Вильгельм Райх - Сексуальная революция.
Подведя краткий итог, можно сказать, что психоаналитическое исследование неосознанных побудительных мотивов конфликта, переживаемого в пору половой зрелости, свидетельствовало о возрождении прежних, испытывавшихся в раннем детстве кровосмесительных желаний и чувства вины, обусловленных причинами сексуального характера. Все они на деле соответствуют неосознанным фантазиям, а не онанистическому акту. Мастурбация обусловливается не кровосмесительными желаниями, а половым возбуждением, соответствующим усиленному функционированию сексуального аппарата. Таким образом, исследование оргазма корректирует заключения психоаналитиков. Накопление сексуальных эмоций, не находящих выхода, только оживляет давние кровосмесительные желания, которые, со своей стороны, обусловливают не факт мастурбации, но форму и содержание психического переживания при онанистическом акте. Иначе было бы непонятно то обстоятельство, что кровосмесительные фантазии снова возникают именно в период полового созревания, но не раньше и не позже.
Тем самым пубертатный конфликт соответствует движению вспять, к содержанию и примитивным, детским формам половой жизни. Если это движение не обусловлено с самого начала патологической фиксацией на детских переживаниях, то оно однозначно является следствием несостоятельности общества в решении проблемы полового удовлетворения при половом акте в период полового созревания.
Имеются две принципиальные возможности: или юноша или девушка вступает в пубертатный период и вследствие своего предшествующего сексуального развития неспособны найти полового партнера, или общество отказывает им в создании условий, благоприятных для полового удовлетворения в период созревания. Все это толкает его (ее) к онанистическим фантазиям, а тем самым и ввергает в патогенную ситуацию детского конфликта. Ясно, тем не менее, что между этими двумя возможностями не существует коренного различия, так как первая из них является всего лишь следствием патогенного сексуального воспитания и ситуации в семье в детстве. А она была, как известно, сориентирована на неукоснительное вытеснение сексуальности. В этом случае в полной мере уже в детстве дало себя знать воздействие преград, которое общество воздвигало перед половой жизнью, тогда как в другом случае оно проявилось только в пору половой зрелости.
Мы оценим данное обстоятельство еще вернее, сказав, что оба препятствия половому развитию — в детстве и в пору созревания — совпадают. Ведь препятствие, уходящее корнями в детство, создает фиксацию, к которой сексуальность может быть возвращена позже под воздействием препятствий социального характера, возникающих в период созревания. Если преобладают последствия детской травмы сексуального развития, то в точном соответствии со степенью этого ущерба снижается способность начать нормальную половую жизнь по достижении зрелости. Тем легче может сказаться и воздействие социальных препятствий на пути полового общения со вступлением в пору половой зрелости.
Чувство сексуальной вины сильнее при мастурбации, чем при половом акте, потому, что онанизм отягощен кровосмесительными фантазиями, в то время как половое сношение, приносящее удовлетворение, в нормальных условиях делает такие фантазии излишними. Если преобладает фиксация на объектах детства, то будет нарушен акт и чувство вины будет не меньше, чем при мастурбации. Но сексуальное переживание, приносящее удовлетворение, может ликвидировать и чувство сексуальной вины. Это обнаруживается сколь угодно часто. А так как онанизм при прочих равных условиях никогда не приносит такого же удовлетворения, что половой акт, то при онанизме дает себя знать более сильное чувство вины.
Между типом человека, достигшего половой зрелости и совершенно неспособного сделать шаг от своей инфантильной привязанности к родителям в реальную сексуальную жизнь, и типом человека, который делает этот шаг без всякого сомнения, спасаясь, таким образом, от инфантилизма своей сексуальности, существуют всевозможные переходные типы личности и ситуации.
Первый из названных — конечно, тот, кто соответствует идеалу «порядочного» юноши: привязан к семье, подчиняется требованиям родителей, являющихся, как известно, представителями консервативного общества. Он — хороший ученик в том смысле, какой вкладывают в это понятие консерваторы, — непритязательный, скромный, покорный. Позже представители этого человеческого типа образуют основной контингент добропорядочных семейных пар и граждан государства, неспособных к критике. Но именно этот тип поставляет и основную массу невротиков.
Представители другого типа, весьма охотно характеризуемого как асоциальный, в основном склонного к бунтарству, требовательного, не расположенного к родительскому дому и враждебно настроенного к мелкобуржуазной среде, из которой они вышли, образуют революционные группы в рядах рабочих и служащих и порождают многочисленных психопатов в определенных слоях мелкой и крупной буржуазии. Движимые инстинктами, носители таких характеров опускаются по социальной лестнице, если вовремя не присоединятся к социальному движению, так как иначе они оказываются внутри своего класса в состоянии неразрешимого конфликта. Так как эти люди обладают интеллектом, превосходящим средний уровень, и способны к сильным переживаниям, учителя, ориентированные на «добропорядочность» и интеллект, не превышающий среднего уровня, не знают, что делать с такими учениками. Они "морально нездоровы" (мораль понимается здесь в полном соответствии с реакционными представлениями о жизни) или, по крайней мере, их характеризуют таким образом, даже если они не делают ничего другого, кроме реализации той естественной функции, в основе которой лежит половое влечение. Но так как в консервативном обществе, в нынешних условиях сексуального бытия, именно это действие слишком часто касается самого края преступления, то по чисто социальным причинам такая молодежь легко оказывается жертвой беспризорности. Оценивая таким образом юношескую сексуальность, мы полностью согласны с Линдсеем, который пишет в своей книге "Революция современной молодежи" о трудностях, с которыми сталкивается подрастающее поколение: "В целом, я различаю несколько типов молодежи, вовсе не безусловно сталкивающееся с такого рода трудностями. Это, прежде всего, молодые люди, не обладающие энергией, лишенные уверенности в себе и инициативы. Молодые грешники чаще всего как раз и обладают этими ценными свойствами, и поэтому тем более ценным является их спасение. Дело обстоит таким образом, хотя и не всегда, но очень часто. Хорошие отметки в школе могут означать для мальчика только одно — что у него отсутствуют мужество и энергия или здоровье, и его удерживает от грехопадения не «добродетель», а всего лишь страх. Для нормального юноши мораль не играет большой роли, если он — действительно здоровое, молодое, живое существо, каким и должен быть. Ему следовало бы точно так же не осознавать свою душу, как он не осознает дыхание или какое-либо другое проявление жизнедеятельности организма".
2. Требования общества и сексуальная действительность
Нам следует, прежде чем рассматривать данную проблему, ответить на три вопроса, касающиеся юношеской сексуальности:
1) Какие требования предъявляет авторитарное общество к молодежи и по каким причинам это происходит?
2) Как в действительности выглядит половая жизнь молодежи между 14 и 18 годами?
3) Какие несомненные факты известны о последствиях для молодежи: а) онанизма, б) воздержания, в) полового акта?
Устанавливая "нравственные нормы" для половой жизни, реакционное общество требует от молодежи безусловного соблюдения целомудрия до заключения брака и осуждает половое сношение точно так же, как и мастурбацию. (Мы говорим здесь не об отдельных исследователях, а об идеологической атмосфере.) До тех пор пока наука, сама, конечно, не подозревая об этом, находится под влиянием авторитарного мировоззрения, она выдвигает тезисы, призванные создать для него прочный фундамент. Обычно ученые для этого даже не делают ничего особенного, ссылаясь попросту на всем известную нравственную природу человека. При этом они забывают о своей собственной точке зрения, столь часто выдвигаемой в качестве возражения мировоззренческим противникам, о том, что задача науки — описывать факты, причем такое описание должно быть нейтральным в ценностном отношении и объяснять их причины. В тех же случаях, когда наука выходит за пределы объяснения социальных требований, выдвигая этические аргументы и не освободившись на деле от воздействия этих аргументов, она объективно берет на вооружение гораздо более опасный метод, а именно: маскировку этических позиций псевдонаучными теориями. Получается, таким образом, что этика рационализируется с помощью научных приемов.
