Евгений Сатановский - Котёл с неприятностями. Ближний Восток для «чайников»
Преследования этноконфессиональных иракских меньшинств: христиан, йезидов и мандейцев поставили их на грань исчезновения. Так, число христиан в Ираке с момента обретения им «демократии» сократилось наполовину, несмотря на присутствие на протяжении 7-ми лет в стране западного оккупационного корпуса. Геноцид йезидов со стороны «Исламского государства» сопровождался обращением их в рабство, при игнорировании этого западным сообществом. Взаимные этнические чистки суннитов и шиитов повлекли значительно большее число жертв, чем в годы правления С. Хусейна: шиитская полиция превратилась в «эскадроны смерти» в суннитских районах, которые не в последнюю очередь из-за этого стали базой «Аль-Каиды» и «Исламского государства».
Иракский парламент слаб, неэффективен и функционирует с перебоями. Значительная часть военно-политических структур страны ориентируется на Иран, а в ряде регионов влияние Ирана (среди шиитов) и Турции (в зонах компактного расселения тюркоязычных военных поселенцев сельджукских времён – туркоманов) является доминирующим. В ходе расширения территории, находящейся под контролем салафитского «Исламского государства», Иран взял на себя оборону священных шиитских городов, находящихся на территории Ирака, и Багдада. Если бы не это, слабая, несмотря на многолетнее обучение и техническое снабжение американцами, иракская армия не смогла бы сдержать наступление суннитских радикалов.
Позиции официального Багдада ослабляет и конфликт в шиитской элите: бывший премьер-министр Нури аль-Малики и его (на начало 2016 года) преемник Хайдер аль-Абади враждуют, наиболее влиятельным шиитским лидером страны является Великий аятолла ас-Систани, а шиитская «Армия Махди» Муктады ас-Садра намного боеспособнее правительственной армии. Особая тема – сепаратизм Басры с её нефтяными месторождениями и портом, позволяющим организовать экспорт нефти.
Характерно, что возглавляемая США «широкая» контртеррористическая коалиция из 65-ти стран, противостоящая «Исламскому государству», до появления в Багдаде осенью 2015 года координационного центра по борьбе с терроризмом России, Ирана, Сирии и Ирака скорее имитировала борьбу с ИГ и другими террористическими структурами, воюющими против правительств Сирии и Ирака. Ситуация изменилась после начала военных действий ВКС России с баз на средиземноморском побережье Сирии: удары по нефтяной инфраструктуре террористических организаций, позволяющей им оперировать многомиллиардными бюджетами, вслед за российской авиацией начали демонстрировать и ВВС западной коалиции.
На начало 2016 года судьба Ирака как единого государства сомнительна: распад страны де-факто произошёл. Очевидно, что в отсутствие иностранной оккупационной военной силы или местной диктатуры самостоятельное существование Ирака нереально, а отделение от него Курдистана неизбежно. Эта страна – типичный пример того, что в условиях БСВ сосуществование этноконфессиональных общин возможно только в жёстком унитарном государстве. После свержения авторитарного режима Саддама Хусейна эволюция страны шла не в рамках её демократизации, а по формуле «Один бешеный тигр лучше десяти тысяч бешеных крыс» – и это характерно не только для Ирака.
Первым президентом Сирии, независимой с 1946 года, был Шукри аль-Куатли, правительство которого было свергнуто военными уже в 1949-м. За следующие два десятка лет Сирия пережила 22 военных переворота. В 1970-м году власть в Сирии взяла Партия арабского социалистического возрождения (Баас) во главе с Хафезом аль-Асадом, правившим до своей смерти в 2000-м, после чего президентом страны стал его сын Башар аль-Асад. Характерно, что для этого пришлось менять сирийское законодательство (он был слишком молод для того, чтобы, в соответствии с существовавшими ограничениями, занять пост президента).
Сирийский президент де-факто контролирует судебную, законодательную (меджлис аш-Шааб) и исполнительную власть. Массовые антипрезидентские волнения 2011 года заставили, параллельно с их подавлением, предложить населению реформы. Однако обновление власти запоздало, а действия по подавлению антиправительственных выступлений сочетали жёсткость и неуверенность. Асад-младший, которому до гибели в автокатастрофе его старшего брата Басиля – военного и наследника верховной власти – была уготована судьба врача-офтальмолога, не отличался бескомпромиссной решимостью своего отца.
Антисирийская коалиция включила страны Запада (оказывающие политическое давление на Дамаск и помогающие противникам Асада в обучении и вооружении отрядов воюющей против него оппозиции, в рядах которой доминировали радикальные исламисты), Турцию, Саудовскую Аравию и Катар. Большая часть арабских стран под давлением Эр-Рияда поддержали в Лиге арабских государств идею смещения президента Асада. Однако, несмотря на кровопролитную гражданскую войну, на начало 2016 года правительство в Дамаске, поддержанное в ходе войны Ираном, шиитами Ливана и Ирака, а в Совбезе ООН, Китаем и Россией, воспрепятствовавшим принятию резолюции, открывавшей дорогу интервенции против Асада, удерживало власть.
Страна балансировала на грани распада на этноконфессиональные анклавы, однако практически монопольная роль в антиправительственной оппозиции радикальных исламистских структур сплотила против них сирийских курдов, друзов, христиан, черкесов и чеченцев, а также многочисленных шиитов – в первую очередь алавитов, которым в случае победы исламистов грозил геноцид. Коренной перелом в войне наступил после того, как Россия, понимая, что в случае продолжения развития событий в Сирии так, как они шли, падение Дамаска неизбежно и к концу 2015 года Сирия перестанет существовать, вмешалась в войну.
Появление на базе ВВС Хмеймим полка российских Воздушно-космических сил позволило сирийским правительственным войскам и поддерживающим их иранцам и шиитским военизированным группировкам из Ливана и Ирака перейти в наступление на позиции боевиков «Братьев-мусульман», «Исламского государства», «Джабхат ан-Нусры», «Ахрар аш-Шам» и других исламистских террористических организаций, спонсируемых Турцией, Саудовской Аравией и Катаром.
Как уже сказано, ответом «террористической коалиции» (оси Анкара-Доха-Эр-Рияд) стало уничтожение российского пассажирского лайнера на Синае, взорванного террористами, контролируемыми Катаром (что обрушило туристическую отрасль АРЕ). Турецкие ВВС по приказу руководства страны сбили российский военный самолёт, а одного из лётчиков расстреляли в воздухе радикалы из турецких исламистских организаций, что привело к острому кризису в российско-турецких отношениях. Однако распад Сирии, на начало 2016 года остававшейся в числе «бывших государств», был приостановлен.
Перемирия между правительственными войсками и оппозицией дали Сирии шанс на постепенную реинтеграцию. В дипломатическом поле переговоры между Россией и западными державами зафиксировали будущее Сирии как светского государства в единых границах. Это не означало, что европейские и американские партнёры исламистской «тройственной оси» сняли с повестки дня задачу свержения Асада для ослабления Ирана и всего «шиитского альянса», а также использования территории Сирии под прокладку газо– и нефтепроводов с Аравийского полуострова на Европу через Турцию. Однако воевать за Турцию с Россией НАТО отказался.
Ещё одним примером «несостоявшегося государства» является Ливан. С момента получения независимости в 1943-м году высшие государственные посты и парламентские квоты в этой стране закреплены за религиозными общинами. Президент страны – христианин-маронит, премьер – суннит, спикер парламента – шиит, правительство и парламент поровну делят христиане и мусульмане – на основе общинного квотирования. Парламент – Ассамблея представителей состоит из 128-ми депутатов. Мусульман представляют 27 суннитов, 27 шиитов, 8 друзов и 2 алавита. Христиан – 32 маронита, 20 православных армян, 2 армянина-католика, 7 православных греков, грек-католик, протестант и один представитель от прочих общин.
Демографические изменения в Ливане шли по стандартным для всего региона правилам: рождаемость у мусульман выше, чем у христиан, у шиитов выше, чем у суннитов, а эмиграция в первую очередь затрагивает христиан. Итогом стал неизбежный в такой ситуации политический дисбаланс и борьба за передел власти. Нормой жизни страны, несмотря на её изначальный имидж «ближневосточной Швейцарии», на протяжении всей её истории являются гражданская война и периодическая оккупация иностранными войсками, как единственная гарантия внутренней стабильности.
Гражданские войны 1956–1958 и 1975–1990-х годов, интервенции войск США в 1958-м, Израиля в 1978-м и 1982-м годах, Сирии в 1976-м (в рамках межарабских сил) окончились израильской – до 2000-го и сирийской – до 2005 года оккупацией Ливана. Последовавшее за этим противостояние просаудовских и поддерживаемых Ираном просирийских военно-политических группировок привело к усилению ориентирующейся на Иран шиитской «Хизбаллы» (23 места в парламенте) и войне с Израилем 2006 года. Сирийская гражданская война с 2011 года расколола ливанское общество. Территория Ливана стала транзитным маршрутом для направлявшихся в Сирию салафитских боевиков. «Хизбалла», перекрыв границу, вступила с ними в войну, обострившую суннито-шиитские противоречия в стране.
