Алексей Редозубов - Мозг напрокат. Как работает человеческое мышление и как создать душу для компьютера
Но люди, пытающиеся отстаивать идею существования бога, часто расширяют для себя границы веры. Такие люди признают ограниченность религий и описывают себе бога как некое высшее существо, высший разум, от которого идет некая высшая истина, в том числе понимание добра и зла. Однако такое понимание бога снимает противоречие только на первый взгляд. Мы уже говорили о том, что эмоции человека — следствие естественного отбора, и они служат для формирования «целесообразного» поведения. Высшее существо в своем всемогуществе наделяется умением «понимать», а значит, и испытывать все эмоции, присущие человеку. Приписывая богу наличие эмоций, мы должны признать, что бог в этом случае сам становится результатом процесса естественного отбора, причем такого, в котором формирование эмоций «человеческого типа» было целесообразно. Конечно, при наличии желания можно введением новых сущностей снять любые противоречия, но это уже окончательно противоречит принципу «<бритвы Оккама».
Так, в итоге, «вера» — это хорошо или плохо? На такой вопрос ответа нет. Человек формируется обществом в ходе импринтинга эмоций, что ведет в итоге к возникновению псевдоинстинктов. И это — данность. Результатом импринтинга эмоций становится «привязка» наших эмоций к объектам окружающего нас мира. Вот эта «привязка», которая формирует наши устремления, критерии справедливости и доброты, по сути, и становится «верой». И не имеет принципиального значения, есть в этой системе понятие «бог» или же нет.
Однако можно ввести некие внешние критерии оценки «успешности веры». Так, в различных государствах, в зависимости от общественного строя и принятых моральных устоев, формируются различные наборы псевдоинстинктов.
Государства находятся в состоянии конкурентной борьбы — политической, военной, экономической. Успешность государства в конкурентной борьбе во многом определяется псевдоинстинктами его граждан. Успешность в конкурентной борьбе — естественный критерий оценки. «Слабые» государства не выживают. И не надо обманываться: то, что некая нация долгое время живет на определенной территории, не означает незыблемости ее государственности. Если произошла смена системы отношений между людьми, людьми и государством, то это — уже другое государство. Так, дореволюционная Россия и СССР — два различных государства, хотя народ оставался один и тот же.
Часто государства в успешном стремлении «оболванить» свое население, насаждают убеждение, что гибель данного конкретного государства будет равносильна смерти народа. В этом проявляется естественная попытка государства «выжить», даже если для этого придется пожертвовать своим народом. Один из самых ярких примеров — фашистская Германия в конце Второй мировой войны.
В качестве другого критерия «успешности убеждения» со стороны государства можно рассматривать «ощущение счастья» у его граждан — некую статистическую величину, которую можно получить в результате социологических опросов. Но тут надо отдавать себе отчет в том, что «ощущение счастья» может оказаться никак не связанным с реальными благосостоянием и свободой личности,— есть масса примеров того, как пропаганде удавалось сделать большинство граждан если не счастливыми, то, по крайней мере, удовлетворенными и считающими относительно других стран, что «там» — не лучше, «там» — свои проблемы.
Можно придумать массу других критериев, но ни один из них не может претендовать на итоговую «объективность». Каждый из критериев может помочь ответить лишь на какой-то вопрос или группу вопросов.
В развитии общества повторяются те же законы естественного отбора, что и в дикой природе. С той лишь разницей, что социальные идеи, которые потом превращаются в псевдоинстинкты, возникают не в результате случайных мутаций, а придумываются людьми. Кроме того, развитие человечества во многом пошло в сферу «информационную». Если изначально для живых существ эмоции и ощущения были общим стимулом, который формировал поведение, «целесообразное» для естественного отбора, то человек, оказавшись в мире природы вне конкуренции и обладая способностью формировать псевдоинстинкты, сильно корректирующие природные инстинкты, «выдумал» свой «информационный» мир. «Ценности» этого информационного мира давно и далеко разошлись с «ценностями», принятыми в природе.
Общество формирует «привязку» эмоций к «ценностям», выдуманным этим обществом и не имеющим прямых аналогов в природе и, уж конечно, никак не связанным с природным естественным отбором. Так, современное общество, которое принято называть обществом потребления, во многом производит ценности «виртуальные». Для физического выживания человеку надо не так уж много — при современных технологиях всего около пяти процентов трудозатрат человека могут обеспечить его жизненные потребности: кров, одежду, еду. Куда девать остальные трудозатраты? И тут мы включаем фантазию. Мы выдумываем «нечто», что может нам понадобиться дополнительно, что вызовет у нас положительные эмоции. У человека есть эмоция «скука». Человеку требуется не только хлеб, но и зрелища. Мы придумываем зрелища все изощренней и изощренней, эксплуатируем все наши эмоции. Телевизор, кинотеатры — все к нашим услугам. У человека есть ощущения. Мы придумываем, как сделать их полнее, «вкуснее», острее. Мы создаем рестораны, изобретаем приятные на ощупь ткани, прыгаем с парашютом. Нам не хватает природных инстинктов, и мы формируем псевдоинстинкты, начинаем эксплуатировать их. Мы могли бы ходить пешком, но пересаживаемся на машины и даже сто метров едем, а не идем. Мы могли бы ездить в «Жигулях», но нам хочется иметь «Мерседес». Швейцарские часы показывают время не точнее, чем японские, а модная одежда греет не лучше, чем одежда прошлого сезона, но мы готовы платить за те дополнительные эмоции, что дают «Мерседес», швейцарские часы и одежда от лучших дизайнеров.
Это не хорошо и не плохо, это — данность. Мы все равно в состоянии произвести гораздо больше благ, чем нам необходимо для удовлетворения природных потребностей. Процесс развития общества и экономики сегодня — это процесс формирования все новых псевдоинстинктов и удовлетворения потребностей, которые они порождают.
Кризисы в современном обществе — это кризисы не только в экономике, но и в системе псевдоинстинктов.
Страх перед будущим, вызванный какой-либо причиной, заставляет людей пересматривать свое потребление, отказываться от части «необходимых» излишеств. Но уменьшается потребление — оказываются под угрозой люди, занятые в производстве этих благ. Их настроение усиливает общий страх. Кризис набирает обороты. Кризис перепроизводства, кризис доверия — это и кризис псевдоинстинктов.
Любая экономическая теория строится на понятиях «товар» и его «стоимость». Под товаром понимается все то, за что человек готов платить деньги. А деньги человек в итоге платит за удовлетворение инстинктов и псевдоинстинктов. То есть — за удовлетворение природных потребностей и потребностей, проистекающих из псевдоинстинктов. А псевдоинстинкты общество уже давно научилось формировать все новые и новые, создавая новые «виртуальные» ценности и определяя им цену. Всякая экономическая теория, претендующая на описание «реальной» картины, должна учитывать псевдоинстинкты и их вклад в формирование потребления.
Современные экономические теории, опирающиеся, среди прочего, на понятия спроса и предложения, косвенно пытаются включить в себя влияние псевдоинстинктов. Но использование только «спроса» не позволяет учесть всей полноты влияния псевдоинстинктов на экономическую картину. Такие теории оказываются бессильны в предсказании кризисов и нахождении рецептов выхода из них. Хотя любой кризис может быть очень хорошей иллюстрацией сказанному выше.
Пример — «Великая депрессия», экономический кризис в США, начавшийся в 1929 и закончившийся лишь в 1939 году.
Кризис вызвал следующие последствия:
— закрылось более 5 тыс. банков;
— промышленное производство в целом сократилось в 2 раза;
— производство автомобилей сократилось в 5 раз;
— лишились работы 15 млн граждан;
— были лишены земли за долги 5 млн американских фермеров;
— урожай основных зерновых культур (пшеницы и кукурузы) снизился в 1,5—2 раза.
Как США выходили из кризиса?
Во-первых, государство успокаивало людей. Оно предпринимало отчаянные шаги по регулированию экономики, которые имели не столько экономический, сколько психологический эффект. Использовался личный авторитет Франклина Делано Рузвельта, его способность убеждать. Президент регулярно выступал с радиообращениями, в которых «вел вперед» нацию. Считается, что его ««Беседы у камина» сделали для выхода из кризиса не меньше, чем все остальные меры правительства. Во-вторых, были задействованы общественные работы. Была образована Администрация общественных работ, которая развернула осуществление множества проектов по строительству дамб и дорог, посадке лесов, электрификации сельской местности. Это были работы, не требовавшие высокой квалификации, однако с оплатой, достаточной для пропитания работника и его семьи. Численность занятых на них достигала 4 млн человек.
