Виктор Каган - Воспитателю о сексологии
М. Хьюз отмечал, что на первом году школьного обучения мальчики чаще девочек испытывают трудности в эмоциональной адаптации, координации движений, речи, проявлении настойчивости. По данным Б. Таунз, на втором году обучения девочки превосходят мальчиков в речевых и языковых заданиях, уступая им в моторных навыках и развитии пространственной памяти. И. А. Шашкова нашла, что к концу учебного года утомляемость проявляется больше у мальчиков и выражается в расторможенности, непоседливости, отвлекаемости. Если сопоставить это с экспериментальными данными, полученными в НИИ физиологии детей и подростков АПН СССР, указывающими на более высокую и более стабильную физическую работоспособность у мальчиков, то придется сделать вывод о более трудной переносимости психических нагрузок мальчиками.
В ряде исследований показано, что мальчики успешнее в выполнении заданий, которые они считают «мужскими», а девочки лучше справляются с «женскими», по их мнению, заданиями. Мальчики проявляют больший интерес к заданию при материальном, а девочки — при эмоциональном поощрении успеха. Обратившись ко взрослой жизни, мы увидим то же: женщины, как правило, не без иронии относятся к тому значению, которое придают мужчины разного рода знакам отличия. Отмечают также, что у мальчиков выше уровень притязаний. Однако многое зависит от того, о каких именно притязаниях идет речь: одно дело — уровень притязаний в эмоционально-коммуникативной сфере, другое — в сфере, к примеру, ручного труда или физкультуры. К тому же уровень притязаний просто легче измерять в предметно-инструментальной (маскулинной) деятельности. Поэтому, когда Д. Рансен утверждает, что мальчики как бы запрограммированы не любить поощряемые взрослыми виды деятельности, возникает вопрос: не слишком ли взрослые поощряют виды деятельности, мало учитывающие психологию маскулинности? Показано, что мальчики лучше выполняют задания в одиночку, а девочки — в смешанной по полу группе. Степень влияния образовательного уровня семьи и помощи педагогов на девочек выше, чем на мальчиков. По данным чехословацких исследователей из отдела гигиены детей и подростков Института превентивной медицины, в школах обычного типа у мальчиков уровень невротизма выше, чем у девочек, но к IV классу эта разница стирается.
Даже эти немногие данные свидетельствуют о том, что адаптация к условиям школьного обучения протекает у мальчиков и девочек неодинаково. К сказанному можно добавить, что у девочек более совершенна тонкая ручная моторика, они аккуратнее, больше мальчиков склонны отвечать ожиданиям взрослых и завоевывать их расположение, нравиться им. Девочки ближе к условному портрету «хорошего ученика», особенно в условиях максимально пока феминизированной начальной школы. Множество реакций педагога-женщины — реже осознанных и преднамеренных, чаще неосознаваемых и непроизвольных — подчеркивают разницу между мальчиками и девочками как «плохими» и «хорошими» учениками. Быть «плохим» учеником становится своего рода мальчишеским амплуа. Мальчики оказываются перед необходимостью едва ли ими осознаваемого, но от этого не более легкого выбора: «быть хорошим учеником или быть мальчиком». В пользу чего совершается этот выбор, нетрудно судить по тому, кто уже к III классу составляет отряд «неуспевающих и недисциплинированных». Вводя понятие «психогенная школьная дезадаптация», мы отмечали, что девочки в дезадаптирующих ситуациях компенсируются легче, чем мальчики. Едва ли часто звучит: «Он так себе ученик, зато прекрасно столярничает», тогда как фраза «Она не отличница, зато прекрасно шьет и готовит» отнюдь не редкость. То, что «среда определяет развитие ребенка через переживание среды»[11], сказывается не только в особенностях процессов адаптации и компенсации у мальчиков и девочек, но и в более широком плане — на взаимоотношениях полов. Девочки довольно быстро усваивают тон некритичного превосходства над мальчиками, что не может не искажать половую социализацию, разворачивающуюся в среде сверстников.
Наивным было бы ожидать, что мальчики и девочки могут совершенно одинаково принимать и исполнять школьные обязанности. Тем не менее ориентация на бесполого «учащегося» царила в школе достаточно долго, сказываясь не только на обучении, но и на полоролевом формировании. В этом плане показательны данные, предоставленные автору московским школьным психологом О. Л. Черновой. Педагоги, в большинстве своем — женщины, характеризуя мальчиков, использовали такие выражения, как «невоспитанные, бесятся, хулиганят, более подвижны, много бегают, дерзкие, менее трудолюбивые», а девочек — «старательные, смирные, аккуратные, прилежные, послушные, ласковые, приветливые, помогающие». Индивидуальные сопоставления позволили выделить несколько наиболее часто встречающихся типов отношения учителей к мальчикам и девочкам. Одни склонны к жесткой поляризации, как это представлено в общих данных. Другие видят «две стороны медали» и дают более или менее объемные оценки типа «да, но…» и «нет, но…» («девочки менее шумные, но и менее дружные»; «мальчики менее послушны и старательны, но более искренни»). Характеристики третьих эгоцентричны («девочки ласковы ко мне, мальчики дерзки»). Четвертые воспринимают оба пола через призму прежде всего негативных качеств (девочки — «навязчивые и подлизы», мальчики — «невоспитанные, дерзкие»). Наконец, пятые смутно чувствуют царящее в школе полоролевое неблагополучие: их характеристики двойственны или неожиданны («мальчики кажутся плохими, но на самом деле — нет», «боятся девочек»).
От этого разнобоя индивидуальных позиций, подчиненного общему правилу неприятия пола детей, очень далеко до разнообразия мнений, отражающих отношения паритетного партнерства при неодинаковости партнеров. У высокомаскулинных мальчиков складываются, как мы уже отмечали, условия для конфликта ролей мальчика и ученика. Мальчики же с чертами фемининности страдают из-за низкого неформального статуса в группе сверстников, причем часто не только мальчиков, но и девочек. Это очень точно выразил один второклассник. «Я ведь и для мальчишек, и для девчонок не мальчик, не девочка», — сказал он горестно. Эффекты искажения полоролевого формирования девочек не столь очевидны, а потому до поры до времени не тревожат взрослых.
Самое простое, но и несправедливое дело — ругать учителя. Но и самое непродуктивное для учителя — ограничиться справедливым в общем-то утверждением, что в зеркале школы отражается неблагополучие психосексуальной культуры общества. Продолжать дискуссию с таких позиций взаимных упреков значило бы поддерживать и раздувать конфликт, тягостный и для учителей, и для детей. Повышение психосексуальной культуры педагога (небезынтересное и ему), признание половой специфики поведения детей вместо борьбы с ним, оборачивающейся борьбой с детьми, входят в число необходимых для оптимизации школьного дела условий.
Полоролевая социализация и семья
С началом обучения в школе роль семьи в половой социализации ребенка изменяется в связи с расширением круга его самостоятельного общения, ростом возможностей осмысления половых различий, полоролевого репертуара. Первые женщина и мужчина в жизни ребенка — мать и отец. Но требуется немало времени, чтобы в сознании ребенка родительские и половые роли образовали единство. Если на первых этапах полоролевой социализации женщина и мужчина в представлениях ребенка — это частный случай матери и отца, то теперь родители становятся представителями пола. Это сказывается на взаимоотношениях детей, которые теперь сравнивают отца и мать с другими взрослыми, и родителей, которые чувствуют изменение позиции детей и могут порой испытывать чувство ревности. В формировании этих отношений участвует трудно обозримое количество самых разнообразных факторов, определяющих личностное и полоролевое развитие ребенка. Р. Бернс, суммируя в своей фундаментальной работе исследования, посвященные развитию Я-концепции у детей, называет среди таких факторов социальное положение семьи, профессиональный статус родителей, полноту семьи, характер родственных отношений, наличие старших или младших братьев и сестер, доминантность матери и отца и многое другое. Так называемый здравый смысл далеко не всегда является надежным проводником в лабиринте этих проблем. Предполагалось, например, что теплое отношение отца должно сказываться больше на Я-концепции сына, а не дочери. Но подтвердилось обратное: властный, доминантный контроль отца приводил к негативизации образа Я у мальчиков, никак не сказываясь на образе Я у девочек. Р. Бернс в связи с этим формулирует вопрос, пока не получивший ответа: может быть, дело не в том, что доминантность отца негативно влияет на Я-концепцию мальчиков, а в том, что доминантность отца перекрывает пути доминированию матери, которое оказывало бы позитивное воздействие? Он настойчиво подчеркивает значение родительского тепла и настаивает на презумпции родительской любви, утверждая, что ни капризы ребенка, ни гнев родителей не подрывают внутреннюю преданность и любовь к нему матери и отца. Именно она представляет собой тот аспект личности каждого из родителей и семейных отношений, к которому можно эффективно апеллировать в ходе полоролевой социализации детей. С этими положениями перекликается вывод специального исследования А. Я. Варги о том, что в структуре родительского отношения главное место занимает эмоциональное принятие или отвержение ребенка, причем последнее, как убеждает наш опыт семейного консультирования, является источником душевного страдания самих родителей. Подобного рода данные могут служить хорошей опорой при обсуждении полоролевой социализации младших школьников.
