как церковь, правительство и семья, существенно ослабели за последние два столетия, все более и более утрачивая прежнее влияние. В настоящее время о них вспоминают все больше с ностальгией, цинизмом или просто по привычке. Что касается первой из них, ностальгии, то ее квинтэссенцией стали те самые рождественские песенки, уже порядком опошленные, что настойчиво, порой даже слишком настойчиво, призывают чуть ли не с начала ноября: «Вернись к родному очагу на Рождество, на Рождество!» У большинства же моих клиентов остались о семейных празднествах самые невеселые воспоминания. Возможно, всему виной завышенные ожидания, что в своей семье еще все можно исправить – ожидания, которые никогда не сбывались. Или же во время праздников снова доводится окунаться в ту же семейную динамику, что скрытно сохранялась все эти годы как патология. А может быть, просто недостает тех, кто уже ушел из жизни или от которых мы сами безнадежно отдалились. Картина выходит, надо сказать, далекая от тех радужных тонов, в которых изображают предрождественские настроения по телевидению (не забывая при этом оставить место и для телерекламы). Как и с фантазией романтической любви, не исключено, что идеализированное представление о семье не срабатывает по той причине, что мы слишком многого хотим от нее.
Вот и сегодня мне довелось общаться с одним человеком, давно разменявшим пятый десяток, который только что вернулся с такого семейного сбора. По случаю праздника все члены разросшейся семьи слетелись в родное гнездо из самых дальних краев, представ друг перед другом во всей своей красе. Как оказалось, наследственность – не пустой звук. Правда, отца семейства в этот раз уже не было с ними. Мать, наконец-то подобревшая, не в последнюю очередь из-за старческого маразма, мало походила на ту ехидну, какой была прежде. Один из братьев крепко пристрастился к выпивке, другой – к компьютерным играм, сестра крутила интрижку с двумя женатыми мужчинами одновременно. И только со второй сестрой он смог поговорить по душам. Мне же оставалось только поздравить его с тем, что ему удалось выжить в таком окружении. С полным правом он теперь может отнести на свой счет эти слова Иова: «И спасся только один я, чтобы возвестить тебе». В ответ он спросил меня: «Скольких из своей семьи я могу спасти?» – «Одного, – ответил я, – он сейчас как раз и сидит передо мной». Достаточно в свое время натерпевшись от их алкоголизма, постоянных оскорблений и показной религиозности как способа привить чувство вины, теперь он никак не мог решиться на близость с другим человеком. Несмотря на свое одиночество, ему так и не удалось завязать ни с кем сколько-нибудь прочных отношений. Вот таким может оказаться этот домик Бабушки, тропинка к которому ведет вовсе не через сказочный лес.
Так чем же тогда в нашу современную эпоху с ее нестабильностью, стремительностью и безликостью может быть семья и что разумно будет просить от нее? Как семья может послужить задаче построения души? Да, как общественный институт семья исторически была необходима для выживания, для защиты детей и для передачи культурных ценностей. Но в наши дни лично я далек от наивного преклонения перед идеей семьи, поскольку не раз мне доводилось сталкиваться со случаями, когда семья могла оказаться орудием деспотизма, узаконенным способом подавления индивидуальности или ограничения психологических потребностей личности.
Раз уж мы задали такие непростые вопросы о браке, нам никуда не деться от того, чтобы выяснить для себя, насколько оправдана та сентиментальность, что окружает семью в целом. Я был бы не прочь о каждой супружеской паре узнать следующее: растут ли эти люди в результате того, что находятся в семейных отношениях? Не поощряют ли они инфантильные стороны друг друга? Способствовала ли «ячейка общества» более полному раскрытию их неповторимой личности? Ведь сколько душ увяло в браке, но сколько расцвело? Брак как способ вместе искать выход из затруднительных ситуаций, а не ретироваться при первой же размолвке – бесспорно, благородное вложение души. Брак как зона безопасности, как экономическое соглашение, как способ порадовать маму с папой и снискать поддержку общества постыден и губителен для души. Как следствие, все те же непростые вопросы мы вынуждены поставить и перед семьей, чтобы понять, служит ли душе этот институт в каждом конкретном случае.
Вот о чем следует спросить у семьи: «Признается ли, поддерживается ли в полной мере право каждого из членов на индивидуальность или цена семейной идиллии – соглашательство, отказ от программы индивидуального роста, с которой каждый из нас приходит в этот мир?» Подобно тому, как каждый брак вправе требовать верности от обеих сторон, обоюдного желания работать над разрешением разногласий, так же и семья имеет право претендовать на то, чтобы каждый из ее членов принимал максимально полное участие в ее жизни. Однако психологи – специалисты в вопросах семьи и брака – знают, что внутренние взаимоотношения семьи, как правило, выстраиваются вокруг наиболее уязвимого ее звена. За исключением разве что случаев неизлечимой болезни ребенка, этим слабым звеном семьи почти однозначно будет или один из родителей, или оба они в своем па-де-де. И когда я слышу, как кто-то ностальгически вздыхает, вспоминая свою семью, мне слышится в этих разговорах скорей тоска о том, какой их семье следовало быть, а не какой она была на самом деле. Тем, кто вырос в обстановке любви и взаимной поддержки, нет нужды вздыхать о прошлом: они продолжают стоять на крепком основании, прочно усвоив то, что было заложено родительской семьей. Она и в дальнейшей жизни остается надежной опорой, которая наделяет силой все их существо.
