Джеффри Зейг - Испытание эриксоном
«Остальное вам известно. Ах, если бы мне достало смелости сначала умереть, а потом взглянуть вам в лицо и выслушать ваши нарекания! Я думала, вы должны поверить в то, что я смогу поправиться, иначе бы вы не стали уделять мне свое время…»
(Обращаясь к Зейгу.) Я совершенно не уделял ей времени. (Смеется и продолжает читать) "Боюсь, я разочарую вас. Я не слишком храбрая. Я знаю. Где-то там, внутри, моя психика – отнюдь не конфетка. Возможно, я сделаю что-то, чтобы вы не узнали об этом.
Вот и все. Я записала это очень быстро, как только мысль пришла ко мне. Это, конечно, не шедевр, и пишу я неважно". (Смеется.)
(Обращаясь к Зейгу.) Диана весьма скрупулезна, принижая значение всяческих вещей, даже историю своей жизни и свой почерк.
(Продолжает читать.) «Как бы то ни было, записки утомили мою руку, шея одеревенела, а голова очень устала… Я не могу закончить историю своей жизни, потому что я пока еще жива. Я даже не уверена в том, что все еще хочу умереть… Но… о, как я ненавижу вставать по утрам!»
Заканчивая свою историю, Диана процитировала одну песню. (Смеется.) И это в психиатрической клинике: «О, как я ненавижу вставать по утрам!» Она унижает все на свете – почерк, бумагу, саму историю – и наполняет все ложью.
Я зашел за угол и увидел двух детей – маленьких девочек. Я извинился перед Дианой: «Я не намеревался встретить вас здесь». «Черт вас побери», – сказала она. (Эриксон смеется.)
Зейг. А ее цель состояла в том, чтобы…
Эриксон. …вынудить меня спросить, какого пола Ники. Я удивляюсь, как долго ей удавалось это скрывать.
Зейг. Очевидно, что это было сделано весьма искусно.
Эриксон. Диана сбежала из больницы в последний раз. Дэнни был разгневан, потому что она упорхнула в Альбукерк. В одно прекрасное утро в больницу пришла почта. Секретарша Дэнни сообщила мне: «Вести от Дианы». Я позвонил Алексу, мы вместе спустились в кабинет Дэнни и ждали, пока тот разберет свою почту. Он заявил: «Диана пишет мне, а не вашей парочке!» Дэнни распечатал письмо и начал читать. На его лице отразилось удовлетворение. Диана описывала горный пейзаж в прекрасной поэтической манере. Однако второй абзац начинался так: «Завтра я собираюсь порыбачить в окуневой норе».
(Эриксон обращается к Зейгу.) Окуневая нора – задница*.
Эриксон (продолжает). Дэнни прочитал эту строчку и сказал: «Черт ее побери!» и бросил письмо на пол. За прекрасной прозой следовала вульгарность.
Пятнадцать лет спустя Диана позвонила мне. Она сказала: "Сейчас я в Фениксе. Собираюсь встретиться с хорошим доктором. Меня все еще мучат эти головные боли. Я собираюсь встретиться с доктором Сент-Джорджем". Я позвонил доктору Сент-Джорджу и сообщил: «Джон, у тебя новая пациентка, Диана Чоу из Альбукер-ка, Нью-Мексико. Она была моей пациенткой, когда я работал в Мичигане. Могу предложить тебе легкий путь: хочешь узнать о ней от меня? Или тебя привлекает трудный путь?» Он ответил: «Трудный путь выглядит более привлекательным». Он начал работу с Дианой с рентгенограмм мозга и аннгиограмм. В середине курса Диана без разрешения покинула больницу. Уехала в Нью-Мексико и предоставила доктору Сент-Джорджу оплачивать ее больничный счет. Он позвонил мне и сказал: «Я познал трудный путь».
Вот письмо, написанное мне Дианой в 1967 году*.
(Эриксон читает.)
"Доктор Эриксон, не притворяйтесь, что вы меня забыли. Я знаю, это не так.
Не буду извиняться за свой крупный почерк. Могу лишь пояснить вам, что у меня очень слабое зрение и приходится писать с помощью лупы (а если вы не можете это прочесть, то вы еще более слепы, чем я). Как ни странно, это открыло мне совершенно новую перспективу. Я уже не могу много читать и рисовать. Поразительно, насколько, оказывается, полезны глаза. Однако я обнаружила два таланта: один – ударяться обо все на свете, а второй – музыка. Я играю на органе, и найдется немного мелодий, которые я не могла бы подобрать на слух в течение нескольких минут".
(Эриксон обращается к Зейгу.) Другими словами, Диана учится, слушая песню, а потом немедленно ее играет. Но не по нотам. Она просто полагается на свою память. Когда дело касается новых песен, нельзя полагаться на память. Другими словами, она бессистемный исполнитель и вполне этим довольна.
(Продолжает читать письмо.)
"Я встретила вашего коллегу (он называет себя вашим другом, но не знает, насколько хорошо вас знала я). (Эриксон смеется.) Во-первых, я сомневаюсь, что вы могли бы назвать многих людей своим «другом»; во-вторых, я знаю ваше мнение о способностях большинства психиатров; и в-третьих, он был всего лишь розовощекой задницей".
(Обращается к Зейгу.) С 1944 по 1967 год.
Зейг. Двадцать три года – и никаких изменений.
Эриксон. Верно. Здесь требуется лишь выслушать эти три реплики: «На столе вашей секретарши бардак, у вас дешевая мебель, и. что касается медицинских книг, вы недостаточно цените их, если не можете выстроить в линеечку».
Всего этого не анализируешь. Просто слышишь и понимаешь И знаешь, что на любую полученную от нее информацию абсолютно нельзя положиться.
Бедный Алекс – три месяца и множество выходных, принесенных в жертву обучению. Не следует верить всему, что слышишь. и анализировать все, что слышишь. Надо просто понимать, что этс значит…
Зейг. Значит, было ясно, что не существовало никакого воздействия. Ничего сделать было нельзя.
Эриксон. Верно. Можно многое потерять.
Зейг. Однако добиться чего-то здесь невозможно.
Эриксон. Ей ничего не добиться, тебе ничего не добиться. Но у убедился, что Алекс приобрел некоторый опыт. (Смеется.) А Диана взъярилась на меня за то, что я использовал ее, чтобы дат! Алексу опыт.
Зейг. И она все еще…
Эриксон (прерывая его) …без изменений. А Сент-Джордж позна; трудный путь. Это был его выбор. Я спросил его: «Поверил бы ть мне, если бы я тогда сказал тебе, что Диана оставит тебя в проигрыше, что бы ты ни делал?» Он ответил: "Нет, не поверил бы. Эл женщина была так очаровательна, мила и привлекательна. Но онг действительно умеет провести тебя, как сосунка".
Зейг. Я всегда полагал, что, даже работая с действительно трудными людьми, можно найти какой-то способ для осуществлена воздействия. Если бы только у меня хватило достаточно умения илр опыта.
Эриксон. Вам лучше всего избавиться от этой идеи как можнс быстрее. Это все равно что «найти какой-нибудь способ избежат! смерти». Должен быть какой-то способ, чтобы предотвратить вс«болезни – если у вас достаточно умения.
Зейг. Не столько предотвратить, Сколько излечить или как-тс решить проблему.
Эриксон. Я думаю, вам придется признать, что вы не может«излечить все болезни, как полагает большинство недалеких психо терапевтов, одержимых грандиозной идеей, что могли бы излечить каждого, имей они достаточно умения. Им кажется, что они наверняка смогли бы найти в себе это умение. Вместо этого следовало бы признать тот факт, что существует множество людей, не поддающихся лечению и злоупотребляющих лечением.
Обсуждение с Эриксоном случая Дианы повлияло на меня следующим образом:
1) Оно помогло мне понять, что, как бы ни был опытен практик, терапия обладает определенными ограничениями. Я пришел к Эриксону, поскольку он добивался исключительных успехов. И все же первым детальным случаем, который он со мной обсуждал, стал тот, в котором он не добился успеха и даже не пытался применить психотерапию. Очень важно, чтобы работа проходила в сфере практического и осуществимого. Эриксон не брал пациентов наугад, он работал не со всеми типами проблем. Он знал, во что вкладывать свою энергию.
2) Теперь я мог распознать, понять и обратиться к той модели поведения, которую проявляла Диана. Я уже знал, как в будущем обращаться с пациентами такого типа.
3) Я научился отыскивать предсказуемые паттерны в клинической работе со всеми типами пациентов. В особенности это относится к тем паттернам, которые проявляются в использовании языка.
4) Постепенно я начал понимать, что метод Эриксона основан на уровне реакции пациента на коммуникацию терапевта. Если нет восприимчивости, то есть способности к обучению, то нет и терапии, сколь бы гениальна ни была техника терапевта.
5) У меня проявлялась реакция на личном уровне, и я не забываю думать про себя: «Я буду меняться».
Тем временем Эриксон продолжал. Полагаю, он хотел убедиться, что до меня «дошло».
Эриксон. Однажды в Фениксе терапевт общего профиля прислал ко мне пациента, страдающего от болей в бедре. Он лечил этого пациента, прописывая ему различные лекарства. Пациент вошел и описал мне свою боль. Я понял, что это хорошее описание, хорошее настолько, что его можно найти в любом учебнике по медицине. Пациент раскаивался в том, что доставляет доктору столько беспокойства. И рассказал, что он инженер. Ему были известны способы восстановления дорогой техники, пострадавшей в результате некоторых типов аварий. Это была очень убедительная история. Конечно, ему требовалось около ста долларов, чтобы начать финансировать проект. Я спросил его, сколько он «стрельнул» у своего терапевта. Он сказал, что занял 500 долларов, но их оказалось недостаточно, поэтому пришлось занять еще 500. Он думал, что если бы ему удалось занять 100 долларов у меня, то наверняка он смог бы восстановить оборудование и обогатить всю нашу троицу.
