Валерий Лейбин - Словарь-справочник по психоанализу
Таким образом, следует говорить не о единственной, пригодной на все случаи жизни цели аналитической терапии, а о ее целях, которые меняются в зависимости от индивидуально-личностных особенностей пациентов и их конкретно исторических условий жизни. Строго говоря, речь идет не о целях аналитической терапии, а о целях аналитика, предопределяющих направление его терапевтической деятельности не вообще, а при работе с теми или иными пациентами, каждый из которых является уникальной личностью.
Это означает, что аналитик не должен быть фанатиком цели достижения нормальности и здоровья, представления о которых он почерпнул из контекста навязанных ему извне стереотипов мышления и поведения, а также опыта собственной жизни и учебного анализа. Напротив, ему следует с настороженностью отнестись к возможности оказаться в плену социокультурных и профессиональных установок, следование которым способствует не только оказанию эффективной помощи тем, кто спасается от скверны жизни «бегством в болезнь», но и возникновению распространенного нынче заболевания, сопровождающегося «бегством в здоровье». Во всяком случае, чтобы не стать жертвой своего нарциссического Я, развивающегося по мере упования на собственные терапевтические достижения и успехи, аналитику стоит задуматься над тем, а не оказывается ли осуществляемая им психоаналитическая терапия таковой, что исцеление пациента в действительности оборачивается для него, как, впрочем, и для самого аналитика, постаналитической паранойей.
В целом можно, видимо, говорить о следующих целях психоаналитической терапии: во-первых, ее целью является не столько излечение, которое подчас осуществляется само по себе, или, напротив, оказывается проблематичным и недостижимым, сколько облегчение страданий пациентов (как однажды заметил З. Фрейд, повторив изречение одного мудрого врача: «Я облегчаю, Бог излечивает»); во-вторых, цель психоаналитической терапии заключается не столько в освобождении пациента от отдельного невротического симптома, аномалий характера или болезни в целом, сколько в изменении его взглядов на окружающий мир, других людей, самого себя и свое заболевание; в-третьих, целью терапии является не структурная модификация психики пациента, сознательно или бессознательно навязанная аналитиком в процессе лечения, а предоставление ему возможности внутреннего выбора жизненных ориентиров, способных изменить его образ мышления и поведения; в-четвертых, цель психоаналитической терапии состоит не в излечении любой ценой, в том числе ценой устранения душевных переживаний, возникающих у человека в связи с его внутрипсихическими конфликтами, а в пробуждении его конструктивного потенциала, ориентированного на развитие Самости, способности к сопереживанию и состраданию, потребности в сопричастности с жизнью; в-пятых, целью терапии является не столько разрешение внутрипсихических конфликтов, сколько создание психологических предпосылок для становления человека зрелым, самостоятельным, способным творчески решать возникающие перед ним проблемы и нести ответственность за свои решения.
ЦЕНЗУРА – в психоанализе: психическое образование, функционирующее в качестве преграды между системами сознания и бессознательного. В классическом психоанализе под цензурой понималась вытесняющая тенденция, препятствующая осознанию бессознательных влечений человека.
Понятие «цензура» впервые было использовано З. Фрейдом в 1897 г. в одном из его писем к берлинскому врачу В. Флиссу (1858–1928). Он писал о русской цензуре, которой подвергаются иностранные газеты на границе, когда из них удаляются отдельные слова, фразы или целые абзацы, в результате чего трудно понять о чем идет речь. По словам З. Фрейда, «цензор» подобного рода действует при психозах, приводя к бессмысленному бреду.
Нечто аналогичное имеет место и в сновидениях, которые могут характеризоваться пропусками в содержании. Это связано с тем, что З. Фрейд назвал цензурой сновидения и считал, что именно она – основной участник искажения сновидения. Об этом он писал в работе «Толкование сновидений» (1900)
С точки зрения основателя психоанализа, везде, где в явном сновидении есть пропуски, в них виновата цензура: часть содержания сновидения как бы приносится ей в жертву. Кроме того, цензура может использовать и другие средства искажения сновидения. Наряду с пропусками цензура сновидения способна производить перегруппировку и модификацию его материала. В результате осуществленного ею преобразования явное сновидение становится совершенно непохожим на его скрытые мысли.
Как правило, цензуре подвергаются достойные осуждения, неприличные в нравственно-этическом, эстетическом, социальном отношениях бессознательные влечения человека. Все они отвергаются цензурой, так как являются олицетворением безграничного эгоизма. Однако во время сна она оказывается не столь жесткой и непримиримой, какой бывает в бодрственном состоянии, поэтому отвергнутые влечения человека проявляются в сновидениях в искаженной форме.
Искажения в сновидении тем больше, чем хуже отвергаемые цензурой влечения и чем строже требования. Стало быть, искажение сновидения является следствием цензуры, которая, в понимании З. Фрейда, осуществляется тенденциями Я против неприличных желаний, шевелящихся в человеке во время сна.
Согласно З. Фрейду, сила цензуры не исчерпывается искажением сновидения. Она проявляется и при толковании сновидения: выступает в качестве сопротивления; мешает работе толкования. По выражению основателя психоанализа, сопротивление толкованию – это не что иное, как «объективация цензуры» то есть реальное проявление ее в процессе толкования.
Понятие цензуры использовалось З. Фрейдом также при обсуждении общей теории неврозов. В частности, при рассмотрении механизмов сопротивления, вытеснения и образования невротических симптомов основатель психоанализа обратился к осмыслению отношений между сознанием, предсознательным и бессознательным в психике человека, использовав аналогию с квартирой. Так, систему бессознательного он сравнивал с большей передней; систему предсознательного – с примыкающей к ней более узкой комнатой, гостиной, в конце которой находится сознание. На пороге между обеими комнатами стоит страж, который рассматривает каждое душевное движение и подвергает его цензуре. В случае если какое-то душевное движение ему не нравится, он не пропускает его в гостиную. Отвергнутое стражем душевное движение не способно проникнуть в сознание. Оно становится вытесненным.
По мнению З. Фрейда, этот же страж выступает в качестве сопротивления, когда в процессе психоаналитического лечения предпринимаются попытки устранить вытеснение. Страж между бессознательным и предсознательным – не что иное, как цензура, которая искажает сновидение, превращая скрытые мысли его в явное содержание.
В психике человека цензура действует постоянно. Она не всегда заметна со стороны, а сам человек не осознает ее действие. Более заметной цензура становится в сновидениях, когда бессознательные влечения и желания человека не вытесняются, а искажаются.
Цензура выполняет внутрипсихическую функцию социального запрета и морального осуждения тех сексуальных и агрессивных влечений человека, которые подлежат порицанию извне, со стороны культуры. В этом смысле она напоминает строгое и суровое Сверх-Я, то есть рассмотренную З. Фрейдом в работах 20-х годов одну из частей личности (наряду с Оно и Я), олицетворяющую собой совесть, родительский авторитет, идеалы.
С точки зрения З. Фрейда, цензура играет определенную роль при различных психических заболеваниях. Так, он считал, что бред – «результат деятельности цензуры». Она скрывает эту деятельность и, вместо того, чтобы способствовать переработке, выкидывает все, что идет против нее. В результате деятельности цензуры остающееся в психике человека кажется ему непонятным, бессвязным. Под гнетом цензуры происходит перестановка с нормальной естественной ассоциации к поверхностной и представляющейся абсурдной.
Таким образом, с использованием цензуры З. Фрейд выдвинул новое представление о структуре психики, которое позволило ему по-своему объяснить возникновение и сновидений, и невротических симптомов.
Ч
ЧЕЛОВЕК-ВОЛК – имя, данное в психоаналитической литературе пациенту, клинический случай которого описан З. Фрейдом в работе «Из истории одного детского невроза» (1918).
Для описания данного случая З. Фрейд использовал псевдоним Wolfsmann, перевод которого на русский язык осуществляется по-разному. Иногда Wolfsmann переводится как «человек с волками». Чаще всего, начиная с первого перевода соответствующей работы З. Фрейда на русский язык, осуществленного М. Вульфом и О. Фельцманом в 20-х годах, и кончая переводом в 1996 году англоязычного издания (1972), посвященного воспоминаниям вошедшего в историю пациента, Wolfsmann переводится как «человек-волк». В последнее время некоторые переводчики предпочитают использовать вместо «человека-волка» термин Вольфсманн, как более адекватный, приемлемый, не носящий негативно-окрашенный оттенок. О необходимости подобной терминологической коррекции говорилось, в частности, на Международной Российско-Австрийской конференции «Зигмунд Фрейд и психоанализ в контексте австрийской и русской культур», состоявшейся в Москве в апреле 2000 г.
