KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Научные и научно-популярные книги » Психология » Малкольм Гладуэлл - Переломный момент. Как незначительные изменения приводят к глобальным переменам

Малкольм Гладуэлл - Переломный момент. Как незначительные изменения приводят к глобальным переменам

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Малкольм Гладуэлл, "Переломный момент. Как незначительные изменения приводят к глобальным переменам" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Дело Гоетца стало символом определенного темного момента в истории Нью-Йорка, времени, когда проблема преступности в городе достигла размеров эпидемии. В 1980-х годах в Нью-Йорке совершалось в среднем намного больше двух тысяч убийств и шестисот тысяч тяжких преступлений в год. Ситуацию на станциях подземки можно было описать не иначе, как хаос. До того как Берни Гоетц сел в поезд № 2 в тот день, он, скорее всего, ждал его на едва освещенной платформе, со всех сторон окруженный темными, сырыми, исписанными стенами. Велики шансы, что его поезд опоздал, потому что в 1984 году каждый день где-то в системе случался пожар, а поезда сходили с рельс раз в две недели. Снимки, которые сделала полиция на месте преступления, свидетельствуют, что вагон, в который сел Гоетц, был грязный, пол покрыт мусором, а потолок исписан непристойными надписями. Но в этом не было ничего необычного, потому что в 1984 году каждый из шести тысяч вагонов парка транспортного управления, за исключением кольцевого экспресса по центру города, был покрыт граффити — сверху донизу, внутри и снаружи. Зимой в вагонах было холодно, так как немногие из них обогревались. Летом в них было душно, потому что ни в одном не было кондиционера. Сегодня экспресс № 2 разгоняется до 65 км/ч и более, с грохотом несясь к остановке на Чамберс-стрит. Сомнительно, чтобы во времена Гоетца поезда ездили так быстро. В 1984 году в системе подземки существовало более пятисот "узких мест" — участков, где поездам было небезопасно двигаться быстрее 25 км/ч. Безбилетный проезд был настолько распространен, что это ежегодно оборачивалось для транспортного управления неполучением прибыли в 150 млн. долл. В год здесь совершалось примерно пятнадцать тысяч преступлений — число, которое к концу того десятилетия возросло до двадцати тысяч, а нападение на пассажиров попрошаек и мелких хулиганов было настолько привычным явлением, что пассажиропоток упал до своего самого низкого уровня во всей истории подземки.[52] Уильям Браттон, который впоследствии, в 1980-х, стал ключевой фигурой в успешной борьбе против преступности в нью-йоркской подземке, прожил до этого несколько лет в Бостоне. То, что он увидел, его потрясло:

"Выстояв, как мне показалось, бесконечную очередь, чтобы купить жетон, я попытался опустить монету в турникет и обнаружил, что его кто-то намеренно испортил. Не сумев оплатить за проезд, чтобы попасть в метро, мы вынуждены были войти через грохочущие двери, у которых стоял неряшливого вида человек с протянутой рукой; поломав турникет, он теперь требовал, чтобы пассажиры отдавали жетоны лично ему. Тем временем один из его дружков приставив рот к щели монетоприемника, вытаскивал зубами застрявшие там монеты, покрывая все слюнями. Большинство людей были слишком напуганы, чтобы пререкаться с этими ребятами: "На, бери этот чертов жетон, какая мне разница!" Большинство пассажиров миновали турникеты бесплатно. Это была транспортная версия дантова ада".

Таким был Нью-Йорк в 1980-х годах, городом в тисках одной из самых свирепых эпидемий преступности в своей истории. Но затем, внезапно и без всякого сигнала, эпидемия сорвалась вниз. Достигнув своей самой высокой точки в 1990 году, уровень преступности начал стремительно падать. Количество убийств снизилось на две трети, а число тяжких преступлений — наполовину. В других городах в этот период также наблюдалось падение уровня преступности. Но нигде уровень насилия не снижался так резко и быстро. В подземке к концу десятилетия совершалось уже на 75 % меньше преступлений, чем в его начале. В 1996 году, когда Гоетца вызвали в суд во второй раз, в качестве ответчика в гражданском иске от имени Даррела Кэби, пресса не обратила на это никакого внимания, а сам Гоетц, похоже, стал уже анахронизмом. В тот период, когда Нью-Йорк стал самым безопасным в стране мегаполисом, было трудно вспомнить точно, что именно когда-то символизировал Гоетц. Было непостижимо, что кто-то мог направить на кого-то пистолет в вагоне подземки и стать при этом героем.

2.

Надо сказать, что идея обозначить преступность как эпидемию — немного странная. Мы говорим об "эпидемии насилия" или о волнах эпидемии, но для нас вовсе не очевидно, что преступность подпадает под те же законы эпидемии, что и ситуация с туфлями "Hush Puppies" или поездка Пола Ревира. Эти эпидемии были вызваны относительно простыми вещами — товар и тревожная весть. Преступность, с другой стороны, это не однородное самостоятельное явление, а термин, обозначающий почти невероятно разнообразные и сложные типы поведения. Преступные действия имеют серьезные последствия. Преступник вынужден делать нечто, ставящее его самого под большую угрозу. Сказать, что кто-то преступник, — это все равно, что сказать, что он злобен, склонен к насилию, опасен, нечестен, ненадежен и т. д. Однако ни одна из этих психологических характеристик, по всей видимости, не способна легко передаваться от одного человека другому. Преступники, говоря иначе, не погожи на тех людей, которых могут захватить гибельные вихри эпидемии. И все же каким-то образом в Нью-Йорке произошло именно это. С начала и до середины 1990-х годов в Нью-Йорке не наблюдалось переселения народов. Никто не выходил на улицы и не учил потенциальных нарушителей закона разнице между добром и злом. На самом пике волны преступности в городе проживало столько же психически нездоровых людей с преступными наклонностями, сколько и при ее резком падении. Но по какой-то причине десятки тысяч этих людей вдруг перестали совершать преступления. В 1984 году столкновение между рассерженным пассажиром метро и четырьмя чернокожими юнцами закончилось кровопролитием. Сегодня такие же столкновения в нью-йоркской подземке больше не ведут к жесткому насилию. Что же произошло?

Ответ дает третий закон распространения эпидемий — сила обстоятельств. Закон малого числа имеет отношение к тому типу людей, которые играют важнейшую роль в распространении информации. В главе о телешоу "Улица Сезам" и "Подсказки Блю" рассматривался фактор прилипчивости. Здесь предлагалась теория о том, что для начала эпидемии идеи должны запоминаться и побуждать нас к действию. Мы рассмотрели людей, которые эти идеи распространяют, мы также изучили особенности таких успешных идей.[53] Тема этой главы — сила обстоятельств — не менее важна, чем первые две. Эпидемии чувствительны к условиям и обстоятельствам времени и места, в которых они происходят. В Балтиморе сифилис распространялся летом быстрее, чем зимой. "Hush Puppies" распространились так стремительно, потому что их носили молодые люди в самых фешенебельных районах Ист Виллидж — там, где другие смогли увидеть эти туфли в совершенно новом свете. Можно даже выдвинуть такой аргумент, что успех поездки Пола Ревира в некоторой степени зависел от того факта, что была ночь. Ночью люди находятся в постелях и их куда как легче застать дома, чем если бы они ходили где-то по делам или работали на полях. И если кто-то нас будит, чтобы сообщить что-то, мы машинально верим в то, что это должна быть экстренная весть. Можно только предполагать для сравнения, как закончилась бы "полуденная поездка Пола Ревира".

Все это, как я думаю, достаточно просто. Но закон силы обстоятельств показывает, что мы более чем восприимчивы к изменениям внешних условий. Мы к ним чрезвычайно чувствительны. И типы смены обстоятельств, которые способны начать эпидемию, слишком отличаются от того, во что мы привыкли верить.

3.

В 1990-х годах число тяжких преступлений по всем США сократилось по ряду достаточно понятных причин. Начал сокращаться объем торговли крэком и кокаином, порождавший высокий уровень насилия среди банд наркоторговцев. Впечатляющий экономический подъем означал, что многие люди, которые в других обстоятельствах были бы втянуты в преступность, получили вместо этого легальную работу. А общее старение населения означало, что становилось меньше мужчин в возрасте от 18 до 24 лет, которые чаще всего прибегают к насилию. Тем не менее вопрос о том, почему сократился уровень преступности в Нью-Йорке, на самом деле немного сложнее. В тот период, когда эпидемия преступности в Нью-Йорке начала уменьшаться, экономика города не улучшалась. Продолжался застой. Фактически беднейшие районы города в начале 1990-х годов подпали под резкое сокращение социальной помощи. Спад эпидемии распространения кокаина в Нью-Йорке — это явный фактор, но опять же это было постепенное сокращение, начавшееся еще до резкого падения уровня преступности. Что касается старения населения, то благодаря миграции в Нью-Йорк в 1980-1990-х годах город начал омолаживаться, а не стареть. Как бы там ни было, все это лишь тенденции и долгосрочные изменения, в результате которых можно было ожидать постепенных изменений. Однако падение уровня преступности в Нью-Йорке было никак не постепенным. Что-то еще явно сыграло роль в повороте вспять эпидемии преступности в этом городе.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*