Наталия Белопольская - Такие неformatные дети
– Да не ходили мы, Валерия Павловна. Так, шли мимо с экскурсии и заглянули. Дверь была открыта. Интересно все же.
– Вот еще бар рядом с нашим детским домом открыли на мою голову, – жалобно сказала Валерия Павловна, когда Таня вышла из кабинета.
А мы с Валерией Павловной пригласили Аню, еще одну Зинину одноклассницу.
– Анечка, – спросила я, – ваш класс ходит днем на прогулку?
– Да, ходит.
– А долго вы гуляете между уроками?
– Нет, мало совсем. Минут сорок. Да еще пока оденемся, да разденемся. Зимой бывает, что и идти неохота.
– А Зина ходит гулять? – Ходит, как все, – сказала Аня.
– Анечка, – осторожно спросила я, – а бывает, что Зина не ходит на прогулку со всеми?
– Может, и бывает, но я не замечала. По-моему, она с нами все время гуляет. Но точно я не помню.
– А ты с Зиной дружишь?
– Дружу, но не очень.
– Вы знаете, – Аня смутилась и покраснела, – она рассказывала, что у нее отец был ненормальный и ее маленькую изнасиловал. А мне неприятно про это слушать.
– А часто Зина об этом тебе рассказывала?
– Да почему мне? Она всем рассказывала. Девчонкам уж и слушать ее надоело.
Мы сидели с Валерией Павловной в ее кабинете и пытались проанализировать все, что услышали.
– Как вы думаете, – спросила я, – если допустить, что учитель физкультуры насиловал Зину, разве по ее внешнему виду ничего не смогли бы заподозрить?
Двенадцатилетнюю девочку на большой перемене насилуют, а потом она спокойненько возвращается в класс, сидит на уроке математики, отвечает у доски или пишет контрольную работу, и никто ничего не замечает? Ни учителя, ни воспитатели?
– Ну, не могла же она соглашаться на это добровольно! – возразила директриса. – Не забывайте, она еще практически ребенок.
– Но ребенок, который, видимо, хорошо подкован теоретически, – парировала я. – А полученной информацией хочется поделиться, хочется ее как-то использовать! Вы так не считаете?
– Вы думаете, – с надеждой спросила директор, – что все сильно преувеличенно Зиной?
– Я думаю, что все просто выдумано ею от начала и до конца.
– Но откуда девочка в ее возрасте может знать такие подробности, если не из личного опыта?
– Не будем сейчас об этом. Вы обратили внимание на то, что она сама получала удовольствие от своих рассказов? И несколько раз повторила свой рассказ. Неужели вы думаете, что если бы она действительно пережила насилие, то могла бы так спокойно об этом говорить? И еще. Я обратила внимание, что каждый следующий ее рассказ становится длиннее предыдущего и в нем появляются новые детали. Видимо, девочки перестали слушать ее «басни» и она решила переключиться на вас.
– Вы говорите, – сказала Валерия Павловна, – что она получала удовольствие от рассказов на тему изнасилования. Какое удовольствие?
– Сексуальное, видимо. Или близкое к нему. Не знаю точно, тут я не специалист.
Учитель физкультуры, Роман Евгеньевич, уже два дня находился в следственном изоляторе. Он категорически отрицал предъявленное ему обвинение в изнасиловании девочки-подростка. Ему, молодому парню, пришлось выслушать много злых и несправедливых слов, угроз и оскорблений.
У матери Романа, когда она узнала, в чем обвиняют ее сына, случился инфаркт, и она попала в больницу. Любимая девушка не пожелала разговаривать с ним даже по телефону.
«Все это слишком ужасно», – сказала она.
Тем временем Зину отвезли на консультацию к гинекологу. По заключению врача, Зина еще не имела половых контактов. Заключение врача и содержание Зининых рассказов взаимно исключали друг друга. Зина призналась следователю, что все выдумала. Романа освободили.
В детстве Рома был крепким и здоровым мальчиком и всегда любил спорт. Его родители сами увлекались спортом и сына с малых лет приобщали: катались на лыжах, коньках, играли в волейбол и в футбол.
Роман окончил спортивную школу и поступил в педагогический институт на отделение физической культуры и спорта. На пятом курсе он устроился работать. Сначала работал в школе учителем, а потом ему предложили работу в детском доме. Детский дом находился недалеко, платить обещали больше, чем в школе. Но на Романа повлияло то, что работа в детском доме показалась ему гораздо более важной, значимой, чем в обычной школе. Ну, представьте, какое уважение к учителю физкультуры в школе? Все дети могут заниматься спортом в различных секциях, а уроки физкультуры, особенно если они по расписанию идут перед контрольной, считаются лишней нагрузкой. В детском доме у ребят не было родителей, то есть даже если они и были теоретически, то никаким спортом со своими детьми они, как правило, не занимались.
Уроки физкультуры воспитанники детского дома любили и ценили. Особенно мальчишки, с которыми Роман охотно оставался после уроков поиграть в футбол. Они и соревнования проводили!
После освобождения из-под стражи учитель физкультуры Роман Евгеньевич, молодой веселый парень, уволился из детского дома. Он сказал, что, несмотря на то, что его оправдали, ему тяжело смотреть в лицо как воспитанникам, так и учителям. И он вообще не может видеть Зину.
Роман пошел устраиваться учителем физкультуры в колледж, сначала его собирались взять. Но потом директор колледжа стал наводить справки… и Роману отказал.
– Не знаю, не знаю, – озабоченно сказал директор колледжа Роману. С такой темной некрасивой историей… Как же это вы умудрились, молодой человек? Нет, извините, я вас взять не могу. Не могу рисковать…
Примерно так же сложилась ситуация и в средней школе. Там директор сказала, что мол «дыма без огня не бывает…» И если кто-то из родителей учеников узнает, что учителя физкультуры обвиняли в изнасиловании, будут большие неприятности.
Со своей девушкой Роман расстался, вернее, девушка сказала, что не хочет больше встречаться с Романом. Что-то разладилось в их отношениях после того случая. А наладить потом так и не удалось.
Ромина мама вскоре после этой истории умерла. Она, конечно, успела узнать, что Романа освободили и что он не виновен. Но спустя короткое время у нее случился второй инфаркт, и она умерла.
Бывший учитель физкультуры Роман Евгеньевич сильно изменился. Он уже совсем не походил на того жизнерадостного парня, каким я видела его раньше.
Роман нашел себе работу продавца довольно далеко от своего дома и от детского дома, в котором раньше работал. Во время нашей последней встречи он заявил, что не любит детей, особенно девочек. И особенно девочек старше пяти лет…
А Зина осталась в детском доме. Все как-то на удивление быстро забыли об этой истории. Или постарались забыть. Нет, конечно, с Зиной беседовали. И в милиции, и врач, и директор школы.
Но о чем тут можно долго говорить? Ничего ведь не было. Ну, нафантазировал подросток…
И потом Зина обещала, что это не повторится. Она раскаялась!
Честно говоря, все в детском доме были рады, что все обошлось.
Впереди был конец полугодия, вот, что по-настоящему важно для детей!
Но мне все же хотелось встретиться с Зиной еще раз. Я позвонила Валерии Павловне.
Директору детского дома не особенно понравилась моя просьба.
– Зачем ворошить прошлое? – сказала она. – Все же обошлось. Зина нормально учится, нормально себя ведет. Знаете, недавно ее навещала мать. Зина потом сама ко мне приходила, рассказывала. Она была очень рада. У нее ведь, помните, отец какой-то подонок, напугал ее в детстве, что-то там было… на сексуальную тему. Вот, видимо, на девочку это потом и повлияло. А сейчас у нас нет к ней претензий.
Весной я сама позвонила Роману Евгеньевичу. Оказалось, что он поменял квартиру и живет теперь в другом районе.
Я предложила Роману работу преподавателя физкультуры в детском санатории. Он невесело рассмеялся.
– Да ни за что, – сказал двадцатичетырехлетний Роман Евгеньевич. Мне того случая на всю жизнь хватит. Представляете, я от девчонок своего возраста теперь шарахаюсь, а уж подростков просто избегаю. Подружился на работе с одним парнем и как-то рассказал ему свою историю. Так, представляете, он общаться со мной перестал.
Поехал к родственникам повидаться, так там дядька мой выпил и заявил, что это я свою мать раньше времени свел в могилу, «когда девчонку изнасиловал». Это вы можете вообразить?
А ведь меня просто оговорили! Оговор, оказывается, это страшная сила…
Может быть, я могу чем-то вам помочь? – спросила я Романа в конце нашего разговора.
– Да нет, – ответил он. – Спасибо, мне достаточно того, что вы мне верите и помните, как все было на самом деле… Я сам со всем справлюсь, только вот с детьми работать больше никогда не буду. Знаете, сейчас такие настали времена, что и с мальчиками работать опасно, обвинят вдруг в гомосексуализме, если среди мальчиков найдется такой Зин на мою голову…
Сводный брат
Солидный, известный в своих кругах психотерапевт был серьезно озабочен. Его сын, веселый смышленый девятилетний мальчуган, уже неоднократно был уличен в краже. Доктор Соколов пребывал в некоторой растерянности. Сначала он бодро начал применять в общении с сыном различные психотерапевтические приемы, потом малость его побил, потом пожалел. Потом свозил на прием к знакомому детскому психиатру с вопросом: не клептомания ли это?
