Виктор Аллахвердов - Методологическое путешествие по океану бессознательного к таинственному острову сознания
Так и хочется спросить бихевиористов: зачем вы стремились отказаться от психики и сознания как от ненаблюдаемых сущностей, но при этом ввели столь невнятную идею ненаблюдаемой связи, когда не слишком известно что связывается невесть чем? Ну, да ладно. Допустим, что, несмотря на неизвестность сторон, вступающих в связь, эта связь всё-таки образовалась. Казалось бы, теперь-то научение должно закончиться. Но не тут-то было. Нас уверяют, что научение продолжается и после установления связи.
Объявляется, что это утверждение соответствует эмпирике. Действительно, при упражнении улучшается выполнение всех сенсорных и моторных задач. Поражает другое – отсутствие зарегистрированных границ этого совершенствования. Исследование навыков проводилось на самом разнообразном материале: бросание мяча, работа на телеграфном ключе, наматывание катушек, рисование в зеркальном отражении, стрельба из лука, подстановка однозначных чисел, решение механических головоломок и т.д. Д. Норман утверждает, что выполнение простейших действий (например, сворачивание сигар) может совершенствоваться у рабочих даже после миллиона повторений в течение десяти лет работы. Постоянно уменьшается время сложения в уме и называния суммы предъявленных чисел – и 10 тысяч проб мало, чтобы это время стабилизировалось.[197] В результате научения снижаются пороги зрения, слуха и кожной чувствительности, улучшается определение высоты звука, пространственное различение. Многократное упражнение приводит к лучшему выделению деталей и распознаванию стимулов, предъявляющихся в трудных условиях (например, при тахистоскопическом предъявлении или при слабой освещенности) и т.д.[198] Можно в результате тренировки добиться даже того, что при предъявлении звука изменяется уровень чувствительности глаз к свету.[199] В фигурном катании при выполнении обязательной программы спортсмены должны скользить на определенном (внешнем или внутреннем) ребре конька, ширина этого ребра не превосходит 3 мм. Мышечное и тактильное восприятие стопой отклонения конька на пару миллиметров («чувство ребра конька») возникает у фигуристов лишь через семь с половиной лет напряженных упражнений, но всё-таки возникает.[200] Резюме всех подобных исследований подводит Г. Готтлиб с соавторами: «Не существует такого акта у человека, чтобы он был слишком простым для усовершенствования».[201]
Уже Дж. Уотсон нашёл идею объяснения постоянного улучшения. Животное стремится повторять попытки, ведущие к успеху. Вариантов неуспешных действий много, а успешное действие всегда одно. Так как опыт ведётся до достижения успеха, то успешные попытки присутствуют всегда, а неуспешные варианты могут встречаться, а могут и не встречаться. Итак, успешные действия совершаются чаще остальных. (К. Коффка, на мой взгляд, справедливо издевается над этой аргументацией, но, отмечая общую сумятицу в логике бихевиористских концепций, не стану здесь придираться к мелочам.) И вот оно главное утверждение, типичное как для бихевиористов, так и для кондиционистов, поражающее своей простотой и невероятием. Они говорят: чем чаще действие связывается с успехом, тем связь между ними становится прочнее, а чем прочнее связь, тем точнее и быстрее осуществляется данное действие – вот, мол, вам и научение. Признаюсь, это уже совсем за гранью моего понимания.
Почувствуйте, насколько фантастическим выглядит у физиологов-кондиционистов и их родственников-бихевиористов итоговое описание научения: человек или животное делают разные хаотические попытки, некоторые из них оказываются более удачны, чем другие; научение же заключается в том, что лучшие попытки закрепляются и далее только совершенствуются. Именно так вслед за многими и пишет, например, Э.А. Асратян: «Случайные удачные движения при повторениях постепенно закрепляются и совершенствуются».[202] Вам понятно? Мне – нет, ибо всегда казалось, что между закреплением (т.е. сохранением) и совершенствованием (т.е. изменением) связь дизъюнктивная, а не конъюнктивная: или одно, или другое, но не оба вместе. Например, если проявляемую фотографию закрепить фиксажем, то она уже не совершенствуется. Даже если после закрепления лучшей попытки человек зачем-то всё равно продолжает делать хаотические попытки, то достижение более замечательного результата не имеет никакого отношения к закреплению предшествующей попытки, это достижение является просто случайным следствием продолжения хаотических попыток. В рассматриваемой версии никакое научение вообще не может происходить!
Пусть, например, ребёнок учится выполнению какого-либо сложного действия. Согласно обсуждаемой теории, он совершает разнообразные неудачные движения и наконец-то достигает некоторого прогресса. Однако успех ещё очень незначительный. Его движения пока ещё крайне неумелы. По высказанной «теории», он закрепляет, но что? Совокупность неумелых движений? Ясно, что нет. Может быть, он хотя бы закрепляет удачные фрагменты движения? И это невозможно. Еще раз напомню Н.А. Бернштейна: «Движение никогда не реагирует на деталь деталью. На изменение каждой малой подробности оно откликается как целое, обнаруживая с наибольшей выпуклостью изменения в тех частях, которые иной раз далеко отстоят от первично измененной детали как в пространстве, так и во времени».[203] Следовательно, нельзя закрепить удачный фрагмент движения, ибо с изменением малейшей детали меняется весь ансамбль движений. Так что же закрепляется?
В серии строгих исследований Бернштейн изучал строение движений в процессе формировании навыков у человека. Он реально обнаружил то, что выше уже подразумевалось: при тренировке моторных действий движения, из которых слагается действие в целом, всегда разные. Отсюда знаменитая формула Бернштейна: упражнение есть повторение без повторения.«Упражнение представляет собой не повторение и не проторение движения, а его построение».[204] Да и по логике: развитие навыка заключается как раз в том, что следующее исполнение должно быть лучше предыдущего. Повторяются не движения, а процесс поиска решения двигательной задачи, а это, добавим мы, есть некий сложный когнитивный процесс.Не существует и не может существовать никакого конкретного движения, которое при этом закрепляется.
Сравним формирование связи в процессе научения со строительством моста между двумя берегами (при этом временно забудем о том, что само конкретное место строительства нашими теоретиками связеобразования никак не обозначено). Попробую выразить в рамках этой метафоры две возможные идеи «упрочения связи-моста». Первая выглядит примерно так: вначале конструируется веревочный мост. Проектировщик наблюдает за «работой» моста и регистрирует проходящих по нему людей. Когда это число достигает заданной критической величины, мост «упрочивается» и переделывается в деревянный. Затем его делают ещё прочнее – бетонным. Другая идея «упрочения связи» может быть, например, такова: строят много веревочных мостиков, а проектировщик смотрит – по каким из них люди чаще ходят? Наиболее часто выбираемые мостики постепенно переделывают в деревянные, а из них уже позднее выбирается тот единственный, который впоследствии превращается в бетонный.
Аналогично «упрочение связи» на теоретическом языке может выражать, по меньшей мере, две разные вещи. В первом случае оно должно быть связано с учетом (или даже с намеренным возрастанием) частоты совместной встречаемости связанных явлений. Но тогда должны существовать когнитивные механизмы, ведущие соответствующие статистические расчёты, а, может быть, и способы воздействия на изменение этих статистических параметров. Или «упрочение связи» – это увеличение приоритета данной связи среди многих других, реально существующих. Тогда надо исследовать другие варианты связи (что они такое, откуда берутся?), а заодно описать критерии выбора из многих связей одной. Наверняка возможны и другие варианты трактовки «упрочения связи», но во всех случаях упрочение может быть только результатом принятия решения об упрочении. Как это решение принимается?
Физиологи и бихевиористы почему-то об этом когнитивном аспекте своих теорий вообще не рассуждают, а лишь усердно упрочивают собственные представления об упрочении. Но вся эта конструкция трещит по швам при соотнесении с реальным опытом. Как, например, быть с фактами научения с первого раза? Бернштейн в связи с этим уже просто издевается «над теоретиками условных рефлексов», которые приняли как нечто само собой разумеющееся крайнюю медленность запечатлевания условных связей.[205] Впрочем, это издевательство накануне печально известной павловской сессии Академии наук ему обошлось последующим долгим молчанием.
