Татьяна Березина - Резервные возможности человека
И отношения к возможным двойникам в ее творчестве скорее отрицательное: Она (Другая) в ее творчестве – это соперница, неприятельница, враг.
У Марины Цветаевой мир иной – это то «сплошное аэро», куда она так стремилась вырваться в «Поэме Воздуха», и куда, надеюсь, ей в конце концов удалось уйти. И образ Двойника в ее творчестве оказывается резко положительным: Другая – это сестра, подруга и, наконец она сама же (Двойник). В этом смысле очень интересно стихотворение «Наяда». Вначале здесь две героини: Я и Она: Я – морская дева. Наяда: Она – Другая, Волна, связанные узами «дружбы гордой и голой». Постепенно образ Другой все более оживает, персокализуется, из первоначальной неясности, зыби («между грудью и зыбью»)ж становится все более человеческим («между грудью и грудью»). И узнавая друг друга, героини словно меняются местами, растворяются друг в друге:
– Нереида! – Волна!
Ничего нам не надо
Что не я, не она
Не волна, не наяда.
И, наконец, узнавание завершено, у поэтессы вырывается признание: «Раз меж мною и мною ж».
«Побережье бродяг.
Клятвы без аналоев.
Как вступлю в тебя брак.
Раз меж: мною и мною ж…»
Она становится «мною», назовем это вторым Я или Двойником.
В художественной литературе представление об иных измерениях часто реализуется в образах «параллельных миров». И здесь тоже наблюдается связь между отношением автора (или авторского героя) к образу Двойника и отношением к иному измерению. В качестве примера резко отрицательного отношения возьмем произведения Р.Бредбери. Все самое ужасное, страшное, неприятное у этого автора таится в иных реальностях. Отсюда приходят монстры – инопланетяне, отсюда вырываются хищные звери, как в «Детской комнате», когда мир, расположенный в виртуальной плоскости ожил. А в одном из ранних рассказов Р.Бредбери рассказывается о заболевшем мальчике, которым стало овладевать какое-то чудовище, невидимое для других. Это один из самых жутких рассказов, вот нечто захватило ноги, вот – руки и вот…! Мальчик выздоровел, но теперь это уже был не Он; нет, внешне все осталось по-прежнему. Жуткое Нечто оказалось Двойником. Никто из близких даже не заметил подмены, и только у читателя остается ужасающее чувство потери, атмосферу для которого автор мастерски сгустил.
Вообще встреча с Двойниками у героев научно-фантастических книг часто заканчивается трагически: схваткой, смертью или вытеснением (изгнанием из дома, с работы, потерей имени и семьи). Сражаются со своими Двойниками почти все герои романа А, и С. Абрамовых «Всадники ниоткуда» и, разумеется, убивают оных. Герой романа «Кто», изданного под псевдонимом П.Багряк, готов отпустить своего Двойника в мир, если тот сменит имя, фамилию, внешность, оставит ему работу, квартиру, любимую женщину; впрочем, дело все равно заканчивается смертью, потому что второй Двойник на это не согласен.
Противоположное отношение у Клиффорда Саймака. В иных измерениях, практически недоступных из нашего земного бытия находится Мир Мечты, к которому человек стремиться всю жизнь и в который он может попасть лишь полностью изменив себя и сбросив земную обо лочку (рассказ «Мираж»). Что касается отношения к Двойнику. Вероятно, образ Двойника появляется у К.Саймака только в известном романе «Кольцо вокруг солнца». Главного героя в раннем детстве «расщепили» на три независимые личности, и каждая из них далее прошла свой собственный путь до встречи. Три личности. Возникла классическая ситуация Двойников, причем, именно в изучаемом нами смысле – двойников как носителей психологического и биографического разнообразия (у каждого двойника активировался свой ряд способностей и личностных особенностей, прочие вытеснились, и каждый прошел свой вариант жизненного пути). Писатель, бизнесмен, пенсионер. И вот они встретились. Редкий случай, когда двойники не вступили между собой в битву за место под солнцем, потому что у Саймака в романе естественным образом реализовалась другая идея. Идея расширения личности за счет интеграции двойников в единое. И, очень важно, что такая интеграция не пугает главного героя.
«Виккерс взял его за локоть.
– Пошли, друг, – тихо сказал он. – Нет не друг… брат»[13]
Две альтернативы: сражение двойников с тем, чтобы остался только один – главный, и объединение двойников с тем, чтобы возникла новая расширенная личность. И выбор одной из них зависит только от автора. Потому что мир художественного произведения конструируется по законам, придуманным автором. Правда такова, что в романе Багряка Двойник мог только умереть, а в романе Саймака только объединиться с себе подобными. Но законы, из которых это следовало, создавал сам автор. Кстати, вселенная «Кольца вокруг солнца» – многомерна– Вообще у Саймака есть несколько излюбленных тем, и многомерье (дополнительные измерения, миры, следующие друг за другом в потоке времени) – одна из них. Другая популярная тема – роботы, своеобразные двойники человека вообще, – взаимоотношение человека и робота. И третья – телепатия, которая по форме является ни чем иным, как предельным случаем внутреннего диалога. Если каждый человек – это мир живущий, распространяющийся в дополнительные измерения, но необходим способ «размыкать» пространства и находить между ними связь. Или не размыкать и оставаться в своем пространстве.
А сейчас поговорим о развитии внутреннего диалога. По К.А.Абульхановой, появление внутреннего диалога является свидетельством развития личности, признаком становления ее «субъектом выбора», выбирающего свой путь деятельности и осуществляющего преобразование наличных условий реальности []. Но ведь мы каждую минуту делаем выбор, предпочитая тот или иной вариант жизненного пути; не в глобальном смысле – быть святым или подлецом – (хотя и в глобальном тоже), а просто выбирая маршрут с работы домой. Можно предположить, что отвергнутые нами варианты образуют свою собственную реальность – пространство Двойника, и с этим пространством у нас нет никакой связи, разве что мы иногда попадаем туда во сне, когда видим иной, не реализованный в действительности вариант нашего прошлого. Обычно второй вариант существует в Нашем сознании (а может быть в нашей реальности) очень недолгое время (только до тех пор, пока мы не сделали выбор), и он не осознается нами, и не запоминается.
Возникновение диалога, как способа мышления, К.А.Абульханова связывает с осознанием себя субъектом выбора. В этом случае второй вариант жизни не тает бесследно в тайниках Подсознания. Субъект выбора сохраняет тоненькую ниточку, ведущую к нему. Может быть, этот второй вариант, слившись с миллионом других нереализованных жизненных путей, и образует на поверхности (в нашем психическом пространстве) отдельную смыслообразующую позицию, о которых писал Г.М. Кучинский. При монологе у человека – осознанным является один вариант жизни – тот, что реализовался, другие растаяли в бесконечности многомерной психики. И связи с ними нет. Связь может появиться только с возникновением диалога. А для того, чтобы вступить в разговор, нужно хоть немного осознать вытесненный вариант жизни и себя самого, как субъекта этого варианта. То есть стать субъектом выбора, говоря словами К.А. Абульхановой. Таким образом, диалог с Двойником – это первый шаг к интеграции со своей жизненной силой (выражаясь языком египетской мифологии). Убить Двойника – значит уничтожить какую-то часть своей жизненной силы, зато сохранив, разумеется, приоритетную позицию наличествующего Я.
Почему же человека так пугает встреча со своим Двойником? Кстати, большая часть Двойников в фантастике – это, действительно, просто носители другого варианта жизненного пути, не больше, но и не меньше (монстры Бредбери и «братья» Саймака – это крайние случаи неприятие и приятия Двойника, соответственно). Пока Двойник находится в иной реальности, он практически, никак не воздействует» на наличное Я и его жизнь, но, оказавшись здесь, вольно или не вольно Двойник занимает место Я (не даром в фантастике так много места уделяется описанию того, как Двойники делят дом, деньги, работу, любимую женщину), а какое же Я это стерпит. Разумеется, в психологии мы имеем дело не с реальным Двойником (во плоти), а с психологическим образованием (субличностью). По аналогия сохраняется. Для неразвитого Я – другое Я – это всегда смерть его собственного Я. Иной жизненный путь – это отрицание своего собственного жизненного пути, а в конечном счете та же смерть. Как это выражает герой песни неизвестного мне автора.
Этот Другой почти такой же как Я
Мы – близнецы, но каждый сам за себя.
Стелется дым, догорают мосты
Я – это я, Ты – это ты.
Кровь запеклась, но это больно не мне
Гибнет Другой, я буду жить на Земле
В этой войне нет ни своих, ни чужих.
Я – это Я в мире Других.[14]
В пространстве песни встретились Двойники (этот Другой он такой же как я). И как бывало уже не раз, подобие привело к столкновению, в котором из двойников выжил сильнейшие (Гибнет Другой, я буду жить на Земле). Сравните данное воплощение темы Двойников с отрывком из В. Высоцкого (Пошли мне, Господь, второго, чтоб не был так одинок). Тема одна – а ее воплощение разное.
