Михайи Чиксентмихайи - Эволюция личности
Полностью избавиться от паразитов, видимо, невозможно. Эта темная изнанка эволюции практически неустранима. Как штаммы вирусов быстро мутируют в тот самый момент, когда мы думаем, что эффективное лекарство против них у нас в кармане, так и культурные паразиты искусно меняют стратегии, как только мы находим средство оградить себя от их уловок. Как гласит циничная итальянская пословица: «Ваше дело создать закон, а уж мы найдем в нем лазейки». Величайшая ирония в том, что на мерах по возмещению ущерба после недавнего ссудо-сберегательного фиаско{75} [9] (блестящий пример успешного паразитизма!) зачастую наживаются именно те, кто обманом вытянул у людей деньги. Типичная ситуация: бизнесмен, задолжавший десятки миллионов долларов различным банкам, получает новые беспроцентные ссуды и другие денежные инвестиции от Resolution Trust Corporation — федерального агентства, созданного для управления субсидиями, — и приобретает активы, прежде принадлежавшие ссудо-сберегательным ассоциациям, даже если другие покупатели предлагают за них больше. Это пример паразитизма, настолько въевшегося в систему, что он постоянно отнимает огромное количество энергии у провозглашаемых этой системой целей. Кишащее паразитами общество слабеет подобно гордому льву, которого одолели вши и блохи.
ЭКСПЛУАТАЦИЯ ПОСРЕДСТВОМ МИМИКРИИМожно сопротивляться угнетению и обезвредить паразитов, однако есть и другой способ эксплуатации психической энергии — когда кто-то выдает себя за того, кем на самом деле не является. Это очень коварная угроза нашей свободе, ибо зачастую ее очень трудно обнаружить. Мы готовы дать отпор тому, кто ведет себя как паразит, но, как правило, охотно сотрудничаем с тем, кто втирается к нам в доверие, а затем использует наше расположение в своих гнусных целях.
Эксплуатация посредством мимикрии может происходить вполне невинно, без каких-либо враждебных намерений. Например, когда-то я был знаком с кардиналом В., имевшим значительное влияние в Ватикане. Кардинал В. был приятным господином лет восьмидесяти, лишенным, однако, качеств, необходимых для занимаемого им высокого поста. Но при этом он обладал изумительной белой бородой, словно сотканной из серебра и лунного света, утонченными чертами лица и глазами чистейшей голубизны. Всякого, кто с ним встречался, немедленно охватывало ощущение, что перед ним святой. (Должно быть, кардинал В. достиг вершин католической иерархии благодаря именно этому впечатлению.) И хотя ходили упорные слухи, что во время ежеутреннеш расчесывания бороды (чем сестра В. занималась не меньше часа) кардинал нередко приходит в ярость, — стоило увидеть его сидящим в красном облачении с просветленным лицом, как видимость мгновенно заставляла забыть о закулисной реальности.
Несомненно, всем нам встречались руководящие работники, чьим главным достоинством было умение хорошо одеваться, говорить выразительным, сочным баритоном или обезоруживающе улыбаться. У профессора с британским акцентом гораздо больше шансов получить грант, женщину с хорошей прической скорее признают умной и практичной. Все это примеры невинной мимикрии, когда человек, не прибегая к прямому обману, получает властные преимущества просто потому, что другие сами готовы обмануться. Но есть и множество случаев, когда кто-то надевает маску с прямым умыслом обеспечить себе преимущество обманным путем. Один из таких типов — соблазнитель-донжуан, который эксплуатирует женщин, клянясь им в вечной верности и страсти. Другой тип — мошенник, под личиной респектабельного бизнесмена запускающий лапу в сбережения пенсионеров. Еще один — профессор, использующий ученое звание для соблазнения своих студенток.
Эксплуататор-имитатор обычно старается создать положительный образ более сложной личности. Он входит в доверие, притворяясь тем, кто борется с хаосом бытия. Почти 2000 лет христианская церковь оставалась самой прогрессивной организацией Запада, предлагая наиболее подробный и целостный свод правил в отношении жизни и смерти. Достижения христианской церкви побудили несметное количество амбициозных, неразборчивых в средствах или некомпетентных мужчин и женщин внедриться в нее и обрести власть, став священниками, монахами и монахинями. Веками население Европы направляло значительную часть своей энергии на обогащение духовного сословия, так и не научившись отличать священников, обладавших подлинным духовным богатством, от продажных святых отцов, просто соблюдавших формальности, но не привносивших добра и света в жизнь верующих.
В большинстве культур религия предлагала наиболее ясное объяснение реальности, стараясь упорядочить хаотический человеческий опыт. По всему свету — от Внешней Монголии (где порой больше половины мужского населения жило в буддистских монастырях) до Таиланда, Ирана, Квебека, Марокко и Бразилии — священнослужители наставляли людей на путь истинный, даруя им надежду. Будучи пастырями душ человеческих, монахи и священники получали за это почет и материальные блага. Поэтому священство не могло не привлекать паразитов-имитаторов{76}. Но несмотря на все недавние разоблачения фальшивых духовных лидеров, обзаводящихся роллс-ройсами и шикарными поместьями за счет своей паствы, среди верующих, по-видимому, всегда в избытке найдутся те, кто не способен отличить явную подделку от подлинной святости.
Вот мнение специалиста, благодаря которому свыше 3000 человек смогли порвать с религиозными сектами, куда их завлекли: когда возникает культ «совершенного мастера», знающего точную последовательность шагов к просветлению, ничего хорошего не выйдет. Поначалу гуру действительно может искренне стремиться помогать ближним, однако, обретя власть над своими последователями, он поймет, как легко их эксплуатировать, — и мало кто из лидеров этого типа способен устоять перед соблазном. Одна из опасных уловок фальшивого гуру — потребовать от своих последователей отказаться от собственной личности. В знак продвижения к «высшей» личности ученик отдает свои сбережения учителю либо смиряется с побоями и унижениями. Под видом духовного просветления может быть нанесен значительный материальный ущерб. А когда человек осознает, что его ввели в заблуждение, последствия для его психики могут быть самыми что ни на есть разрушительными.
Другая профессия, где возможны подобные злоупотребления, — военное дело. Почти во всех известных культурах гражданская часть общества благоволит военным, видя в них защитников, однако зачастую последние превращаются в эксплуататоров. До недавнего времени офицера в форме, особенно при медалях, всюду ждали почет и уважение. Даже сейчас самая заоблачная сумма не встретит возражений, при условии что она пойдет на оборону. Если стульчак стоит $8000, значит так тому и быть. Пусть СОИ обойдется в сотню миллиардов — разве мы можем позволить себе не оплатить ее? Идея безопасности столь отрадна для нас, что любому, кто пообещает хотя бы ее крупицу, мы готовы сами отдать свои бумажники.
Парадокс в том, что, как правило, именно благодаря предшествующим успехам человек или организация может легко превратиться в эксплуататора-имитатора. Американский военно-промышленный комплекс мог смело требовать от общества признания своих заслуг за победу во Второй мировой войне. Но получив власть и полномочия, военно-промышленный комплекс стал все больше эксплуатировать свое положение, не прилагая к этому усилий. Один из командиров победоносной военной машины США, президент Эйзенхауэр предупреждал об этой опасности, когда отошел от активной политической деятельности в начале 1960-х.
Подсчитано, что к 1990 году американская семья из четырех человек платила Пентагону $4200 в год. При этом в Японии вклад такой же семьи в национальную безопасность{77} составлял $500 в год. Американское правительство тратит на безопасность 65 % своих фондов исследований и развития, а японцы, милосердно избавленные после Второй мировой войны от сильной армии, — только 5 %. И наоборот, США потратили меньше 4 % на развитие энергетики и 0,2 % на индустриальное развитие, а японцы — соответственно на 600 % и 2500 % больше средств на те же цели. И то, что, судя по этим данным, японцы наращивают свое преимущество в производстве и промышленный потенциал, — не случайность. В прошлом выделение ресурсов на бесполезное и опасное вооружение можно было хоть как-то оправдать угрозой со стороны СССР. Но даже теперь, когда Советский Союз распался на множество национальных государств, ожидаемого снижения оборонных расходов не произошло. Вывод напрашивается сам собой: подобные тенденции — признак того, что в нашем обществе безопасность превратилась в опасного эксплуататора-имитатора.
Даже наука, наиболее уважаемый из социальных институтов, не застрахована от превращения в инструмент злоупотреблений. Сейчас именно она служит нам для достоверного объяснения реальности и поэтому может быть особенно уязвимой. На одно подлинно научное исследование приходится сотня поразительно банальных. Ежегодно проводятся тысячи бесполезных конференций — обычно в оживленных центрах научной деятельности, таких как Акапулько или Гавайи, — и тысячи статей, которые никто никогда не прочтет, печатаются в никому не известных журналах, издаваемых исключительно для того, чтобы издатели и их друзья пополнили списки своих публикаций. Но если внешняя форма соблюдена, очень трудно отличить хорошую научную работу от плохой. Одна из опасностей для науки заключается в том, что ее легко имитировать, — может быть, даже проще, чем средневековому монаху изображать святость.
