Даниэле Новара - Не кричите на детей! Как разрешать конфликты с детьми и делать так, чтобы они вас слушали
Однажды мы с мамой пошли в магазин, и мне понравилась одна кофточка. Я попросила маму купить ее, а она ответила: «Нет, она же уродливая!» Я ответила: «Ладно». Потом мы зашли в магазин косметики, и я попросила лак для ногтей, а она снова сказала: «Нет». И тогда мы начали орать друг на друга, потому что она меня совсем не понимает.
Вероятно, было бы лучше, если бы мама Аурелии заранее договорилась с ней, что они будут покупать. Это облегчило бы им и без того непростую прогулку по торговому центру.
Поведение, продиктованное инстинктами, порой ведет только к непониманию и унижению. Родитель, ведущий себя таким образом, рискует разрушить свои отношения с ребенком. У младших детей в таких случаях развивается пассивное поведение, они подчиняются эмоциональной несдержанности взрослых, а подростки перестают идти на контакт, что способствует их бессознательной потребности отделиться от родителей, а иногда и от взрослых вообще.
Кристиана, 15 летЯ попросила у мамы разрешения поехать с подругой на море, а она не согласилась. Я просила: «Мама, пожалуйста, я буду хорошо себя вести, буду помогать тебе по дому», а она ответила: «Нет. Тебе я доверяю, а вот другим – нет. Случится с тобой что-нибудь – я умру». «Мама, ну что ты, ничего со мной не случится!» А она: «Прости, но я тебя не отпускаю». После этого я ушла плакать в ванную.
Кристиана говорит о трудностях, которые она испытывает из-за страхов матери, и о том, как ей приходится прятаться. Рассказ Ольги во многом похож на то, что говорит Кристиана.
Ольга, 13 летКак-то раз зимой я захотела погулять. Как положено, я спросила у мамы разрешения, но она сказала «нет». Я спросила почему, а она рассердилась и ответила, что я вечно с ней спорю. Я сказала, что ничего подобного, спорю, только когда она выражается неясно. Все продолжалось в этом духе еще несколько минут, а потом я ушла наверх, чтобы спокойно поиграть.
Здесь мы видим практически парадоксальную ситуацию: не взрослый выдергивает вилку из розетки, а девочка сама отдаляется на безопасное расстояние.
Родитель несет за собой свое детство со всеми болевыми точками
Очень часто в наших эмоциональных реакциях на конфликтные ситуации важную роль играют болевые точки. Болевая точка – это внутренняя структура, сгусток эмоций и психических элементов, принадлежащих к глубинным слоям нашей памяти и появившихся в результате каких-то событий нашего детства, вызвавших у нас боль. Речь идет не о травме, которая обязательно характеризуется насильственным элементом и которую нам свойственно вытеснять, делать недоступной. Болевые точки связаны с воспоминаниями – в том числе осознанными – о детских переживаниях. Они активизируются во взрослой жизни в ситуациях, схожих с теми, что мы пережили в прошлом, и заставляют нас испытывать определенные эмоции, от которых бывает сложно избавиться. Источником болевых мест может быть острая ревность к кому-то, недостаток признания со стороны взрослых, регулярная негативная оценка, постоянное ощущение себя лишним. В определенных ситуациях оголенные нервы заставляют нас переживать сильные эмоции, затрагивающие нашу сегодняшнюю жизнь. Дети и родители находятся в близких отношениях, и поэтому в конфликтных ситуациях между ними неизбежно оказываются затронуты болевые точки, что часто вызывает всплески неконтролируемых эмоций.
Нужно уметь дистанцироваться не только от эмоций своего сына или дочери, но и от своих.
Французский психоаналитик Серж Тиссерон хорошо описывает механизм, который может управлять отношениями между детьми и родителями и который мы не полностью осознаем:
Реакция человека на определенную ситуацию не всегда зависит исключительно от самой ситуации. Она зависит и от истории человека – той, которую он помнит, и той, которую он забыл, – от его настроения и множества других факторов. […] Кроме того, наша эмоциональная жизнь сплетена из двух нитей: первая – это опыт, который мы извлекаем из окружающего нас мира, вторая – ситуации, в которые мы попадаем в отношениях, источник которых мы зачастую не помним. […] Мы должны научиться оценивать эмоции, исходя из тех же критериев, но с противоположной точки зрения. Мы привыкли считать их не более чем психическим рефлексом, в то время как пора привыкнуть к мысли, что они являются живым следом нашей связи с предыдущими поколениями, а мы об этом и не догадывались{21}.
Возьмем для примера отца, чья болевая точка связана с воспоминанием об исключении из группы или важного социального контекста, продолжавшемся в течение некоторого времени в его детстве: дети во дворе не хотели с ним играть, а одноклассники смеялись над ним. Поэтому в ситуации, когда его сын в парке по своей воле выгоняет кого-то из игры – возможно, по какой-то незначительной причине, – эта тема снова всплывет и запустит в отце цепочку реакций и суждений относительно ни о чем не подозревающего сына, которые совершенно не связаны с возникшей ситуацией. Или же представим себе мать, чьи родители в детстве мало разговаривали с ней и не проявляли особой любви. Когда она будет кричать на своего сына-подростка, а он возведет против нее стену молчания, что типично для его возраста, это станет для нее настоящим кризисом, и ее реакция будет чрезмерной и совершенно неэффективной.
Дети хорошо знают своих родителей, особенно зоны их сокровенного, эти темные хитросплетения психической и эмоциональной жизни.
В целом дети и родители находятся в постоянном контакте, и ребенок полностью доверяет родителям в течение всего детства и усваивает определенные схемы поведения, помогающие ему общаться с занимающимися им взрослыми. Он отлично понимает, как лучше вести себя с мамой, а как – с папой. Это совершенно не значит, что он хитрит или пытается нас обмануть, напротив, нужно оценить ту высочайшую степень взаимоналожения детских и родительских эмоций, которыми они непрерывно обмениваются друг с другом.
Вот еще пример взаимоналожения эмоций: когда отец возвращается домой после целого дня работы, чувствуя вину за свое отсутствие, сын часто пристает к нему с разными просьбами, иногда невыполнимыми. Ребенок требует внимания, он хочет, чтобы с ним поиграли, и родитель сначала соглашается, но потом, чувствуя себя слишком усталым, отказывается. Сначала он ведет себя как понимающий и внимательный взрослый, и ребенок тут же улавливает это настроение, а потом злится.
Или же родители не слушали свою дочь. Став взрослой, она позволяет детям втягивать себя в длиннейшие утомительные споры, тиранить и изматывать ее по глупейшим поводам, а все потому, что она не хочет, чтобы им пришлось пережить то, что пережила она.
Детство – это скрытый колодец, в который сложно заглянуть и из которого появляются наши самые неприятные эмоции по отношению к детям.
Это эмоции, которых родители нам не давали, а нам они были нужны, или же их ошибки, которых мы хотели бы избежать с нашими детьми. Но у наших детей есть право на собственную жизнь и историю: они не должны компенсировать то, чего нам не хватало в детстве.
Отец Джакомо, 12 летЯ – очень спокойный человек, никогда не раздражаюсь. На работе у меня все всегда было хорошо, никаких конфликтов. Но моему сыну, которому сейчас двенадцать, мне постоянно хочется как следует наподдать, чтобы прекратить эти его вечные провокации, наглый тон и грубость. Когда я читаю в газете о случаях насилия, я иногда могу понять преступника. Я не имею в виду, что сам пошел бы на насилие, но в каком-то смысле понимаю, что мог бы его совершить. Самое удивительное в моем сыне – это то, что вне дома он ведет себя идеально и все говорят о нем только хорошее: и что он такой воспитанный, и что умеет себя вести, и что отлично общается. И я все думаю: в чем же дело? Почему так получилось?
Каждый родитель должен учитывать свои темные стороны и агрессивность. Нельзя требовать от детей, чтобы они искупили наши детские сложности.
Несправедливо ожидать, что они возьмут на себя обязанность довести до конца те задачи развития, с которыми мы, к сожалению, не справились.
Научиться отключать эмоции
Не всегда получается работать над собой, и не все родители готовы этим заниматься. Пришедшие ко мне на консультацию родители нередко идут на попятный, когда выясняется, что корень проблемы – их собственные сложности, а не сложности ребенка. Способность обратиться за помощью вместо того, чтобы обходиться собственными силами, должна быть приоритетом.
