Роберт Джонсон - МЫ: Глубинные аспекты романтической любви
Друг без друга влюбленные не могли ни жить, ни умереть, ибо жизнь смешалась со смертью. Тристан бежал от своего горя через моря, острова и многие страны.
Снова и снова напоминает о себе жизненно важный для Тристана вопрос: «Неужели я не найду никого, кто излечил бы мое горе?»
Эго героя видит близкую смерть, а судьба поворачивает его лицом к воплощению жизни! К спокойной, безмятежной женщине, которая ждет его в замке Карэ и олицетворяет собой земную человеческую жизнь. Эта женщина – Белорукая Изольда, Изольда Земная.
Подобно Тристану, мы встречаемся с этой Изольдой, обремененные всевозможными предрассудками и прошлыми романами. Нам не нравится все «простое». «Простой» для нас значит «пустой», «убогий» или «грубый». Мы забыли, что простота – первая потребность человеческой жизни. Искусство жизни заключается в том, чтобы найти смысл и радость в маленьких, естественных и не слишком драматичных событиях. Высочайшая степень такого искусства – обладать сознанием, способным распознать сквозь изобретенные нами хитросплетения простую реальность жизни. Но сегодня мы находимся под властью коллективного предрассудка, направленного против Белорукой Изольды. Если прямые, бесхитростные, простые отношения обещают нам счастье, мы его отвергаем. Для нас это «слишком просто», «слишком глупо». Мы научились уважать лишь пустое, подавляющее, большое и сложное внутреннее напряжение.
Истинная трагедия Тристана и Изольды скрыта в тихом укромном месте, где, по всей вероятности, мы ее не искали. Это не смерть Тристана, ибо умирают все. Трагедия Тристана в том, что он отказывался жить, пока был жив, поэтому у него не было земной жизни и земной любви. Именно поэтому его жизнь превратилась в «живую смерть». Реальная трагедия происходит в тот момент, когда Тристан отвергает Белорукую Изольду. Поступая так, он отказывается от всей земной жизни и того, что с ней связано: любви, преданности, любых земных радостей.
Для нас, жителей Запада, впитавших вместе с молоком матери романтический ликер, Белорукая Изольда кажется второстепенной фигурой. Мы запрограммированы на другую драму: с тайными свиданиями и расставаниями, интригами, неземной страстью, подобной той, которая бушует между Тристаном и Прекрасной Изольдой. Но, сделав шаг назад и оглянувшись на Белорукую Изольду, мы можем убедиться в справедливости слов Каэрдина: «Тогда ты, может быть, сильнее полюбишь мою простодушную и добросердечную сестру Изольду».
Эта Изольда воплощает другую сторону внутренней фемининности, которая до сих пор нам не встречалась. Ее «белые руки» вызывают множество символических коннотаций. Они нежные и прекрасные, искусные и умудренные реальным жизненным опытом. Эта Изольда наслаждается обыденной, земной жизнью. Впервые мы встречаем ее в женской комнате замка, где она вышивает золотом по английской ткани. В ее жилах течет королевская кровь, но мы можем вообразить ее вынашивающей и нянчащей детей, готовящей, живущей простыми повседневными заботами, в которых проходит человеческая жизнь.
Мы будем называть эту сторону фемининности «земной», ибо именно она связывает мужчину с земной природой, человеческим бытием, повседневной жизнью, с тем, что является неотъемлемой частью жизни, – воплощением необходимости, преданности, долга, времени и пространства в отношениях между людьми. Земная фемининность – это внутренняя часть личности, стимулирующая ее к любви на земном уровне, к развитию простых человеческих отношений.
Она воплощает способность любого мужчины ощущать красоту, ценность и святость физического мира, реальной жизни и обычной человечности. Именно она определяет его отношения с людьми во внешнем мире. Анима же, наоборот, определяет его отношение к личностям внутреннего мира. Земная фемининность воплощает такую любовь, которой не знают ни романтический идеализм, ни проекции внутренних богов на простых смертных. Ее любовь содержит земное начало, которое связывает нас с реальными мужчинами и женщинами, возвращает нам ощущение человечности и приземленности.
Все, что ни делает Белорукая Изольда, свидетельствует о том, что ее больше всего заботят отношения между людьми. В этом состоит ее принцип, на это в основном направлена ее энергия. Тристан говорит о Прекрасной Изольде: «Мы вместе выпили нашу смерть». Но другую Изольду смерть совсем не интересует. Ее интересует жизнь, обычная человеческая жизнь на грешной земле с человеком, который будет любить ее такой, какая она есть, заботиться о ней, с человеком, которого она будет кормить. Земная Изольда не стремится в «сад наслаждений», существующий только в стране смерти. Вместо этого она просит Тристана любить ее и жить с ней в Карэ, пока они живы, здесь-и-теперь.
Сопоставляя характерные черты Прекрасной и Белорукой Изольды, мы сможем получить более детальное представление о земной фемининности. Невозможно представить себе Прекрасную Изольду домашней хозяйкой, воспитывающей детей, моющей посуду, штопающей одеяла, стареющей вместе с мужем у домашнего очага. У нас возникает желание вообразить ее участницей великой драмы, опасных свиданий, страстных встреч, душераздирающих прощаний или королевой, восседающей на троне в прекрасном замке. Она – волшебница, дочь королевы-колдуньи, родившаяся неизвестно где, на мистическом острове. Она полубогиня-полуженщина. Она воплощает ту сторону фемининности, которая всегда неуловима, недостижима; она – «недосягаемая принцесса», которую можно ощущать только в символах или образах. Анима способна жить внутри или найти свое внешнее воплощение в драме: на костре, у прокаженных, в лесу Моруа. Но она не может существовать в простых отношениях между людьми при наличии обязательств и вполне определенных ограничений.
Что же в этом отношении можно сказать о Белорукой Изольде? Она не родилась волшебницей и полубогиней на границе «внешнего мира». Она появилась на свет в хорошо известном нам мире от смертных родителей, воспитывалась в окружении обычных людей, готовилась к нормальной жизни, к тому, чтобы иметь личную жизнь. Она воплощает ту сторону фемининности, которая свойственна повседневной жизни и личному благополучию.
Анима постоянно стремится увлечь нас во внутренний мир, в безграничные и бесконечные просторы бессознательного, где нет никаких пределов, обязанностей и отсутствует необходимость сдерживать себя во имя исполнения долга и принятых обязательств. Земная фемининность, напротив, открывает нам ограниченный мир личных отношений, где существуют правила, долг, обязанности, симпатия и преданность по отношению к конкретному человеку.
Только когда заходит речь о смерти и она уже рядом, Тристан снова начинает жить. Он тянется к Белорукой Изольде: ему хочется жить, любить, вернуться к нормальной жизни. Он забывает о договоре, заключенном со смертью. Каэрдин открывает ворота Карэ и таким образом открывает Тристану свое сердце. Тристан находит в замке симпатию, дружбу, любовь и совершает благородные поступки.
«Неужели я не найду никого, кто излечил бы мое горе?» Но рядом находится женщина, которая его любит и может стать ему другом, подарить нежность, преданность, эротическую любовь, обычную человеческую привязанность к семье и дому. Вместе с ней у Тристана появляются брат, отец и родина. Почему же он все это отвергает?
Позже он сам скажет почему... На смертном ложе он отдает Каэрдину перстень из зеленой яшмы и в последний раз посылает его за Прекрасной Изольдой: «Скажи ей, что она должна прийти, ибо мы вместе выпили нашу смерть. Пусть она вспомнит мою клятву никого не любить, кроме нее. Я сдержал свое слово».
Вот он, мнимый идеал, – клятва, которая лежит в основе целой трагедии романтической любви. Тристан поклялся не любить никого, кроме нее. Эта единственная любовь является божественной любовью, о которой мы говорили раньше; она увлекает нас в пространство внутреннего мира. Но, когда Тристан клянется служить лишь божественной любви анимы, он клянется отмести прочь земную любовь и человеческие отношения между людьми. Есть две великие любви, два мира, в которых должен жить человек, две Изольды, которым он должен служить. Слабое место романтической любви в том, что Тристан, занятый поисками одной любви, забывает о другой. В этом заключается истинный смысл отвержения Тристаном Белорукой Изольды.
Отказываясь от Белорукой Изольды, Тристан демонстрирует установку, характерную для западного мужчины. Западный мужчина бессознательно верит, что поступает абсолютно правильно, пытаясь использовать свой брак для соединения с анимой, рассматривая женщину в качестве экрана для проекции своей души и считая, что у него нет никакой необходимости всерьез воспринимать право женщины на собственную жизнь, то есть видеть в ней уникальную личность, со своей структурой и своим сознанием. Мужчина убежден в том, что он должен постоянно искать Прекрасную Изольду и отвергать Белорукую Изольду, что существует божественный образ, и он проецирует этот образ на женщину, никогда не относясь к ней как к уникальной личности.
