Дэвид Гордон - Терапевтические метафоры
Когда Гиневра услышала это, ее глаза наполнились слезами, и она обняла Ланселота. — "Все это время, — прошептала она, — я говорила себе, что ты никогда не посвящаешь мне ни одной мысли, когда ты вдали… Что, возможно, ты был рад избавиться от меня на время. Теперь я знаю, что это не так". На мгновение она, казалось, задумалась, а затем щелкнула пальцами… Улыбаясь, она сказала: "Ты помнишь, Ланселот, как мы бывало… " — "Помню, конечно, — прервал он ее. — Это было так долго! " — "Ну тогда, во имя Бога, чего ты ждешь? Пошли! Знаешь, Ланселот, ты одряхлеешь раньше времени, если не пообтешешься. В прошлом году… " И они вышли: Гиневра — разглагольствуя, а Ланселот — смеясь.
Конечно, с тех пор их любовь и дружба росли. В самом деле, Ланселот мог видеть, что они стали ближе, чем когда-либо раньше, поскольку каждый, Сэмюэль, узнал, что никогда нет никакой причины для того, чтобы один воздерживался от признания другому в том, что он видит, или она чувствует о происходящем. Вновь их жизни были в согласии, и он знал, что если по какой-то причине дела вновь станут напряженными, он имеет ресурсы сказать им: "Стой! " — так, что они сами собой изменят направление. И даже хотя они не были вместе столько, сколько это было однажды, теперь, будучи вместе, они извлекали из своего времени все выгоды для того, чтобы радовать друг друга больше, чем когда бы то ни было раньше.
Часть VI. УТИЛИЗАЦИЯ
Пролог
по роману "Малыш Стюарт" Э. Б. Уайта
— Крысы отвратительны.
— Я знаю, — сказал Стюарт. — Но с точки зрения крыс, отвратителен яд. Председатель должен знать проблему всесторонне.
— А ты располагаешь точкой зрения крыс? — спросил Энтони. — Ты похож на крысу.
— Нет, — ответил Стюарт. Скорее, я располагаю точкой зрения мыши, что совсем не то. Я вижу вещи целиком. Для меня ясно, что крысы подвергаются дискриминации. Они никогда не были способны выйти на открытое пространство.
— Крысы не любят открытое пространство, — сказала Агвес Бередки.
— Это потому, что когда бы они не появились, кто-нибудь обязательно швырнет в них камнем. Крысы могли бы любить открытое пространство, если бы им это позволили. Есть ли другие мысли на счет законов? Агнес Берецки подняла руку:
— Должен быть закон против борьбы.
— Непрактично, — сказал Стюарт. — Люди любят бороться. Но уже теплей, Агнес.
— Не драться? — робко произнесла Агнес. Стюарт покачал головой.
— Совсем не быть подлым, — предложил Милдред Хоффенштейн.
— Очень хороший закон, — сказал Стюарт. — Пока я председатель, любой, кто сделает кому-нибудь подлость, получит от меня нагоняй.
— Не сработает, — отметил Герберт Прендергаст. — Некоторые люди дурны от природы. Альберт Феристром всегда желает мне зла.
— Я не говорю, что он сработает, — сказал Стюарт. — Это хороший закон, и мы опробуем его. И опробуем прямо здесь и сейчас. Пусть кто-нибудь сделает кому-нибудь подлость. Гарри Джеймсон, ты сделаешь подлость по отношению к Кэтрин Стаблффорд. Погоди, Гарри… Кэтрин, что там у тебя в руках?
— Это крошечный мешочек, набитый сладкими конфетами.
— Они говорят тебе: "Мы изнемогаем по тебе, для тебя мы такие вкусные", не так ли?
— Да, — сказала Кэтрин.
— Ты очень любишь свой мешочек? — спросил Стюарт.
— Да, очень, — ответила Кэтрин.
— Отлично. Гарри, подойди к ней и отбери его! Гарри подбежал к Кэтрин, выхватил мешочек из ее рук и помчался к своему месту. Кэтрин вскрикнула.
— Ну, а теперь, — сказал Стюарт страшным голосом. — А теперь погодите, мои дорогие друзья, пока ваш председатель проконсультируется с кодексом законов.
Он сделал вид, что перелистывает книгу.
— Вот страница 492, страница 560… Ничего никогда не воровать. Абсолютно не быть подлым! Гарри Джеймсон нарушил два закона: закон против подлости и закон против воровства. Давайте схватим Гарри и вернем его обратно, пока он не стал таким плохим, что люди вряд ли захотят с ним когда-либо знаться. Ну! Стюарт подбежал к шесту и соскользнул вниз, совсем как пожарный, спускающийся сквозь отверстие в пожарном депо. Он побежал к Гарри. Другие дети вспрыгнули со своих мест, и пробравшись под стульями и между проходов, окружили Гарри, в это время Стюарт потребовал, чтобы он вернул мешочек. Гарри казался испуганным, хота знал, что это только эксперимент. Он вернул Кэтрин мешочек.
Что ж, — сказал Стюарт. — Закон вполне хорошо сработал. Не бьтъ подлым — это действительно очень хороший закон.
Раздел I Стратегия беседы. Скрыто или открыто?
При утилизации метафоры нет совершенно никакой необходимости "утаивать" тот факт, что она предназначена для "терапевтических целей". Более того, нет необходимости даже в том, чтобы клиент не осознавал аналогий между его ситуацией и сюжетом метафоры. Одним из главных назначений терапевтических метафор является обеспечение клиента возможностью выйти из— за деревьев и бросить взгляд на лес, в котором он блуждал, не находя выхода. С другой стороны, нет нужды и в том, чтобы клиент открыто и на сознательном уровне понимал значение метафоры, поскольку если она действительно изоморфна его ситуации, то все необходимые изменения будут происходить на подсознательном уровне.
Что лучше: чтобы клиент осознавал значение метафоры на сознательном уровне или на подсознательном уровне — это будет определяться темпераментом и приобретенным мастерством терапевта; суть проблемы сама по себе довольно редко является здесь важным фактором. С клиентами, которые демонстрируют поведение, указывающее на вероятность преднамеренного или непреднамеренного сопротивления внушенным изменениям, наверное, лучше использовать скрытые метафоры. Следует считать обоснованным мнение, что любой человек, обратившийся за помощью, внутренне глубоко заинтересован в проведении изменений — однако некоторые люди могут быть заинтересованы и в получении удовлетворения от противодействия усилиям терапевта. Обычно скрытые метафоры приводятся в виде анекдотов о "других" пациентах или об опыте "других" людей; либо (что еще более эффективно) в виде простых и совершенно безотносительных историй. Так, пациент с проблемами в браке может прослушать юмористическую историю о том, как интересно, чтобы "сад начал приносить плоды". Клиенты, играющие в "Да — но… " Эрика Берна, или достаточно насмотревшиеся на терапевтов, чтобы научиться бить их в их собственных играх, или клиенты, которых "заставили" прийти к терапевту, будут иметь слабую защиту против таких, кажущиеся совершенно не относящимися к ним, замечаний. Однако с клиентами, которые конгруэнтно заинтересованы в проведении личностных изменений, нет причин (исходя из опыта автора) "соблюдать конспирацию" при использовании метафор. Другое ограничение, налагаемое на использование скрытых метафор, связано с приобретенным мастерством терапевта в применении как изоморфных контекстов, так и паттернов опыта, описанных в частях 3, 4, 5. 0 "приобретенном" мастерстве мы здесь упоминаем с той целью, чтобы еще раз подчеркнуть, что конструированию и утилизации терапевтических метафор обучаются тем же способом, каким, например, обучаются математике: в начале изучают набор определений и основных операций, затем — понятия "чисел", "сложения" и "вычитания"; после того, как приобретены хорошие навыки в этой области, сюда добавляют более сложные операции "умножения" и "деления", затем следуют такие тонкости, как "вычисление дробей", "отрицательные числа" и так далее. После этого можно начать вычисления… На каждом шагу этого пути вы овладеваете новыми знаниями, и вы обращаетесь с ними совершенно легко. Итак, в начале ваши опыты по конструированию, планированию и использованию метафор будут обязательно влечь за собой концентрацию внимания и открытое представление. Но по мере того, как эти навыки будут интегрироваться с теми, которыми вы уже владеете, конструирование метафор будет становиться для вас чем-то, что вы делаете настолько же легко, непринужденно и спонтанно, как, например, сейчас можете вспомнить случай из своего детства. С этой легкостью конструирования придет и свобода производить большее число выборов относительно использования метафоры.
Одним из дополнительных полезных эффектов включения в метафору категорий Сатир, систем репрезентации и субмодальных различений является то, что эти паттерны опыта оперируют на таком неуловимом уровне, что только очень немногие клиенты могут хотя бы приблизительно подозревать об их существовании и значимости. Это означает, что может не иметь значения, является ли метафора открытой или скрытой, если она обеспечивает такие изменения на этих неуловимых уровнях, которые сами по себе достаточны для желаемых изменений. Например, однажды я рассказал сказку одному очень интеллигентному и зрелому юноше, который в последствии говорил мне, что ему это "не понравилось", что это было "скучно" и "очевидно". Независимо от того, думал он об этой сказке как-то иначе или нет, те изменения, которым она должна была способствовать, произошли, поскольку это были изменения, значимые на уровне систем репрезентации и субмодальных различений. Сказка же сама по себе была только транспортным средством для того, чтобы произвести сдвиги опыта.
