Валерий Друзь - Этнопсихология
Форма государства во многом зависит от традиций догосударственного строя того или иного народа. Традиции эти живут очень долго, и сейчас сложно представить, в какую глубокую древность уходят многие наши правила общежития.
Очень долго первичной формой организации был род или большая кровнородственная семья. Затем их вытеснили территориальные формы организации, в основе которых лежала территориальная община. У разных народов заметно различались и формы родовой организации, и характер территориальной общины, и время вытеснения первых вторыми. А эти древнейшие формы организации неизбежно влияли на последующие. Поэтому нельзя понять специфики государственной системы на любой территории, если не учесть тех форм, в которых социальная организация существовала у проживавших на этой территории племен и народов до образования государства.
Не познав прошлого, нельзя познать самих себя. О прошлом можно узнать, задавая самим себе вопросы о том, что мы есть. Но пути познания и того и другого исключительно сложны.
Особенно трудны для понимания древнейшие эпохи. Сведений о них сохранилось мало, а круг вопросов, подлежащих решению, намного шире, чем при обращении к современности или к недавнему прошлому. Почти по всем этим вопросам среди ученых существуют расхождения, так как многие из них не решены или даже не изучены исторической наукой.
Когда речь идет о прошлом, тем более об отдаленном прошлом, нельзя руководствоваться нравственными нормами и психологией настоящего времени.
О «русской загадке» говорят давно в положительном и в отрицательном смысле. В работах В.Д. Иванова с большой убедительностью объясняются потоки того особенного, что отличает Россию и русских на протяжении многих столетий. Это позволяет в значительной степени уяснить, «откуда пошла Русская земля», как на новгородском Севере действовали варяги и норманны. Осмысливается движение славян на восток, приведшее к созданию огромного многонационального государства.
Заслугой В.Д. Иванова является стремление показать в своих произведениях Русь на самом широком международном фоне. Как ученый, он тонко почувствовал, что социальная психология, нравственность создаются историей народа, а будучи созданными, становятся активной силой, воздействующей на следующие поколения.
Главная особенность мировоззрения славян вообще и русского народа в частности — в изначальном отсутствии чувства племенного эгоизма, в широкой распахнутости славянства по отношению к иным языкам и народам, независимо от того, колонизуют ли славяне земли, заселенные иными языками, или же иноземцы приходят к ним для поселения. В славянском миропонимании совершенно исключается расовое, кровнородственное начало, и многовековое постоянное смешение с иными народами не меняло специфики народного, национального характера.
Летописцы в поисках начала Руси ставили три вопроса: «откуда есть пошла Русская земля, кто в Киеве начал первое княжити и откуда Русская земля стала есть». Они, следовательно, различали происхождение народа и государственности. А такой взгляд предполагает первоочередное внимание не просто к социально-хозяйственной организации народа в пору возникновения классов и государства, но к его этническим традициям, которые накладывают отпечаток на сложение новых форм организации.
Вопрос о начале славянства и русов чрезвычайно сложен, общепринятого решения нет и сегодня, и вряд ли оно будет в ближайшем будущем. Далеко не ясен также вопрос о соотношении славян и русов. Вплоть до X в. большинство авторов их разделяет, что, кстати, и является главным источником, питающим норманизм. Остается крайне сложным представить, как можно соединить поморских русов с «роксоланами» на реке Роси. Вопрос этот совершенно неясен, и ни в одну из существующих точек зрения он не может вписаться.
Приняв гипотезу о происхождении Руси от племени по Роси, которое должно быть малочисленным, так как больше не размещается на речном побережье, следует считать, что распространение имени «Русь» на обширную территорию несло бы характер случайности. А ведь в этот период в Центральной Европе были племена, насчитывавшие сотни тысяч сородичей.
В.Д. Иванов в своих работах не опускается глубже VI в. Именно в эту эпоху византийские источники заговорили о славянах, которые оказались самой активной силой на огромной территории от Иллирии до Нижнего Дуная и вскоре заселили большую часть Балканского полуострова, многие эгейские и среднеземноморские острова, многотысячными группами проникли в Малую Азию. В это же время славяне доходят до побережья Балтийского и отчасти Северного моря, река Эльба становится славянской почти во всем ее течении, а с верховьев Дуная они просачиваются в Северную
Италию, в предгорья Альп и верховья Рейна. Откуда они расселялись? Где та территория, которая вскормила сотни тысяч, миллионы людей с общим языком и верованиями?
Автор VI в. Иордан поясняет, что славяне раньше назывались «венедами», «вендами», «виндами». «Венодами» называют балтийских и полабских славян многие германские источники. Называют они их также «вандалами», причем «вандалы» и «венеды» в этом случае понимаются как разные названия одного и того же этноса. В XV в. неизвестный польский автор пояснял, что тех, кого поляки называют «поморцами», немцы (тевтоны) зовут «венедами», галлы и итальянцы — «вандалами», а «рутены»-русские — «галматами».
В науке племя вандалов, продвинувшееся в первые века нашей эры от Прибалтики к Подунавью, обычно считается германским. Однако правильнее вопрос о языке и этносе всех прибалтийских племен оставить открытым. Конечно, не случайно, что германские источники столь дружно смешивают славян с «вандалами»: и те и другие были для них иноязычными. С «венедами» тоже вопрос не прост. Венеды известны по юго-восточному побережью Балтийского моря, по крайней мере, с начала нашей эры, а само море называлось «Венедским заливом». Позднее так назывался Рижский залив. На его побережье венеды-венды упоминаются еще в XIII в. и даже позднее. Но славянских поселений здесь не было. Следовательно, венеды древних авторов — это племена с особым языком, лишь смешавшиеся позднее со славянами, растворившиеся в них, давшие славянам в некоторых случаях свое имя.
Этноним «венеды» негреческого происхождения, и из греческого языка он не может объясняться. «Венеты» и «прасины» в Константинополе — партии болельщиков на ипподроме — «голубые» и «зеленые» (по цвету одежды возничих).
У самих славян в памяти жило представление о дунайской прародине. При этом в польских и чешских хрониках называли «матерью всех славянских народов» Паннонию — область Среднего Подунавья, а русская летопись, как было сказано, помещала прародину славян несколько выше по Дунаю, в Норике. Историческое предание — факт, с которым надо считаться, противоречия тоже факты, которыми нельзя пренебречь. Любая концепция должна учесть и то и другое.
В многочисленной литературе о начале славянства обсуждаются обычно два глобальных вопроса: когда обособился славянский язык и где это произошло. Эти вопросы обязательно должны увязываться друг с другом, потому что споры о прародине теряют смысл, если имеются в вид разные эпохи. И в настоящее время хронологическую глубину истории славянства определяют от III–II тысячелетия до н. э. до первых упоминаний славянства в VI в. н. э. Территориально прародину славянства ищут в междуречье Днепра и Западного Буга, в междуречье' Вислы и Одера, в Северном Прикарпатье, в Припятье, в прибалтийской части междуречья Вислы и Одера, в Подунавье.
Лишь в самое недавнее время в нашей литературе нашли выражение почти все эти гипотезы. А.Л. Мопгайт настаивает на том, что начало разных народов надо вести со времени их первого упоминания, и вопрос о «прародине» таким образом снимался: жили там, где их застали первые упоминания. Другой автор, археолог И.П. Русанова, выделяет славян в рамках пшеворской культуры, существовавшей в южной половине Польши со II в. до н. э. по IV в. н. э. В.В. Седов ищет начало славянства в более раннее время и в более северных районах, обращая внимание на так называемую культуру клешевых погребений (IV в. до н. э. — ІІ в. до н. э.). Большинство польских археологов и лингвистов помещают прародину славян между Вислой и Одером, а начало ее ведут от лужицкой культуры, возникающей в XIII в. до н. э. в Центральной Европе. Известный советский лингвист Ф.П. Филин, в целом соглашаясь с такой датой (хотя и не определяя ее точно), искал славян в междуречье Днепра и Западного Буга. Б.А. Рыбаков, неоднократно обращавшийся к проблеме начала славянства, как бы объединил обе точки зрения, расширил зону формирования славян на обе предлагаемые территории, связав их с более ранней культурой, так называемой тшинецкой (около 1450 г. до н. э.).
