Николас Эпли - Интуиция. Как понять, что чувствуют, думают и хотят другие люди
В других случаях необходимость корректировок собственного мнения очевидна, но способность вносить их зависит от источника проблемы. Я уже описал два различных варианта эгоцентричных пристрастий: один из них обусловлен различием внимания (так называемая «проблема шеи»), а другой – различиями в интерпретациях (так называемая «проблема оптики»). Косвенные свидетельства позволяют предположить: «проблему шеи» преодолеть легче, чем «проблему оптики».
Вспомните об упомянутых ранее исследованиях, результаты которых показали «завышенные притязания». В этих вариантах «проблемы шеи» человек может претендовать на бо́льшую ответственность за результаты коллективной работы просто потому, что осознаёт собственный вклад в эту работу сильнее, чем вклад других членов коллектива. Решить проблему такого рода сравнительно легко. Все, что для этого надо сделать, – сместить фокус внимания на других людей, в данном случае подумать о том, какой вклад в общий результат внесли другие члены коллектива. Вспомните исследование, проведенное в группе обучающихся по программе MBA студентов Гарварда. По мере увеличения численности групп их члены претендовали на все больший круг ответственности. В том эксперименте было и другое условие: прежде чем записать, насколько велик его личный вклад, каждый студент записывал, какой конкретный вклад в общие усилия вносил каждый из остальных членов группы. Это условие приблизило оценки к реальному уровню. Эшли Тодд не написала бы букву «B» у себя на щеке шиворот-навыворот, если бы призадумалась и приняла во внимание то, как увидит это другой человек. А фрегат «Ваза» не затонул бы, если б плотники удосужились посмотреть на линейки других участников строительства и сравнили бы их со своими линейками. А вы можете снизить степень своей тревоги, возникающей из уверенности, что на вас будет смотреть весь мир, если просто сделаете короткую паузу и подумаете о том многом, о чем, скорее всего, будут думать другие (почти никто из них не имеет с вами ничего общего).[171]
«Проблему оптики» (ситуацию, при которой два человека видят одно и то же событие по-разному) преодолеть, кажется, намного трудней. Возможно, вам доводилось слышать старую пословицу: нельзя судить другого человека, не пройдя милю в его башмаках. Подобными утверждениями обычно пренебрегают. Это делают и богатые, считающие бедных ленивыми и глупыми, и трезвые, полагающие, что пьяницы слабы и аморальны. Пренебрегают им и счастливые, которые не могут понять, почему несчастные не могут просто «взять и стать счастливыми». Когда в школах или кинотеатрах происходят акты бессмысленного вооруженного насилия, активисты, отстаивающие право на оружие, воображают, что если б только они были там при оружии, они б не растерялись (как часто теряются солдаты на войне). Они бы спокойненько вытащили свое оружие (вообразить такое можно, только читая новости в уютном кресле у себя дома) и уложили бы «плохого парня», не моргнув глазом! Марк Уолберг, актер, чья репутация «крутого» зиждется на роли боксера-профессионала, которого он сыграл в фильме «Боец», 11 сентября 2001 года должен был находиться на борту одного из врезавшихся в башни Всемирного торгового центра самолетов. Годы спустя в интервью Уолберг стал воображать, что смог бы что-то изменить и предотвратить трагедию. «Будь я на том самолете с моими ребятками, самолет не врезался бы в башню. В салоне первого класса было бы много крови, а потом я бы сказал пассажирам: “Сейчас мы где-нибудь благополучно приземлимся. Не волнуйтесь”».[172] Суждение о людях, в шкуре которых вы не находились, кажется излюбленным времяпрепровождением тысяч, если не миллионов!
Для того чтобы увидеть мир глазами другого человека, нельзя просто напрячь воображение и надеяться тем самым добиться большей точности. Нельзя потому, что оптика, искажающая ваше видение, вам то зачастую невидима. Специалисты по продуктам питания из компании Clorax очень старались «влезть в башмаки» покупателей, но элементарно не понимали, как знание вкуса изготовленной по оригинальному рецепту приправы влияет на их оценку различных вариаций этой приправы. Вспомните об эксперименте, ставшим скромным испытанием притязаний человеческого эгоцентризма, – об эксперименте, в котором мы взяли фотографии добровольцев и попросили их спрогнозировать, насколько привлекательными их сочтут другие люди. В ходе одного из этих экспериментов мы ввели дополнительное условие: попросили добровольцев стать на позицию людей, рассматривающих фотографии, предупредив участников о том, что такие люди смотрят на их изображения другими глазами. Это сознательно сделанное предупреждение не разрешило «проблему оптики» и нисколько не повысило точность прогнозов.
Рассуждать о возможности преодоления «проблемы оптики» легче, чем преодолеть ее в реальности. Например, одобренное большинством развитых стран юридическое определение пыток таково: пытка – это «любое действие, сопряженное с умышленным причинением человеку жестокой боли или страданий, как физических, так и душевных». Такое определение предполагает, что люди, обязанные выявлять пытки, будут оценивать переживания, которых сами никогда не испытывали. Большинство интуитивно предполагает, что такие лица соответствуют возложенной на них задаче и способны с нею справиться. Например, Мишель Бахман, представитель Конгресса США, никогда не подвергавшаяся пытке утоплением, сочла себя достаточно информированной для того, чтобы заявить: «Я не считаю это пыткой». Она не одинока. Если вам никогда прежде не доводилось испытывать этого, сообщаю: это заявление походит на мысль о том, что, если лежащему на спине человеку льют в нос воду, это не так уж и плохо. В конце концов, ведь каждый день такое случается, когда вы принимаете душ.
Прежде чем пережить эту пытку в прямом эфире, чикагский радиоведущий Эрик Мэнкоу Мюллер тоже был уверен, что пытка утоплением – не такая уж скверная штука и ее не следует считать пыткой. Перед тем как подвергнуть Мэнкоу Мюллера этой пытке, сержант морской пехоты США Клей Саут сказал: «Обычный человек может переносить это в течение 15 секунд. Он будет извиваться, визжать и желать, чтобы с ним этого никогда больше не делали». На самом деле, сержант был не прав. Мэнкоу Мюллер продержался только семь секунд. «Это оказалось намного хуже, чем я думал, и это не шутка, – сказал Эрик. – Когда лежишь на спине с откинутой назад головой, а в тебя через нос закачивают воду, испытываешь странное чувство… Не хочу говорить, но это абсолютная пытка».[173]
Никакое воображение не позволит вам понять, что такое пытки утоплением или лишением сна или, наконец, многолетнее заключение в одиночной камере, каково это – оказаться в положении, в корне отличающемся от того, в котором вы находитесь сейчас. Все мы можем наставлять других людей об опасности, не испытывая того, что испытывают они, но легко забываем об этом, когда сами начинаем судить других. Попытками представить себе ви́дение другого человека «проблему оптики» не решить. Эту проблему решаешь тогда, когда действительно оказываешься в чужом ви́дении или слушаешь человека, побывавшего там. Возможно, судьям необходимо совершить радикальный шаг и на себе испытать деяние или состояние человека, дело которого рассматривают, прежде чем они смогут верно оценить то, о чем судят.
Чужие умы могут быть пустыми полями, на которые мы проецируем собственные мысли и переживания, но по мере того, как мы больше узнаём о разуме других людей, этот разум становится более определенным. Другие люди – это профессора, или священники, или политики. Они – либералы или консерваторы, богатые или бедные, чернокожие или белые, мужчины или женщины. Эти видимые сущности сообщают вам нечто о незримом уме другого человека. Они могут соответствовать вашей собственной сущности, что позволяет предположить: разум у других представителей той же сущности подобен вашему разуму. Но другие могут принадлежать и сущностям, отличным от вашей (что позволяет предположить, что их разум тоже отличается от вашего). По мере того как вы узнаете больше о другом человеке, инструменты познания меняются. Либералы используют собственные убеждения для понимания мыслей других либералов, но никак не консерваторов – для этого они должны использовать свои знания о консерваторах. Атеисты могут пользоваться собственными убеждениями для понимания мыслей других атеистов, но для того, чтобы предсказать мысли мусульман, им надо будет воспользоваться теми знаниями об исламе, которыми они располагают. В 50-х годах ХХ века среди 4000 рабочих и управляющих низшего и среднего звена был проведен опрос на тему различных источников мотивации к труду. Опрошенных руководителей попросили также предсказать, как рабочие ранжируют эти мотивы.[174] Оказалось, что и руководители, и рабочие расположили свои фундаментальные мотивы очень похожим образом (корреляция расстановки мотивов у руководителей и рабочих очень высока, говоря точнее, ее коэффициент составил 0,76). Однако, когда руководители прогнозировали важность мотивов, которыми руководствуются рабочие, оказалось, что к рабочим они относятся почти как к представителям другого биологического вида. Между мотивами, которые руководители считали важными лично для себя, и мотивами, по их предположениям, ценными для рабочих, не было почти никакой корреляции (ее коэффициент равнялся 0,5, что не намного больше случайной корреляции).
