CFT. Терапия, сфокусированная на сострадании. Практическое руководство для клинических психологов - Кольц Рассел Л.
Крис: После того, как я чуть не убил того парня, все оставили меня в покое. Я думаю они решили не связываться — меня это устраивало. Они знали, что я могу в любой момент сорваться. Они знали, что, если со мной затеять разборку, будет больно, и очень.
Терапевт: Похоже, вы научились быть жестоким, чтобы защититься. Если вы проявляете достаточную жестокость, вас оставляют в покое — это сработало. Если мы подумаем об этом в таком ключе, то оправдана ли ваша жестокость, как способ поддержать имидж?
Крис: Разумеется. Но я не хочу быть таким. Не такого отца заслуживает мой сын.
Терапевт: Значит, эта жестокая версия вашего "Я" достигла своей цели, но мы не хотим винить эту версию. Что если мы поработаем над другой версией вашего "Я", которая подходит на роль хорошего отца, каким вы хотите быть?
Крис: Звучит неплохо.
Точно так же, когда мы понимаем, что резкое поведение клиента дает ему временное облегчение его острой эмоциональной боли, мы можем проявить сочувствие и понять, почему он так неохотно отказывается от этой стратегии. Оба клиента могут испытывать сильный стыд и подвергать себя самокритике, понимая, что они изо всех сил пытаются прекратить поведение, которое создает им большие проблемы и мешает стать тем, кем они хотят быть, но которое служит (или послужило) вполне реальной цели в их жизни. Этот стыд и самокритика могут парадоксальным образом удерживать их в системе угроз и потенциально мешать взять на себя ответственность за изменение поведения, поскольку они стремятся избежать дискомфорта, связанного со стыдом, обвиняя других, рационализируя свое поведение или просто переключая внимание на что-то другое. Как видим, эти темы снова и снова возникают у клиентов, которые борются как раз с тем поведением, которое сформировалось у них под влиянием их жизненных условий. Это поведение, которое они развили, пытаясь удовлетворить свои потребности и обезопасить себя. Помогая клиентам понять логику такого поведения, учитывая их историю, мы можем помочь сместить фокус с самообвинения на сострадательный поиск более полезных стратегий для достижения вот этих замечательных целей — обеспечения безопасности и работы со страданиями.
Говоря языком CFT, мы обнаруживаем, что многие из наших клиентов живут в системе угроз: их жизнь и поведение сосредоточены на попытках уменьшить неприятные переживания или избежать их. Это то, что бихевиористы иногда называют поведением, находящимся "под аверсивным контролем" [Skinner, 1953]. Это же подразумевают и буддисты, когда говорят об отвращении. В CFT мы помогаем клиентам научиться не просто уменьшать переживания угрозы и дискомфорта, но и развивать и укреплять сострадательную версию "Я", ориентированную на помощь себе в создании чувства безопасности (подрывая аверсивный контроль). Мы пытаемся понять, что поможет клиенту решить проблему (а не просто избегать нежелательных эмоций, связанных с этой проблемой), и двигаться к жизни, которой они хотят жить (а не удаляться от нежелательной для них жизни). Таким образом, мы видим, что CFT имеет много общего с подходом ACT (терапия принятия и ответственности, в которой большое внимание уделяется работе с ценностями) и DBT (диалектическая поведенческая терапия), поскольку делает упор на развитие адаптивных навыков, таких как толерантность к дистрессу и навыки эмоциональной регуляции.
РЕСПОНДЕНТНОЕ ОБУСЛОВЛИВАНИЕ
Наш мозг способен не только изучить связи между антецедентами, поведением и его последствиями, но, кроме этого, прочно запоминать связи между различными стимулами. Определенные стимулы — события, опыт, что-то в нашем окружении, даже идеи или мысленные образы — обладают естественной способностью вызывать в нас определенные реакции. Рассмотрим этот процесс для каждой из трех систем эмоционального регулирования, которые мы обсуждали в предыдущей главе (система угрозы, активации и успокоения).
Например, совершенно естественно, если такая опасная для жизни ситуация, как автомобильная авария, вызывает страх. Сексуальная стимуляция естественным образом может привести к сексуальному возбуждению. Разговоры по душам с близкими друзьями за ужином могут вызвать чувство комфорта и безопасности. Представим себе трех разных людей, каждый из которых переживает одну из этих трех ситуаций: ужасную автомобильную аварию, страстный любовный акт и ужин с близким человеком, наполненный теплотой. Поскольку каждая из этих ситуаций естественным образом вызывает реакцию, мы называем их безусловными (невыученными) стимулами, а реакции, которые возникают в результате (страх, сексуальное возбуждение, безопасность), как естественный ответ на стимулы, называются безусловными (невыученными) ответами.
Представим себе, что в каждой из этих ситуаций фоном играет одна и та же песня по радио. Наш мозг очень эффективно связывает вместе события, поэтому для каждого из этих людей песня может стать тем, что ассоциируется с ситуацией (автомобильная авария, секс, теплое общение с близкими друзьями). В будущем эти люди могут по-разному научиться реагировать на эту песню из-за ее связи с ситуацией. Человек, попавший в автомобильную аварию, слышит песню и испытывает страх. Любовник слышит это и чувствует, как сексуальные ощущения вновь возникают. Тот, у кого эта песня ассоциируется с другом, слышит ее и чувствует теплоту, безопасность и покой. Форма стимула (что это такое), то есть, песня, одинакова для каждого из этих индивидуумов, но его функция (эффект — то, что делает стимул) совершенно разная, поскольку ранее он был связан с совершенно разными ситуациями. В каждом случае человек научился эмоционально по-разному реагировать на песню, и теперь она действует как условный (усвоенный, выученный) стимул, способный вызывать условные (выученные) реакции — страх, сексуальное возбуждение или безопасность. Этот процесс обучения является примером респондентного обусловливания (также известного как классическое обусловливание).
Стоит упомянуть, что эволюция сформировала нас так, что не все обучение происходит одинаково. Некоторые типы обучения, которые иногда называют биологически подготовленным обучением, имели гораздо большую ценность для выживания для наших предков, и поэтому мы адаптировали такие ментальные связи гораздо быстрее и эффективнее. Например, если у нас возникают сильные эмоции угрозы, — страх или отвращение, — мы можем выучить такие связи в течение одного испытания. Так, даже после одной автомобильной аварии выживший может испытывать сильный страх, всякий раз, когда слышит эту песню. В случае с сексуальным актом может потребоваться несколько таких интимных встреч, прежде чем песня сама по себе станет стимулом, способным вызывать сексуальные чувства (особенно, если песню слышали и в других обстоятельствах). Возможно, для того, чтобы песня стала вызывать чувство безопасности, нам понадобится провести целое лето на озере и готовить барбекю с близкими друзьями. Поскольку наш мозг предрасположен к обработке угроз, можно легко научиться чувствовать угрозу в ответ на различные ситуации и триггеры, и труднее научиться чувствовать себя в безопасности, особенно если окружающая среда с раннего возраста не давала ощущение безопасности.
Многие клиенты сообщают о том, что подавляющие эмоции возникают у них в ответ на относительно незначительные ситуации, которые будто возникают "из ниоткуда". Сильные чувства страха, гнева или печали при этом возникают вдруг, "без предупреждения" или объяснения. Эти переживания могут вызвать ужас, и в результате клиенты начнут бояться своих собственных эмоций как мощных, непредсказуемых сил, способных нанести удар в любое время. При этом клиенты чувствуют себя "сумасшедшими", ощущают уязвимость и беспомощность перед этими чувствами. Легко представить, как такой опыт может привести к тому, что клиенты начинают бояться своих эмоций, переживая их как угрозу, и стараются избежать их. Такой опыт может подтолкнуть клиентов к самокритике, поскольку они видят, что у них нет причин так себя чувствовать, и что с ними, должно быть что-то не так. Новый, подчиняющийся логике, мозг часто не видит или не понимает, на что реагирует старый эмоциональный мозг, а потому винит жертву.
