Лори Шапира - Комплекс Кассандры. Современный взгляд на истерию
В конце концов, Артемида и Аполлон — единоутробные дети. У них есть много общего: они оба травили дичь на горе Ликей, метко стреляя из лука. Их самые примитивные черты имели общую основу; именно в соответствии с ней они поступали определенным образом во всех мифологических сюжетах. Они вместе убили детей Ниобы, вместе построили алтарь в Делосе и сражались против греков в Троянской войне[198]. На этой стадии аналитического процесса отношения между братом и сестрой символизируют интрапсихическое органическое взаимодействие Эго с Анимусом.
Еще одно свидетельство совместных действий брата и сестры мы видим на свитке с изображением Ореста в Дельфах (см. стр. 101). Присутствие Артемиды говорит о том, что она присоединилась к Аполлону, чтобы поддержать других брата и сестру — Ореста и Электру — в их стремлении положить конец матриархату и оправдать убийство матери. Это обстоятельство отражено в разных версиях мифа, где Орест проходит ритуал очищения в храме Артемиды. В другой версии единственный способ, с помощью которого Орест может быть освобожден от фурий, связан с велением пифийской жрицы выкрасть статую Артемиды Таврической и доставить ее в Грецию. Древняя статуя богини упала с небес в доисторические времена[199]. С точки зрения психологии, это обстоятельство отражает способность Анимуса приручать диких зверей и предполагает, что Орест мог умиротворить фурий, совладав с дикой, первобытной, оргиастической стороной Артемиды.
Существует совершенно иная версия мифа, в которой говорится о смерти Ореста от руки Ифигении — верховной жрицы Артемиды Таврической. По этой версии, Ифигения была спасена Артемидой, которая окутала ее облаком и перенесла с жертвенника в Авлиде в Херсонес Таврический, где девушка стала верховной жрицей в ее храме. Лишь ей одной разрешалось прикасаться к священной статуе богини. После этого жители Таврии стали называть ее Артемидой, Гекатой или Орсилохой[200]. Здесь Артемида уже не выступает вместе с Аполлоном как союзница Ореста, а наоборот, является его противницей. Кроме того, эта версия подчеркивает ее приверженность матриархату, воплощением которого является мстящая Агамемнону Клитемнестра. Грейвс описывает следующие действия богини:
«Еще один случай вражды между домом Фиеста, которому благоволила Артемида, и домом Атрея, которому покровительствовал Зевс… На протяжении всего сюжета о вражде между этими домами необходимо помнить, что Артемида, которая здесь меряется силами с Зевсом, — это Артемида эпохи матриархата, а не пленительная сестра Аполлона, девственница и охотница. Мифографы приложили немало усилий, чтобы затушевать активное участие Аполлона, выступавшего на стороне Зевса, в этой ссоре богов»[201].
Теперь нам следует внимательнее посмотреть на «оккультные» отношения между Артемидой и Аполлоном и увидеть, что скрыто под покровом их патриархального согласия. Их отношения амбивалентны: с одной стороны, они союзники, с другой — противники. И как во всех глубоких отношениях, настоящее coniunctio происходит не благодаря сходству двух частей, а из-за их различий. Именно в своей полярности, в напряжении противоположностей Артемида и Аполлон смогли обрести величайшую творческую силу. Они стали воплощением женского и мужского начал. А поскольку они противопоставляются друг другу, каждый из них претерпевает трансформацию, создавая нечто третье — результат их союза.
На этой стадии развития женщины-Кассандры образ инцеста между отцом и дочерью уступает образу инцеста между братом и сестрой. Это можно назвать попаданием «из огня да в полымя», но в действительности такое обстоятельство следует рассматривать как прогресс.
Будучи братом и сестрой, Артемида и Аполлон равноправны. Когда Кассандру переполняют эмоции по отношению к нему, она покорена его властностью, безжалостностью и божественностью. Сон Сары может служить иллюстрацией отношений инцеста между Эго Артемиды и Анимусом Аполлона:
«Я лежу ночью на кровати в комнате, где жила вместе с сестрой после того, как мне исполнилось одиннадцать лет. Множество жуков ползет в комнату через окно. В панике я бегу к матери (которая находится в комнате, где я жила до одиннадцати лет). Но ее это совершенно не волнует — она от меня отмахивается. Тогда я ложусь в постель. Я чувствую присутствие чужой силы — какой-то мужчина идет за мной через холл. Я в ужасе. Наконец, я подкрадываюсь к двери и выглядываю в щель, чтобы столкнуться с приближающейся ужасной тенью лицом к лицу. Это Том (ее брат). Одна часть меня успокаивается и получает облегчение, другая остается в ужасе».
Контекстом этого сна является пубертат, переход между латентной фазой и подростковым возрастом. До сих пор содружество Артемиды и Аполлона основывалось на их сходстве и отрицании их сексуальных различий. Теперь мы видим появление Анимуса как воплощение иного. Первой реакцией Эго является ужас. В самом конце сновидения Сара находит в себе мужество «взглянуть» на мужчину. Вместе с тем это означает, что она является его «сверстницей». Она узнает, что это никто иной, как ее брат, очень хорошо знакомый, но все равно вызывающий ужас.
В этом сне отражена регрессивная или по крайней мере консервативная склонность, заставляющая женщину оставаться на групповой латентной стадии, под материнской опекой. Точно так же здесь раскрываются ожидания сновидицы, связанные с тем, что ее покинет мать или аналитик, выступающая в роли матери. Очень важно, чтобы в этот момент аналитик позволила совершаться этим уходам и возвращениям, прислушиваясь к слезам и жалобам пациентки, но одновременно поддерживая ее и поощряя к встрече с инаковостью.
Женское Эго чувствует себя напуганным и эмоционально переполненным в результате возрождения аполлонического Анимуса. В процессе анализа женщина-Кассандра проходит через испытания Деметры и Гекаты, тогда как сейчас ее Эго имеет твердую основу в собственной женской идентичности. Тем не менее ей до сих пор угрожает опасность чрезмерной идентификации с аполлоническим Анимусом, в результате чего она перестанет существовать как личность.
Сама Артемида случайно оказалась жертвой своего брата: он воспользовался своим эгоистическим преимуществом, которое давало ему обожание сестры, и предал ее наивную веру в него. Разве не Аполлон, пылая ревностью к ее восхищению прекрасным охотником Орионом, подстроил все так, что Артемида собственноручно поразила стрелой прекрасного юношу?[202] Эта история намекает на существование скрытых отношений между любящими друг друга близнецами. Состояние их слияния, а следовательно, общей идентичности давало возможность Аполлону манипулировать Артемидой. Богине пришлось разорвать их связь и восстать против брата, однако она была не готова к такому конфликту. Ее типичная реакция заключалась в том, что она возвращалась в защищенное лоно своей сакральной пещеры и применяла оружие, только когда ощущала себя совершенно загнанной в угол.
Сон Сары свидетельствует о том, что спасение в укромном месте больше не является адекватным ответом на действия Анимуса. Интересно, что и Сара, и Эллен имели братьев, с которыми, как и с отцами, у них существовала дружба, основанная на тесной эмоциональной связи. На этой стадии у них обеих были конфликтные отношения с братьями, которые находились в центре их внимания. Сестры бессознательно подчинялись мнениям и уступали желаниям своих братьев. Но внезапно они ощутили внутри прилив сильного раздражения и даже ярости, вызванной характерными для братьев установками и убеждениями, посягательством на их свободу и нарушением их личностных границ. Теперь им было очень важно утвердиться в реальности своего «Я» и сказать «нет» своим братьям.
Возможно, именно в наше время Артемиде нужно позволить себе сбросить защитную патриархальную Персону и опять обрести свою идентичность в качестве древней богини, чтобы снова выступать на защиту, будучи равной Аполлону и вместе с тем противоположной ему. Как полагает Роберт Грейвс, может раскрыться определенное отношение Артемиды к Аполлону, которое не предполагает прощения за его пренебрежение к фемининности и заставляет его вспомнить свои матриархальные корни.
Именно Артемиде суждено низвести Аполлона до его прежнего положения подчиненного ей высшего жреца и вечного почитателя в доэллинской культуре. Ей придется напомнить солнечному богу о том, что он, наверное, забыл, оказавшись так высоко в своем стремлении не угодить в пасть матриархального катаболизма, — что в конце дня солнце должно садиться.
Аполлон добровольно не откажется от своего патриархального верховенства. В зависимости от того, насколько угрожает ему власть богини и страх перед ее отмщением, лучшим средством защиты для него будет стремление соблюдать необходимую дистанцию и продолжать манипулировать ею в своих целях.