Вильгельм Райх - Анализ личности
1. Достижение прочного позитивного переноса.
2. Использование этого переноса для преодоления невротического
сопротивления.
3. Применение позитивного переноса для извлечения подавленного
содержания и динамически полных и аффективных проявлений.
С точки зрения анализа характера, существуют две важнейшие задачи: одна связана с техникой, а другая - с либидо.
Задача техники состоит в необходимой организации прочного позитивного переноса, поскольку, как показывают клинические факты, лишь у очень небольшого процента пациентов перенос возникает непроизвольно. Соображения анализа характера, однако, ведут нас на шаг дальше. Если верно, что все неврозы происходят из невротического характера и, более того, что невротический характер характеризуется в точности своим нарциссическим панцирем, то возникает вопрос, способны ли пациенты в начале анализа на подлинный позитивный перенос. Под подлинным переносом мы понимаем сильное, не амбивалентное, эротически обусловленное стремление, способное предоставить основу для интенсивных отношений с аналитиком и для устойчивости к аффективным бурям, вызванных анализом. Обозревая клинические случаи, мы должны ответить на этот вопрос отрицательно: не существует подлинного позитивного переноса в начале анализа, его и не может быть из-за сексуального подавления, фрагментации либидо-обусловленных стремлений и ограничений характера. Конечно, в начале анализа существуют отношения, которые похожи на позитивный перенос. Но что является их бессознательной подоплекой? Являются ли они подлинными или ложными? Слишком часто мы ошибочно утверждали, что имеем дело с подлинными, либидо-обусловленными, эротическими стремлениями. Таким образом, этот вопрос нельзя оставить без ответа. Он связан с более общим вопросом, способен ли вообще невротический характер к любви, и если да, то в каком смысле. Более тщательная проверка этих первоначальных показателей так называемого позитивного переноса, т. е. фокусирования либидо-обусловленных сексуальных импульсов на аналитике, показывает, что за исключением случаев, соответствующих проблескам зачаточных элементов подлинной любви, существуют три типа переноса:
1. Реактивный позитивный перенос - т. е. пациент использует любовь для компенсации переноса ненависти. В этом случае подоплекой служит скрытый негативный перенос. Если сопротивление, вытекающее из этого типа переноса, интерпретируется как выражение любовного отношения, то, во-первых, была сделана ошибочная интерпретация, а во-вторых, не был замечен скрытый в этом негативный перенос; если это имеет место, то аналитик рискует не затронуть ядро невротического характера.
2. Благочестивая установка в отношении аналитика показательна для чувства вины или морального мазохизма. В этой установке мы снова не обнаруживаем ничего, кроме подавленной и компенсированной ненависти.
3. Перенос нарциссических желаний - т. е. нарциссическая надежда на то, что аналитик будет любить и жалеть пациента. Ни один другой вид переноса не разбивается так легко, как этот; или не трансформируется так легко в горькое разочарование и злобное нарциссическое чувство оскорбления. Если это интерпретируется как позитивный перенос, снова будет сделана ошибочная интерпретация: пациент вообще никого не любит, но он хочет быть любимым, и он теряет интерес в тот момент, когда осознает, что его желания не могут быть выполнены. Тем не менее, с этим видом переноса связаны прегенитальные стремления либидо, которые не могут организовать устойчивый перенос, так как они слишком обременены нарциссизмом.
Эти три типа благовидного позитивного переноса - у меня нет сомнения, что дальнейшее изучение выявит большое количество других, - уничтожают зачатки подлинной объектной любви. Они сами являются следствием невротических процессов, так как фрустрация либидных стремлений выводит ненависть, нарциссизм и чувство вины на поверхность. Несмотря на это, их достаточно, чтобы продолжать анализ пациента, пока они не будут устранены; но они, конечно, будут побуждать пациента прекратить анализ, если вовремя не будут раскрыты.
Именно попытка осуществить сильный позитивный перенос побудил меня уделить негативному переносу так много внимания. Если негативные, критические, унизительные установки в отношении аналитика полностью осознаны с самого начала, негативный перенос не усиливается; наоборот, он устраняется и затем более ясно возникает позитивный перенос. Нарушение механизма нар-циссической защиты выносит на поверхность скрытые негативные переносы - которые я склонен скорее переоценивать, чем недооценивать, - и часто требуются месяцы для анализа проявлений защиты. Однако я не накладываю на пациента чего-то, чего бы уже не существовало; я просто фокусирую то. что скрывается в его поведении (вежливость, безразличность и т.д.) и не служит никакой другой цели, кроме борьбы с влиянием аналитика.
Вначале я рассматривал все формы защиты эго как негативные переносы. Рано или поздно защита эго использует существующие импульсы ненависти; эго сопротивляется анализу различными способами посредством механизма деструктивного стремления. Верно также и то, что импульсы ненависти, т. е. подлинный негативный перенос, всегда и относительно легко выявляются, когда интерпретация сопротивления начинается с защиты эго. Было бы неправильно называть защиту эго как таковую негативным переносом; скорее она является нарциссической защитной реакцией. Даже нарциссический перенос не является негативным переносом в строгом смысле слова. В то время я был, очевидно, под сильным впечатлением от того, что каждая защита эго, когда она последовательно проанализирована, легко и быстро становится негативным переносом. Но скрытый негативный перенос присутствует с самого начала лишь в переносе пассивно-женственного характера и в случаях аффект-блока. Здесь мы имеем дело с ненавистью, которая, хотя и подавлена, является активной в текущей ситуации.
Хорошей иллюстрацией техники переноса, включающей благовидный позитивный перенос, является случай 27-летней женщины, нуждавшейся в аналитическом лечении из-за своего сексуального непостоянства. Она была дважды разведена, причем оба раза по своей инициативе, и имела для женщины своего общественного положения необычайно много любовников. Она сама знала о причине своей непостоянства: недостаток удовлетворения из-за оргаз-мической вагинальной импотенции. Необходимо упомянуть, что пациентка была чрезвычайно притягательной и очень хорошо знала об этом. И она совершенно этого не скрывала. Во время предварительной консультации я был поражен тем, что она постоянно смотрела в пол, хотя говорила она очень плавно и отвечала на все вопросы.
Первый час и две трети второго часа были заняты относительно свободным рассказом о затруднительных обстоятельствах, связанных с ее вторым разводом и о нарушениях сексуальной чувствительности во время полового акта. Ее рассказ был внезапно прерван ближе к концу второго часа. Пациентка замолчала и после паузы сказала, что ей больше нечего сказать. Я знал, что перенос уже стал активным в смысле сопротивления. Существовали две возможности: (1) уговорить пациентку продолжить разговор, убеждая ее следовать основному правилу; (2) атаковать само сопротивление. Первое представляло бы собой уклонение от сопротивления, тогда как второе было возможно, только если сдерживание было понято, по крайней мере частично. Так как в подобных ситуациях всегда существует защита, которая сдерживает эго, можно было начать интерпретацию сопротивления оттуда. Я сказал ей, что подобная защита обычно вызывается мыслями об аналитике и подчеркнул, что успех лечения в первую очередь зависит от ее способности быть до конца честной в этих вопросах. Сделав над собой значительное усилие, она продолжила рассказ, заметив, что, в то время как в предыдущий день она могла говорить свободно, сейчас ее беспокоят мысли, бесполезные для лечения. В конце концов оказалось, что перед началом анализа ей стало интересно узнать, что могло бы произойти, если бы она произвела на аналитика <определенное впечатление>: будет ли он презирать ее из-за ее похождений с мужчинами. На этом сеанс закончился. На следующий день я снова обратил ее внимание на ее сдержанность и на тот факт, что она от чего-то оборонялась, после чего она сказала, что не могла заснуть прошлой ночью, так как очень боялась, что у аналитика могли возникнуть личные чувства по отношению к ней. Это могло быть проинтерпретировано как проекция ее собственных импульсов любви, но личность пациентки, ее сильно развитый женственный нарциссизм и ее мотивы, насколько мне это было известно, в действительности не допускали подобной интерпретации. У меня было смутное впечатление, что она сомневалась в моем профессиональном кодексе поведения и боялась, что я мог воспользоваться аналитической ситуацией сексуальным образом. Не могло быть никакого сомнения, что сексуальные желания с ее стороны уже существовали. Однако, столкнувшись с выбором, чем же заняться сначала: этими проявлениями ид или страхами эго, - я выбрал последнее и сказал ей, что я догадываюсь о ее страхах. Она ответила потоком информации о плохом опыте, связанном с врачами; рано или поздно все они пытались соблазнить ее, пользуясь профессиональной ситуацией. Откуда она могла знать, сказала она, что я чем-то отличаюсь. Эти откровения имели временный освободительный эффект; она снова могла посвятить все свое внимание освобождению своих нынешних конфликтов. Очень многое я узнал о мотивациях и обстоятельствах ее личной жизни. Выяснилось, что: (1) она обычно искала отношений с более молодыми мужчинами; (2) проходило совсем немного времени, и она теряла интерес к своим любовникам. Было совершенно ясно, что ее мотивации были нарциссической природы. С одной стороны, она хотела превосходить мужчин и это она могла сделать гораздо легче с молодыми мужчинами. С другой стороны, она теряла интерес к мужчине, как только он выражал свое восхищение. Можно было бы, конечно, рассказать ей о значении ее поведения; это не нанесло бы никакого вреда, так как это не было предметом глубоко подавленного материала. Но соображения динамического эффекта интерпретации удержали меня от этого. Так как ее ведущие характеристики развились бы очень скоро в мощное сопротивление анализу, нужно было подождать, когда это произойдет, чтобы использовать аффекты из переживания переноса для выведения бессознательного содержания в сознательное. На самом деле, сопротивление вскоре развилось, но проявилось оно в совершенно неожиданной форме.
