Ларри Кинг - Как разговаривать с кем угодно, когда угодно, где угодно
Когда они приехали, Бутчер и начальник тюрьмы были готовы ответить на их вопросы. Именно так они и поступили — ответили на вопросы, а не стали говорить: «Без комментариев» или демонстрировать уклончивость, а то и враждебное отношение к прессе. А затем — и это сущая правда — Бутчер и его персонал даже устроили журналистам экскурсию по тюрьме, показав им место, откуда был совершен побег, а также материалы и орудия, с помощью которых заключенные вырвались на свободу.
Затем, действуя согласно наставлениям своего пресс-секретаря — отставного офицера авиации, не страдавшего забывчивостью, — Бутчер заявил, что для расследования побега создается официальная комиссия, которая также даст рекомендации относительно того, как предотвратить подобные случаи в будущем.
Вскоре беглецов удалось схватить. Несколько месяцев спустя специальная комиссия выпустила отчет и дала рекомендации, а затем начальник тюрьмы ушел в отставку. То, что могло стать позором для правительства округа и большой бедой для всех, кроме беглецов, благодаря умению строить отношения с прессой, обернулось триумфом. Местная газета поместила редакционную статью с похвалами в адрес местных властей за то, что в создавшейся ситуации они ничего не скрывали.
Если бы интервьюируемые сделали все наоборот, последствия для них могли быть куда более плачевными. Однако они выбрали откровенность — и это обернулось для них крупной победой. Помимо того, что этот случай вошел в учебники по взаимоотношениям с прессой как пример превращения отрицательного события в положительное, это был и классический случай такого подхода к вопросам, задаваемым прессой, и такого образа действий, от которого выигрывают все заинтересованные стороны, а в особенности вы сами.
Чувство юмора и его отсутствие
Президент Кеннеди мастерски использовал юмор для ухода от ответа на щекотливый вопрос. В период его правления организация «Молодые демократы» выразила неудовлетворение проводимой им политикой. Когда на транслировавшейся по телевидению пресс-конференции репортер спросил об этом Кеннеди, тот не стал произносить пространных речей в защиту своей политики.
Вместо этого он улыбнулся и сказал: «Не знаю, что там случилось с „Молодыми демократами“ или „Молодыми республиканцами“, но одно знаю точно: время, к счастью, работает на нас». Вместо того чтобы занять оборонительную позицию, он подшутил над нежным возрастом своих оппонентов, заставил присутствующих рассмеяться и выиграл.
Президенту Никсону подобное давалось с трудом. В самый разгар уотергейтского скандала на пресс-конференции в самое удобное для телезрителей время, которую смотрела вся страна, Дэн Разер задал Никсону вопрос, который того явно разозлил.
Вместо того, чтобы ответить на этот вопрос откровенно или отшутиться и перейти к следующему, Никсон раздраженно бросил:
— Вы что, на что-то намекаете?
Разер на это ответил:
— Нет, сэр. А вы?
Некоторые телезрители впоследствии критиковали Разера за его неуважительный тон, однако многие считали, что его прямой вопрос заслуживал прямого ответа, а не оскорбления из уст президента. И все сходились на том, что Никсон, в отличие от Кеннеди десятилетием ранее, проиграл.
Если мы спустимся с президентских высот, можно вспомнить одного политика из округа Ферфакс, штат Вирджиния, который несколько лет назад возглавлял какую-то специальную комиссию и поплатился за то, что оказался не на высоте.
Когда на глазах у репортеров перед батареей микрофонов и камер выборный представитель другого округа задал ему вопрос о каком-то щекотливом моменте в работе его комиссии, на который председатель явно был не готов отвечать, он в ответ пробормотал, щедро добавляя через каждое слово «э-э…» и «м-м…»: «Позиция комиссии состоит в том, что при нынешнем состоянии дел комиссия не в состоянии занять определенную позицию».
Теледебаты между Гором и Перо
Передача «Ларри Кинг в прямом эфире» 1993 года с участием вице-президента Гора и Росса Перо, дебатировавших вопрос по Североамериканскому соглашению о свободной торговле, оказалась классическим примером того, как нужно говорить, жестикулировать и как можно, сделав несколько грубейших просчетов, загнать себя в угол.
Все началось с того, что в один осенний четверг 1993 года в полдевятого утра мне позвонили по телефону. Голос в трубке сказал:
— Ларри? Это Эл.
— Какой Эл? — спросил я
— Эл Гор.
После этого разговор вошел в нужную колею.
Вице-президент сказал, что он хочет провести с Россом Перо публичную дискуссию относительно Североамериканского соглашения о свободной торговле. Вскоре по этому соглашению должно состояться голосование в Конгрессе, и дело шло к тому, что правительство, которое его поддерживало, могло проиграть. Большинство, по-видимому, готово было встать на сторону критиков соглашения, в числе которых был Росс Перо. Даже то, что президент Клинтон дал «добро» на проведение дискуссии, Гор считал своей победой, поскольку он и Клинтон были единственными членами администрации, которые желали помериться силами с Перо. Все остальные полагали, что Перо проглотит Гора живьем, что Перо получит общенациональную рекламу, которая позволит ему еще больше увеличить число своих сторонников, и что именно с такой трибуны, как общенациональное телевидение, Перо всегда выступал наиболее убедительно.
Однако Перо недооценил своего оппонента. Помимо того что Гор был великолепно знаком с предметом, его поведение было образцовым благодаря опыту, накопленному в сенате, где положено никогда не терять хладнокровия, никогда не выказывать публично неуважения к оппоненту, смотреть ему прямо в лицо, отвечать решительным тоном и воздерживаться от вышучивания своего достойного соперника. В противоположность ему Перо не хватало выдержки, он переходил на личности, хотя тут же осуждал такой прием ведения дискуссии, его жестикуляция была скованной, и многие телезрители задавались вопросом, не отвык ли вообще этот миллиардер от того, чтобы ему в чем-либо возражали. Именно благодаря жестикуляции, сознательной или невольной, Гор, как полагает большинство, одержал победу, а Перо потерпел поражение. Гор повернулся ко мне боком, чтобы иметь возможность все время смотреть противнику в лицо. Перо сидел ко мне лицом и все время старался уклониться от взгляда Гора. Гор выглядел спокойным и уверенным в себе, Перо — агрессивным и раздраженным. Гор говорил авторитетным тоном, Перо все время жаловался, что Гор его перебивает. В глазах многих наших зрителей он был классическим примером человека, не располагающего достаточным опытом и знаниями о предмете дискуссии и пытающегося опровергнуть того, кто досконально изучил его и тщательно подготовился к дебатам.
Как известно, Росс Перо никогда не страдал недостатком самонадеянности. Он до сих пор не верит, что проиграл эти дебаты, и до сих пор сохраняет дружеские отношения со мной и Гором. После дискуссии я со всех сторон только и слышал о том, что это было потрясающее зрелище, и мы вписали новую страницу в историю политики и телевидения. Я понимал, что произвел сенсацию. И объективные данные это подтверждали. Программу смотрело самое большое число зрителей за всю историю кабельного телевидения — двадцать пять миллионов. Вскоре после этого не только вице-президенты, но даже и президенты стали желать и даже стремиться публично дебатировать с частными гражданами по другим частным вопросам.
Телевидение меняет не только наш образ жизни, но и наш образ правления, и дискуссия между Гором и Перо наглядно продемонстрировала, насколько возрастет в будущем влияние телевидения. Это был ослепительный прорыв, показавший, какие изменения претерпит управление обществом.
Президент Клинтон подтвердил эту мысль в письме ко мне, когда организация «Американские друзья еврейского университета» выбрала меня лауреатом своей премии Scopus 1994 года. В этом письме Клинтон в шутку размышлял, не изложили бы отцы-основатели нашего государства одну из статей нашей Конституции в другой редакции, если бы ее пришлось составлять в наши дни.
«Конституция требует, чтобы президент периодически отчитывался перед Конгрессом о положении страны, — писал Клинтон. — О чем только они думали? Если бы им тогда было известно то, о чем знаем ныне мы, они бы поняли, что при помощи нескольких гостей в студии и телефонных линий можно отлично оценить положение страны, да и всего мира, в прямом эфире CNN».
Разумеется, это было преувеличением, но, может быть, лишь до поры.
Перед дискуссией между Гором и Перо я должен был еще раз напомнить себе о том, что всегда осознаю в таких случаях, что должны помнить бейсбольные судьи и другой вспомогательный спортивный персонал: никто не приходит на стадион для того, чтобы посмотреть на судью. Когда Гор и Перо вели в моей студии дискуссию о Североамериканском соглашении о свободной торговле, я понимал, что никто не включит телевизор, чтобы полюбоваться на меня и посмотреть, как я буду выступать. Главной приманкой для зрителей были Гор и Перо, а потому я старался держаться в тени.
