Евгений Ильин - Психология страха
Роль боязни смерти. Страх смерти может приобретать различные деструктивные или как минимум неконструктивные формы. Борьба человека со страхом смерти ценой ее отрицания порождает неопределенную тревогу и самоотчуждение. Проявлением страха смерти является отвержение пожилых и старых людей, хронических и смертельно больных как напоминающих о смерти. Безнадежно больные и умирающие часто испытывают вину, так как считают, что их болезнь является заслуженным наказанием за совершенный ими проступок; в результате болезни они оказываются в зависимом положении и причиняют окружающим неудобства; чувствуют, что заставили живущих столкнуться лицом к лицу с неизбежностью смерти; смутно сознают, что завидуют тем, кто остается жить, и желают (это желание редко осознается), чтобы супруг, родитель, ребенок или друг умерли бы вместо них [278, 279].
Однако боязнь смерти, как бы это ни казалось странным, может приносить людям пользу. Когда человек боится умереть, он становится более осторожным и принимает соответствующие меры для сохранения своей безопасности: пристегивается ремнями в машине или надевает шлем для езды на мотоцикле. Здоровый страх перед небытием также напоминает нам, что мы должны плодотворно провести свое время здесь, на этой Земле. Это может подтолкнуть нас упорно трудиться, чтобы оставить после себя прочное наследие и позаботиться о тех, кого мы любим.
Однако боязнь смерти может стать настолько сильной и навязчивой, что парализует активность человека и не дает ему нормально жить. Это уже нездоровая боязнь – танатофобия, и в этом случае возникает необходимость обращения за помощью к квалифицированному специалисту.
Эта фобия может породить и другие «родственные» навязчивые фобии; например, некрофобию, или боязнь всего, что связано с мертвыми и процессом погребения. Человек начинает избегать вида надгробий, похоронных процессий, бюро ритуальных услуг – всего того, что является для него символами смерти и может служить напоминанием о главной фобии.
Представления о страхе смерти оказались в поле зрения 3. Фрейда в связи с обсуждением проблемы табу мертвецов. В работе «Тотем и табу» (1913) он рассмотрел воззрения некоторых исследователей, пытавшихся объяснить, как и почему некоторые примитивные народы превращали своих любимых покойников в демонов. Согласно некоторым объяснениям, приписывание умершим душам враждебности кроется в инстинктивной их боязни, являющейся результатом страха смерти.
Два года спустя ‹…› 3. Фрейд вновь рассмотрел вопрос об отношении первобытного человека к смерти. В своем докладе «Мы и смерть» (1915) он заметил, что у тела любимого умершего человека зародились не только представления о душе и вера в бессмертие, но и осознание вины, а также страх перед смертью. «Осознание вины произошло из двойственного чувства по отношению к покойнику, страх смерти из идентификации с ним». Поскольку, как считал основатель психоанализа, бессознательное современного человека относится к смерти точно так же, как относился к ней первобытный человек, то, следовательно, страх смерти присущи ему. Вместе с тем он полагал, что страх смерти, которым «мы страдаем чаще, чем нам кажется», во многих случаях имеет «не столь древний источник и происходит по большей части от чувства вины».
В работе «Я и Оно» (1923) 3. Фрейд более подробно рассмотрел проблему страха смерти. Прежде всего он подчеркнул, что распространенное суждение, будто каждый страх является страхом смерти, не является оправданным. Исходя из этого, он счел необходимым отделить страх смерти от страха объекта (реальности) и от невротического страха либидо. Кроме того, ему пришлось признать, что феномен страха смерти представляется трудной проблемой для психоанализа, так каксмерть – абстрактное понятие негативного содержания, для которого, по его мнению, не найти бессознательного соответствия. И наконец, он полагал, что механизм страха смерти может состоять в освобождении Я от нарциссической загрузки либидо, т. е. в отказе от самого себя точно также, как обычно в случае страха отказываются от другого объекта. Словом, основатель психоанализа исходил из того, что «страхсмерти развертывается между Я и Сверх-Я». Например, страх смерти при меланхолии можно объяснить тем, что Я отказывается от самого себя, поскольку чувствует, что Сверх-Я его ненавидит и преследует, вместо того чтобы любить. Я видит, что покинуто всеми охраняющими силами, и позволяет себе умереть. В конечном счете основатель психоанализа выдвинул предположение, согласно которому, как и страх совести, страх смерти может быть истолкован как «переработка страха кастрации».
В работе «Торможение, симптом и страх» (1926) 3. Фрейд показал, как и каким образом происходит возникновение страха смерти у человека. По его мнению, страх при рождении и страх младенца включают в себя условие отделения от матери. Дальнейшее превращение страха в кастрационный страх в фаллической фазе представляет собой страх разлуки. При последующей дифференциации психического аппарата, образовании и усилении Сверх-Я страх кастрации развивается в страх перед совестью, в социальный страх. Гнев и наказание утерей любви со стороны Сверх-Я расценивается в качестве опасности, на которую Я реагирует сигналом страха. Последней эволюцией этого страха перед Сверх-Я оказывается «страх смерти (за жизнь) – страх проекции Сверх-Я вовне в виде силы рока».
Лейбин В.[176,с.563–564]Преодоление боязни смерти. Боязнь смерти часто становится причиной обращения к магическим верованиям, иллюзиям, мифам, в том числе и религиозным, позволяющим отрицать реальность смерти. В раннем детстве боязнь смерти преодолевается с помощью родительских утешений. Позже отрицанию смерти помогает ее персонификация в образах монстров, скелетов с косой, демонов и т. д., от которых можно найти способ ускользнуть. Становясь старше, дети смягчают боязнь смерти посредством смеха, рассказов о привидениях и сверхъестественных силах, просмотров фильмов ужасов в компании сверстников. Взрослые отрицают смерть, изменяя свое отношение к ней на позитивное (переход в иной мир, вечный покой, соединение с Богом), обращаясь к религиям, утверждающим бессмертие души.
И хотя магические верования являются соблазнительными, ободряющими и успокаивающими, тем не менее они ослабляют дух человека, не позволяя ему познать свой внутренний мир, свои чувства, мысли и желания. Ясное осознание смерти в противоположность мифическим способам ее отрицания делает индивида мудрым и обогащает его жизнь [331].
Старые люди проводят свои последние годы, вспоминая прошлое и заново переживая старые радости и невзгоды, разрешают прошлые конфликты и прощают ошибки, переосмысливают поступки и даже открывают в себе что-то новое. Их отношение к собственной смерти определяется двумя обстоятельствами: а) степенью завершенности, законченности жизненного замысла, жизненно важного дела к моменту наступления смерти; б) степенью нужды в нем других людей, которых его заставляет покинуть и бросить на произвол судьбы смерть.
Поэтому экзистенциальный психолог И. Ялом [331] считает, что боязнь смерти больше мучает тех, кто чувствует пустоту своей жизни и утратил ее смысл. Человек тем больше боится смерти, чем меньше он реализует свой потенциал, чем меньше он по-настоящему проживает свою жизнь, чем менее она насыщена и наполнена.
Аналогично Г. Фейфел [279] рассматривает боязнь смерти не как следствие приближения смерти самой по себе, а как следствие того, что было сделано в течение жизни: бесполезно потраченного времени, нерешенных задач, упущенных возможностей, загубленных талантов, бед, которых можно было бы избежать. Э. Эриксон [380] тоже пишет, что боязнь смерти испытывают те пожилые и старые люди, кому прожитая жизнь представляется цепью упущенных возможностей и досадных промахов. Они осознают, что начинать все сначала уже поздно и упущенного не вернуть, и поэтому их охватывает разочарование, отчаяние и безнадежность. Те же, кто, оглядываясь на свою жизнь, оценивают ее как цельную и осмысленную, единственно возможную, чувствуют удовлетворение и не испытывают боязнь смерти [379].
Важнейшим условием преодоления боязни смерти является принятие смерти как естественного, ожидаемого, закономерного события все время обновляющейся жизни. Так, Ломоносов, Суворов, Талейран, Репин, Л. Н. Толстой принимали мысль о смерти и саму смерть спокойно, поскольку привыкли думать о ней как об обычном конце, и поэтому умирали без растерянности, без паники, с деловым спокойствием [118]. Человек должен найти примирение с конечным сроком своей жизни, который отведен ему для исполнения возложенной на него созидательной работы. Осуществляется это примирение путем размышления о роли личности как вносящей свой вклад, неважно какой – большой или маленький, – в развитие человеческой культуры, общества, оказания влияния на других людей [36].
