KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Научные и научно-популярные книги » Психология » Джеймс Холлис - Призраки вокруг нас. В поисках избавления

Джеймс Холлис - Призраки вокруг нас. В поисках избавления

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Джеймс Холлис, "Призраки вокруг нас. В поисках избавления" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

На пятом уровне Теренс начал признавать инфантильные части себя, которые есть в каждом из нас. Базовые зависимости, страх перед переменами, страх роста, одиночества, неодобрения – всего этого достаточно, чтобы наложить запрет на выражение своей истиной самости. И нигде эти архаичные императивы не дают о себе знать так ярко, как в контексте отношений с другими людьми, потому что именно здесь задействована вся наша история, осадок детских переживаний и нежелание взрослеть.

На одном из своих семинаров я всегда задаю вопрос: в какой момент необходимо начать расти? И никто никогда не просит уточнить, что я имею в виду. Все уже знают, в какие моменты мы не ведем себя сознательно, не хотим поступать зрело и ответственно. Таким образом, предательством себя мы занимаемся уже давно, так что оно уже стало привычкой, модусом существования и бытия. Что нужно сделать, чтобы набраться храбрости и разрушить картонную куклу ложной личности? Мы так давно предаем свою собственную душу, что уже даже забыли о том, что она у нас есть и что ей мы должны служить, а не инфантильным привязанностям и зависимостям. Юнг как-то написал: «Страх и сопротивление, которые ощущает каждый человек, когда он слишком углубляется в себя, это и есть, по сути, страх перед путешествием в Аид»[62]. Но мы ведь уже не живем там? Самое ужасное место в Аду Данте оставил предателям, место, где нет никакого тепла и сочувствия. Какие-то части нас уже давно там обитают, признаем мы это или нет. Теренс серьезно отнесся к своей потере, к своему браку, к своей ответственности, он отважился на этот прыжок в бездну Тартара и вышел оттуда новым, более целостным человеком, готовым к отношениям. Теперь он заслуживает отношений, потому что он смог пережить предательство, отказался быть постоянно преследуемым его призраком. И, начиная все сначала, он полон энтузиазма, а не паранойяльного страха. Он готов рисковать, так как не боится повторения старой истории. У него теперь есть огромный выбор, ведь он больше не привязан к навязчивому прошлому.

Прошлое может предать нас еще и потому, что мы не признаем благотворной силы наших ран; я говорю не только о предательстве, но и о мириадах других императивов. Нечто пережитое интернализируется как некое утверждение, которое, чрезмерно обобщаясь, становится жизненным императивов. Степень предательства определяется не тем, как сильно болит рана, а тем, как сильно мы к ней привязаны. Юнг однажды заметил, что раны не нужно лечить, их нужно перерастать[63]. А если мы не пытаемся их перерасти, то и становимся предателями самих себя. Непроработанной истории ничего не остается, как мучить нас своими призраками.

Глава 9. Где север, знать моряк не мог

Наваждения модернизма

В 1867 году Уолт Уитмен наблюдал за бесшумным, терпеливым пауком, который «за нитью нить» пытался сплести свою работу в единое целое. Интуитивно он чувствовал связь между упорной деятельностью этого маленького существа и собственным духовным беспокойством. «И ты, о моя душа! – До тех пор, пока мост, который нужен тебе, не будет построен / До тех пор, пока твоя нить не затянется где-то, о моя душа»[64], – пишет Уитмен, чувствуя непреодолимое стремление заполнить внутреннюю пустоту. С подобным упорством, однако совсем в другом внутреннем состоянии современная поэтесса Алисия Острайкер в стихотворении «Наладка» описывает пустоту современной американской жизни и недуг нашего времени в целом. Да, мы бы смогли все починить и наладить, если бы знали, что именно поломалось[65]. В лице Уитмена мы видим человека, который еще может использовать слово душа, надеясь на всеобщее понимание. Острайкер это слово уже не употребляет, хотя и сознательно касается душевных вопросов. Ее мысли совпали с наблюдениями драматурга Кристофера Фрая, который за много лет до этого заявил, что «всякое дело теперь стало величиною с душу»[66].

Из всех призрачных навязчивостей самой мощной, глубокой и патологической является культурема смерти и потери богов прошлого. Мы разрушили племенные мифологии, помогавшие людям определить свое место в пространстве и времени, а ветхие религиозные нарративы и космологии все реже становятся источником смысла, цели и целостности в контексте нашей культуры отрицания и отвлечения. Да, многие до сих пор цепляются за выцветшие нарративы предков или же пытаются громогласно заявить онтологические и сотериологические притязания, но истина в том, что все сегодня до мозга костей ощущают необъятную пустоту вокруг себя. И именно эта пустота заставляет людей отвлекаться, отрицать и находить успокоение в наркотиках.

Как говорится в стихотворении Мэтью Арнольда «Дуврский берег», приливы и отливы постоянно волнуют море смысла[67]. Йейтс, в частности, отмечал, что смерть Пана, архаичного козлоногого бога, олицетворявшего человеческие инстинкты, случившаяся 3000 лет назад, породила настоящую панику во всем Средиземноморье. В XIV веке Блаженный Августин написал «О Граде Божьем» для того, чтобы смягчить тревогу верующих, вызванную падением Римской империи, центральной системообразующей структуры того времени и того пространства. В книге «Путь к Дождевой горе» Н. Скотт Мамедэй описывает увядание и исчезновение оригинальной культуры индейцев Кайова, которое было связано с убийством последнего дикого бизона, олицетворявшего тотемическую связь народа с богами. Каждый раз, когда забываются племенные мифы, зарастают тропы к святыням и местам поклонения, среди людей рождаются страх и тревога, верующие разбегаются, а на авансцену выходят торговцы суррогатной панацеей. Таково и наше время: чем бы ни торговали, машинами или индульгенциями, главное – включить нужный канал, где товар осыпают бриллиантами и похвалами.

Немного преувеличивая, можно сказать, что в последний раз западный мир переживал некое смысловое единство в 1320 году. Именно тогда Данте сотворил всеобъемлющее и всем понятное мироописание (Weltbild) – трехэтажную вселенную с жестко закрепленной системой нравственных ценностей и сводом нормативных правил. В те времена и короля, и простолюдина окружали соборы и замки, которые олицетворяли соответственно божественную и светскую структуры мира. Эти структуры задавали своеобразные духовные координаты, позволявшие людям осознать свое место как с духовной, так и с психологической точки зрения. В свое время я пытался определить причины всеобщего вырождения и исчезновения этой системы координат. Здесь достаточно заметить, что современный секулярный человек в этой системе не нуждается[68].

В 1600 году появились: первый современный невротик (мучимой душевной болью Гамлет, принц датский) и первый эмпирический подход к тайне (формулировка научного метода Фрэнсисом Бэконом). Польский астроном Коперник сдвинул человечество с антропоморфного центра на периферию вселенной, которая сейчас к тому же считается лишь одной из миллиардов галактик. (Миллиардов! Не десятков, сотен или даже тысяч). Больше нет ничего «там, наверху», есть только здесь и еще где-то «не здесь».

В 1800 году кенигсбергский мудрец Иммануил Кант развеял все иллюзии традиционной метафизики, эскизы и диаграммы реальности, заявив, что мы не способны переживать реальность непосредственно, но только ее субъективную трактовку. Таким образом, он утвердил необходимость психологии, особенно глубинной психологии и феноменологии. К 1960-м годам были деконструированы устойчивые социальные концепты класса, расы, пола, сексуальной ориентации, а также презумпция правоты и честности социальных институтов. Все это, естественно, привело к культурной амбивалентности, постоянной тревоге, регрессивной ригидности, фундаментализму и появлению культуры отрицания, бездумного отвлечения и наркотического упоения. (Если абстрагироваться от частностей, то все обстоит точно так же, как и во времена Данте Алигьери, семь столетий назад встречавшего теплое тосканское утро.)

Юнг прекрасно описал, что происходит, когда мы переживаем кризис ценностей и верований, когда ставится под вопрос смысл нашего существования в этом мире. Он описывал такое явление, как «регрессивное восстановление персоны», побег в «то, как все было раньше» или просто казалось. Перед лицом духовного вакуума люди склонны заполнять его политическими идеологиями – это произошло в 1930-е годы в Европе и привело к масштабному столкновению фашизма, капитализма и коммунизма. На современном Западе триумф материализма приводит к обеднению других мировоззрений. Цель жизни теперь – не подготовка к жизни иной, а наслаждение сиюминутным существованием. Однако материализм нашего времени неизбежно приводит к следующей дилемме: коль скоро нуминозное не переживается во внешнем мире, оно будет проявляться в форме соматической болезни, внутренней патологии или выражаться в наших поисках среди объектов внешнего мира, на которые мы спроецировали наше устремление. Таким образом, блестящие новые объекты, соблазняющие технологии, секс и романтика, гедонизм, поглощенность собой и, в первую очередь, отвлеченность составляют типичный набор «духовных ценностей» нашего времени. Нынешние духовные ценности – это не то, что мы исповедуем, а то, на что расходуется наша энергия.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*