Л. Жаров - Ребенок в мире Эроса
Своеобразная мифология пола в ее детском восприятии проявлялась в представлениях о размерах полового члена по модели: чем больше, тем лучше. Имела хождение такая шкала размеров, хотя и без точной привязки размера: «детский», «кадетский», «штатский», «солдатский», «пленный», «военный», «самый здоровенный». В многочисленных граффити, без чего в те годы, кажется, не было общественного туалета, изображался именно последний размер. Очевидно, это символизировало высшую степень мужественности в сопоставлении со «всегда готовой» женской вульвой, что свидетельствует, в свою очередь, о значительной выраженности патриархальных установок, столь типичных для нашего общества. Женщина и ее половая сфера рассматривались как «поле битвы» для «героя-фаллоса», обладание которым делало мальчика человеком первого сорта, независимо от остальных качеств. Сексуальная позиция женщины ярко отражала ее зависимую роль и положение, что соответствует концепциям М. Фуко о взаимосвязи политики и сексуальности. Своеобразный «демократизм» детства проявлялся в эквивалентном обмене визуальными впечатлениями в ходе ролевых психосексуальных игр, однако в речевой практике доминировал авторитарный подход. Возникает проблема — является ли детский фольклор в этом отношении простой калькой господствующего типа общественных отношений или в нем проявляются элементы психики, изучаемые глубинной психологией? Детство давно уже не рассматривается как уменьшенная копия взрослого мира, о чем уже шла речь выше, однако ответ на поставленный вопрос вряд ли может быть однозначным.
Второй аспект детской сексуальной мифологии, находящий отражение в языковых формах, — это «поведение» половых органов, их функционирование. В этом смысле девочка оказывается в лучшем положении, ибо здесь в каком-то смысле справедливо утверждение З. Фрейда: «Анатомия — это судьба». Недоступность ее половых органов для посторонней визуализации, подкрепленная гипертрофированными формами «приличного поведения» и модой, особенно 50-х годов, приводили к словесным формулам типа «заниматься глупостями» или «ощущать щекотку» как эквивалентам сексуальной стимуляции. Мальчик, напротив, очень рано начинал ощущать независимость элементарных сексуальных реакций от волевых усилий, особенно когда это происходило в самом неподходящем месте. Эта ситуация нашла в свое время блестящее литературное воплощение в романе Альберто Моравиа «Я и Он». Эта «неуправляемость» столь важной частью тела нашла отражение в образах «коня», не подчиняющегося «всаднику», «петуха», голосящего тогда, когда он сам захочет, и аналогичных мифологемах. В словесных формулах прослеживается и еще одно следствие «неуправляемости» — обозначение фаллоса терминами «дурак», «балда», что символизирует неподвластность уму и даже требованиям общества, особенно моральным установкам. Дети очень рано осознают двойственный характер моральных требований но отношению к телесному «низу» и его проявлениям. С одной стороны, это наиболее оберегаемая, «святая» часть тела, а с другой — то, что обозначается в терминах скатологической лексики. Уместно «отметить, что детские речевые модели в значительной части переходят во взрослую лексику, живя там своей особенной жизнью. Эти «стигматы» детства остаются часто на всю жизнь как эмоционально нагруженные в сравнении со взрослой лексикой. Эта сохранность имеет свои достаточно мощные социально-психологические корни, уходящие в глубину первых лет гендерной определенности ребенка. Быть мальчиком или девочкой для ребенка важно не только в смысле социально-психологического статуса, но и внутренней «самости», проявляющейся, по мнению ряда лингвистов, в существовании праязыка, базовых метафор на основании наших представлений о теле и его функциях.
Представляет интерес и сводка терминов детской речи, обозначающих аутоэротические действия как у мальчиков, так и у девочек. В нашей выборке мы смогли зафиксировать следующий ряд.
Делать «это».
Делать «глупости».
Заняться любимым «делом».
Делать «вертичлен».
Делать «жопу».
«Здороваться» с писей.
Дрочить.
Гонять.
Спускать.
Обращает внимание смесь пейоративной лексики с детскими эвфемизмами, что говорит об амбивалентеости восприятия этого процесса в становящемся самосознании ребенка. Запретность этих практик со стороны взрослых порождает целый слой своеобразной психологической защиты и словесного их «оправдания» у детей. Смешное название действия снимает или уменьшает страх перед его возможными последствиями. Детский эротический юмор — еще мало исследованная область. В публикации М. Армалинского «Детский эротический фольклор» появившуюся в 1995 году в Интернете приведены некоторые образцы этого жанра, почерпнутые от более чем 20 русскоязычных респондентов из разных стран мира. Автор отмечает необходимость дальнейшего сбора эмпирического материала с учетом времени и региональных особенностей, а также места проживания ребенка(город, село).
Весьма интересна проблема сохранения и определенной консервации детских речевых моделей у взрослых. В нашей выборке она отмечалась примерно у 15–20 % юношей и девушек в ситуации интимного общения. Детские «словечки» оказываются в ряде случаев наиболее пригодными, создавая особый доверительный тон, резко контрастирующий с подростковым слэнгом. Девушки были более юношей склонны к эвфемизации сексуальной лексики, что видимо отражает специфически женский стиль восприятия ситуации и реакцию на нее. Обращает внимание и более выраженная склонность девушек к символизации речевого общения, к творческим поискам в этой сфере, берущими начало еще в детстве. Разумеется, этот материал еще нуждается в пополнении для более обоснованных выводов, но очевидно, что этот интересный пласт отечественной сексуальной культуры может служить полем для дальнейших исследований.
Заключение
Завершив краткое монографическое рассмотрение этой вечной темы, можно подвести некоторые итоги. Детство в целом остается пока самой неизведанной сферой гуманитарного знания, несмотря на единодушное мнение, что все мы “оттуда”. За редкими исключениями все дети хотят побыстрее стать взрослыми и только в зрелости начинается ностальгия по этой ушедшей эпохе жизни человека. Общество “прощает” детские слабости гениям и талантам, но беспощадно к “детскости” обычных взрослых, а “впадение” в детство старика вызывает смесь сочувствия и отвержения.
В высшей степени эта ситуация характерна и для психосексуального развития ребенка и особенностей эротической культуры детства, особенно для регионов западной цивилизации. Примитивные сообщества и традиционные культуры Востока в целом были более терпимы к детской сексуальности и ее проявлениям. За столетие после выхода в свет первых работ З.Фрейда многое изменилось, но по-прежнему эта тема остается малоизученной в научном отношении и, особенно для систем образования и воспитания детей и подростков. В этом отношении существуют совершенно полярные подходы от скандинавского “да!” до православно — католического “нет!”, с небольшим удельным весом установки “да, но…!”.
Мы не ставили перед собой задачу дать всеобъемлющую трактовку этой проблемы, ограничившись ребенком в препубертате живущем в России и привлекая соответствующие данные по западной цивилизации. Пуэрильный ребенок (puellus и puellula) интересен, прежде всего, тем, что является живым воплощением переходной ситуации, трансгрессии, а процессы, происходящие в это время, закладывают образцы психосесуального поведения будущего, причем в основном на базе внутренних детерминант развития. Эти процессы неразрывно связанны с миром эротической культуры, в которой и происходит становление “райских” и “адских” начал детской сексуальности в знаково-символической форме.
Рассмотрение феноменов неотении и педогенеза в эволюционной перспективе, позволило объяснить в какой—то степени некоторые социокультрные механизмы детской и взрослой сексуальности. Наличие врожденных механизмов сексуального поведения, включая некоторые моторные акты, сочетаются с формированием импритинговых стратегий, прежде всего зрительных и обонятельных на этапе детских сексуальных игр. “Детскость” телесного облика и соответствующие формы поведения оказывают мощное стимулирующее воздействие на сексуальность взрослого человека.
Открытие ребенком в самом себе мира Эроса порождает целый клубок сложнейших психологических проблем, далеко выходящих за рамки классического психоанализа детства. Этот процесс носит все признаки нелинейности и трансгрессивности с элементами многочисленных бифуркаций, порождающих феномен неопределенности с мощным амбивалентным потенциалом. Психологически детство в целом менее избирательно к эротическим импульсом и потенциально содержит в себе весь спектр возможностей сексуального поведения. Открытие ребенком собственных горизонтов мира Эроса в основном происходит еще на этапе препубертата, а затем эти механизмы репродуцируются, испытывая все возрастающее влияние знаково — символических форм. Решив проблемы “кто я?” (мальчик или девочка); “что меня возбуждает?” и “кто мне нужен как другой?” ребенок, в сущности, обретает личный набор “любовных карт”, по—разному реализуемых мальчиками и девочками. Это позволяет говорить о своеобразном “мифе детства” как этапе обретения мужественности и женственности. Для девочек, в целом, более характерна ранняя фиксация эротических стимулов с последующей психологической “цепной реакцией” в виде осознания особой самоценности этих феноменов. Вместе с кокетством и проявлением материнского чувства они составляют триаду с очень амбивалентным отношением и ребенка и родителей к ним. Особое значение для девочки имеет переживание первого оргазма или его эквивалентов, вызывающее, как правило, сильнейшую эмоциональную реакцию. Далее следуют детские сексуальные игры со сверстниками в сочетании с самоудовлетворением, что создает особый “секретный мир” девичьей культуры. Завершается этот этап телесными изменениями, оволосением и первыми месячными, которые воспринимаются как важнейший рубеж в жизни (“стала женщиной”). Огромные значение приобретает социально — психологическая “востребованность” внешнего облика девочки и овладение ею специфически женским поведением, в частности осознанием самоценности ее женских прелестей. Этот процесс чреват появлением своеобразного сверхценного отношения к первичным и вторичным половым признакам. Детский эротический опыт (или его отсутствие) оказывает мощное влияние на последующую интимную жизнь женщины.
