Джеймс Твайман - Эмиссары любви. Новые Дети говорят с миром
— Она говорит, что вы, вы оба, однажды были вместе, возможно, в другое время, в другой жизни… я сам что-то не очень понимаю. Но она, похоже, знает, о чем говорит.
Я продолжал удерживать ее взгляд, и казалось, она с каждым мгновением все глубже проникает мне в душу. Я чувствовал, как мои мысли начинают исчезать в удивительном облаке света. Поначалу, ослепленный этим светом, я не видел ничего, кроме клубящейся белизны этого облака, но затем начал проявляться образ, очень размытый поначалу, но он становился все яснее, и наконец я видел его очень отчетливо.
Вот я, маленький мальчик, в своем доме в Индианаполисе, бегаю по двору. Какая-то часть меня не могла не изумляться четкости деталей и подробностей, ведь, казалось мне, я успел прочно забыть это место. Мы переехали из этого дома, когда мне было всего четыре года, и его вид был знаком мне разве что по старой восьмимиллиметровой кинопленке. Вот мой брат на другой стороне двора играет пластмассовой бейсбольной битой и мячиком, пока я обегаю базы. Вдруг открывается задняя дверь нашего дома и выходит мама с какой-то седоволосой женщиной значительно старше себя. Это наша няня. Едва завидев ее, я подбегаю к ней, обнимаю руками за шею и радостно ору.
— Да, Джимми, это я, тетя Марми. Мы проведем с тобой сегодня чудесный день.
А мой брат, когда понял, что мама оставляет нас на целый день с няней, наоборот, расплакался и бросился к ней на руки.
— Ну же, перестань плакать, — утешает его мама. — Я отлучусь всего на пару часов, а с тетей Марми вы скучать не будете.
Но я — я почти не обращаю внимания на хныканье моего брата. Я слишком счастлив в объятиях моей тети Марми, чтобы замечать что-то еще. Мое сердце наполняет такая любовь, потому что Марми, я знал, тоже любит меня. Устроившись у нее на коленях, я буду слушать истории об Иисусе и святых, а затем она посадит нас братом в свой старый красный автомобильчик и мы поедем кататься по пригороду. Это была, пожалуй, самая счастливая пора моего детства, но она успела стереться из моей памяти, пока я не заглянул в глаза Сони.
А затем произошло нечто совсем странное. Детские глаза Сони стали меняться, становясь старше и мудрее. Это были глаза Марми, и неожиданно все встало на свои места.
— Ты была Марми, — сказал я девочке. — Теперь при поминаю… мне было три года… и я так любил тебя тогда. — И слезы навернулись мне на глаза.
— Марми, — повторила Соня, и я понял, что она тоже все-все знает.
— Что ж, теперь и вы поняли, что это означает, — сказал брат Маттиас, и наш взгляд, который держал нас как нераздельное целое, наконец распался.
— Как у нее это получилось? — спросил я брата Маттиаса.
— Вы хотите, чтобы я задал ей этот вопрос?
Я кивнул, и она ответила ему что-то на своем языке.
— Она говорит, что любовь длится вечно, — перевел мне брат Маттиас, когда Соня договорила. — Когда сходятся вместе два сердца, память об этом соединении оставляет неизгладимый след в душе Вселенной. Ты был ребенком, ненамного старше, чем она сейчас, а теперь ты вернулся, чтобы вернуть ей тот же дар, что получил однажды от нее. Ты пришел, чтобы помочь ей распространить любовь на всех живых существ повсюду.
— Это и есть подлинная миссия Детей Оз1 — спросил я.
— Да, само собой. Их, и наша тоже. А другой здесь просто не может быть, согласны? Дети — они задают свой вопрос, но мы все призваны к служению, каждый по-своему. Вы странствуете по миру, распевая ваши молитвы о мире, и тем самым напоминаете людям о любви. Я священник, исполняю священнические обязанности, но все это тоже во имя и ради любви. Это всегда одна и та же миссия, только есть бесконечное множество путей, чтобы осуществить ее.
Я посмотрел на Соню, и сияющая улыбка вернулась на ее лицо. Все это время она так и простояла прямо передо мной, и лишь теперь я спохватился. Я усадил ее на стул напротив себя, и началась наша беседа, для которой мы и были приглашены сюда.
— Соня, расскажи мне о той любви, которую ты чувству ешь, или о миссии всех тех детей, что похожи на тебя.
Она засмеялась, словно я задал ей очень странный вопрос.
— Я не могу говорить с тобой о любви, — ответила она. — Если бы я могла, тогда бы это было не по-настоящему. Потому что любви нет никакого дела до слов. Много людей говорят о любви, только они не понимают, о чем говорят. Они думают, что это нечто такое, что можно найти, или что может найти их. Но это не имеет никакого отношения к «настоящей» любви.
— А что такое «настоящая» любовь? — спросил я ее.
— Снова ты за свое! — легкий смешок вырвался из ее уст. — Видишь, как это трудно? Как ни старайся, все равно получается одно и тоже. Мы хотим все понять своим умом, а затем проговорить это понимание словами. Но ум не может понять любви, потому что она никак не связана с мышлением.
— Так как же мы постигаем любовь?
— Ты спрашиваешь меня потому, что не знаешь, или потому, что хочешь услышать от меня то, что и так уже понял?
— Это очень хороший вопрос, — сказал я. — Наверное, немного того и другого.
— Ладно, скажу так, как знаю. Когда твое сердце по-настоящему открыто, именно ПО-НАСТОЯЩЕМУ, ум не пытается объяснить любовь и рот тоже вроде как сам собой закрылся — и молчок об этом. Я думаю… ты становишься любовью, и в этом вся разница. Чтобы увидеть себя своими глазами, тебе нужно зеркало. Ну а если ты стал любовью, тогда что это за зеркало, в котором видно самого себя?
-; Не могу ответить.
— Можешь… я чувствую, что можешь. — Она улыбнулась мне, и у меня сразу же появилось чувство, будто я знаю, что она имеет в виду.
— Каждый, кого мы встречаем, — сказал я ей. — Каждый, кого встретим и с кем заговорим. Это и есть зеркало, которое поможет нам увидеть и почувствовать любовь.
— Да. Вот видишь, я же говорила, что знаешь. Я помню, когда я была той женщиной, я брала тебя на руки, чтобы ты мог почувствовать, как сильно я тебя люблю. Мне ничего не нужно было говорить об этом, потому что ты и так все знал.
— Да-да, теперь я точно помню, каким я был счастливым, когда ты была рядом. И еще помню, как мне не хватало тебя, когда мы переехали. С другими уже было не так, как с тобой.
— Но ведь теперь ты можешь не просить, а давать любовь, правда? — сказала она.
Ее глаза, снова глаза ребенка, смотрели на меня, и в них светилось бесконечное милосердие.
— Теперь, когда ты знаешь, где искать любовь, ты можешь сам найти ее. Чтобы получить любовь, тебе больше не обязательно просить ее у меня. Разве это не радостная весть для тебя? Ты ведь теперь совсем не тот маленький мальчик, что прежде.
— А ты не маленькая девочка, ведь так? — рассмеялся я, а слезы тем временем так и катились по моим щекам.
Брат Маттиас тоже был глубоко растроган всем услышанным и только в изумлении поглядывал на нас.
— Да, — сказала она, и тут же стала снова семилетней девочкой.
Но в ее глазах я продолжал видеть мою любимую Марми, которая по-прежнему не сводила с меня взгляда. Соня же тем временем соскочила со своего стула и снова обвила мою шею руками.
— Чем больше я люблю, тем больше становлюсь маленькой девочкой. И ты тоже сможешь стать маленьким мальчиком, если захочешь. Для Бога мы все маленькие дети, так говорит брат Маттиас… Ведь так, брат Маттиас?
— Да, все правильно, — прошептал он.
— Так что же ты намерен делать? — спросила она.
— Что я намерен делать?
— Да, когда вернешься домой… теперь, когда ты услышал вопрос, когда тебе все-все стало известно, что ты намерен делать дальше?
Я невольно задумался. Спешить с ответом мне не хотелось.
— Прежде всего, жить этим. Затем, возможно, напишу обо всем этом книгу. Если я чем-то в состоянии помочь вам задать ваш вопрос, то, похоже, таким вот способом.
— Значит, ты напишешь книгу обо всех нас? — спросила она, и ее глаза расширились.
— Да, книгу… так и сделаю… если, конечно, именно этого ты от меня ждешь.
— Да-да… действительно, хотелось бы, чтоб ты написал о нас. Я очень хочу, чтобы весь мир узнал о вопросе… и ответил на него, конечно же.
— То есть, чтобы люди начали действовать, словно они Эмиссары Любви!
— Да, это единственное, что по-настоящему важно… жить, зная истину… как раз над этим сейчас и работают все дети. И вот почему мы хотели, чтобы ты сюда приехал.
— Я так рад снова увидеть тебя, Марми… то есть Соня, — прошептал я.
Я тоже рада тебя видеть. И помни, раз я могу быть с тобой, это значит что всегда буду с тобой. И все Дети Оз с тобой тоже. В этом я могу дать тебе слово.
Брат Маттиас встал, словно давая понять, что время беседы закончилось. Он взял Соню за руку и повел из комнаты. Но не дошли они до дверей, как Соня обернулась.
— И вот еще что ты должен знать, — сказала она. — Когда приедешь домой, у тебя будет возможность жить вопросом. Кое-что должно случиться с тобой, так что не забывай всего того, чему научился здесь. Если не забудешь, тогда можно считать, что все это было не зря, что бы там ни случилось.
