Алекс Пан - Укрощение цифровой обезьяны. Как избавиться от интернет-зависимости
Подобное переосмысление ценностей появляется и в дискуссиях о будущем. Рэймонд Курцвейл в книге «Сингулярность уже близка» утверждает, что к середине 2040-х годов компьютеры, равные или превосходящие человеческий интеллект, образуют сеть «небиологического разума», в совокупности намного превышающую разум биологический. Тем, кто говорит, что компьютеры никогда не смогут мыслить, как люди, Курцвейл отвечает: пусть «Гамлет» и альбом Rubber Soul группы The Beatles -выдающиеся произведения, «человеческая мысль, как правило, вторична, мелочна и ограниченна». Кроме того, биологическое мышление сдерживается возможностями человеческого мозга в силу медлительности его межнейронных связей. Можно экспериментировать с генной инженерией, но наше будущее - в интерфейсе «мозг -машина». По мнению Курцвейла, роящиеся нанороботы в мозгу наших детей и внуков соединят наши биологические ЦПУ с кремниевыми и спинтронными системами. Мы будем загружать воспоминания в «облако» с той же легкостью, с какой сейчас записываем их на бумаге, посещение виртуальной среды станет таким же привычным, как поход в магазин, а электронный обмен воспоминаниями и переживаниями с другим человеком станет еще одной разновидностью беседы. Наши потомки, объединив биологическое мышление и бытие с последними технологическими достижениями, перестанут воспринимать сингулярность как нечто чуждое. Человечество не останется в роли стороннего наблюдателя, а проникнет в процесс и ощутит все происходящее.
По прогнозам Гордона Белла, «электронные личные воспоминания» в корне изменят процессы запоминания. Вот уже почти десять лет Белл участвует в эксперименте под названием MyLifeBits, цель которого - запечатлеть каждый момент жизни испытуемого. Белл сканирует или фотографирует все документы, а портативная мини-камера снимает все, что с ним происходит. В базу данных занесена информация о его прошлом: детство в миссурийском городке во время Великой депрессии, работа в семейном магазинчике хозяйственных товаров, где Белл впервые столкнулся с электроникой, учеба в Массачусетском технологическом институте, двадцать лет в компании Digital Electronics Corporation, a затем - в Microsoft Research, где он работает с 1995 года.
«Мы часто доверяем свои воспоминания устройствам», - объясняют Белл и его коллега, Джим Геммелл. Проект MyLifeBits демонстрирует, что именно имеют в виду исследователи. Веб-камеры, мобильные телефоны, видеокамеры, аудиозаписи, навигаторы - с помощью этих устройств можно без особых усилий задокументировать каждый день жизни. Хранение данных обходится дешево. Зачастую дороже избавиться от информации, чем хранить ее. К тому же цифровая память никогда не подведет. Сравнивая свое воспоминание о каком-либо событии с его цифровой записью, мы удрученно отмечаем, как подводит нас память: «А, он там был!.. А я уже и не помню, какая музыка играла.» Если сравнить свои воспоминания о движении средств на банковском счету с реальной банковской отчетностью, выяснится, что наша кредитная история известна компьютеру гораздо лучше, чем нам самим. Компьютеры помнят забытые нами пароли, встречи и даты. Они воспроизводят случайные наборы букв и цифр с той же легкостью, как мы - свое имя. Нет смысла сравнивать надежную цифровую память и память человеческую - зыбкую, непрочную.
Однако некорректно сравнивать напрямую компьютерный и человеческий интеллект. С одной стороны, есть много разновидностей интеллекта. Наша способность распознавать лица и образы, разговаривать, ориентироваться в социальных ситуациях, реагировать на эмоции и еще тысячи всевозможных занятий - все это разнообразные виды интеллекта, за которые отвечают разные части головного мозга. Некорректна также и корреляция между интеллектом и скоростью. Художник долго пишет картину (мучительно подыскивая детали, которые привнесут в работу свежесть и сделают ее запоминающейся), писатель годами работает над книгой, а научные теории строятся на сочетании внезапного вдохновения и многолетних исследований. И, наконец, биологические ограничения, накладываемые на человеческий интеллект, не столь уж и жестки, как уверяет Курцвейл. Мы умнеем не в силу физических изменений в структуре мозга, а в процессе культурной эволюции.
Человеческая память столь же сложна. Она включает в себя широкий спектр психических процессов: нашу способность вспомнить слова, услышанные несколько секунд назад, место, где мы вечером оставили ключи от машины, имя знакомого, встреченного две недели назад, отдых на берегу моря, слова родного языка, имя победителя финала чемпионата Европы по футболу 1988 года (Нидерланды выиграли у СССР со счетом 2:0), у кого можно узнать, в каком ресторанчике Чайна-тауна подают лучшие китайские пельмешки, учебу в колледже - и так далее, и тому подобное, до бесконечности. Кратковременная, зрительная, транзактивная, эпизодическая, долговременная, словесно-логическая - все эти виды памяти позволяют нам запоминать факты, события, разочарования, впечатления, фотографии, эмоции. Все это связано с прошлым, мы называем это памятью, но тут сходство с компьютером и заканчивается. Разумеется, мы восхищаемся теми, кто в состоянии запомнить огромное количество фактов, но память - не только информация, хранимая мозгом. Память - это и процесс, посредством которого мы восстанавливаем прошлое, и стабильный массив информации, сохраненный на будущее.
Гибкость памяти - неплохая штука. Она позволяет нам возвращаться к пережитым событиям, принимать более взвешенные решения и осознавать смысл жизни. Забывание -тоже не порок. Для оправившихся от посттравматического стрессового расстройства благословением является то, что они не помнят ни подробностей гибели товарищей, ни неопределенности и жестокости борьбы с повстанцами, ни ужаса нахождения в подбитом самолете над вражеской территорией. Мы с радостью забываем горечь обид. Человек, который таит злобу за оскорбление, нанесенное двадцать лет назад, не вызывает у нас восхищения, мы наверняка сочтем его инфантильным и глупым.
В коллективной памяти и забвении есть и социальный аспект. В рамках каждодневных взаимодействий транзактивная память снижает когнитивную цену запоминания, «сгружает» ее другим. Каждая нация рано или поздно встает перед вопросом, что забыть, а на что срочно обратить внимание: государства, недавно пережившие войну или революцию, предпочитают ради национального единства не вспоминать о плохом. Как южанин, выросший в столице Конфедерации, под сенью памятников генералам Гражданской войны в США, я отдаю себе отчет, что воспоминания, сохраненные в народной памяти, формируют настоящее; они являются предметом своеобразной договоренности о том, что следует забыть и простить, а что - запомнить навсегда. Иногда забвение обретает юридические права: юношеские прегрешения не учитывают в зрелом возрасте, а по-настоящему дурные поступки имеют срок годности - считается, что тот, кто отбыл тюремное заключение за совершенное преступление, заплатил свой долг обществу.
Постоянство цифровой памяти исключает подобные процессы. Компьютеры запоминают всю информацию без исключения. Это свойство идет нам на пользу, когда дело касается банковских счетов, и во вред, когда оно применяется в сложном мире человеческих отношений. Забвение для людей может быть драгоценным подарком. Для компьютеров это всего лишь ошибка.
Самые трогательные цифровые памятки, обсуждаемые Беллом иГеммеллом, наглядно демонстрируют разницу между цифровыми и человеческими воспоминаниями. Электронная коллекция Гордона Белла располагает любыми сведениями о его прошлом, начиная с детских дней рождения и заканчивая визитками коллег, встреченных на конференции. Белл описывает, что происходит, когда на экране появляется изображение мальчугана с праздничным тортом: десятилетия спустя, за тысячи километров от дома старая фотография пробуждает целую лавину воспоминаний - вкус лакомства, родные и близкие, соседская девочка, в которую четырехлетний Белл был тайно влюблен, сын проповедника, трагически погибший впоследствии. Все это вызывает своеобразный прустовский поток воспоминаний. Если бы Белл не занимался постоянным цифровым документированием жизни - лайфлогингом, то эта фотография не попалась бы ему на глаза. Снимок, словно прустовский бисквит, напоминающий автору о детстве в Комбре, порождает тысячи ассоциаций, хотя ни сама фотография, ни бисквит не содержат воспоминаний. Воспоминания хранятся в памяти Белла, анев системе лайфлогинга: это изображение, сохраненное в «памяти» компьютера, и только разум Белла наполняет снимок смыслом. Цифровая память помогает сохранить воспоминания человека, но не заменяет их.
По предположению Белла и Геммелла, в будущем программное обеспечение сможет создавать аватары на основании базы лайфлогинга любого человека, разрабатывать психологический профиль и дублировать личность. Подобные возможности и пугают, и интригуют. Кем будет такой аватар - пятилетним ребенком, двадцатилетним юношей, сорокалетним отцом семейства или сотрудником фирмы?
