Мюррей Стайн - Трансформация. Проявление самости
Следующие за этой первой встречей образы из Rosarium изображают постепенное развитие любовных отношений между Королем и Королевой. Момент полного самораскрытия наступает, когда они видят друг друга обнаженными (Rosarium, рисунок 3), после чего они входят в ванну (рисунок 4). Они наслаждаются совокуплением (рисунок 5), и с этого момента и далее изображаются едиными в одном теле (рисунок 6). Происходит мощное и быстрое слияние бессознательных психик, двое стали одним. Из этого нового единого тела появляется крохотный младенец – их совместная душа (Rosarium, рисунок 7), но он трагически улетает на небеса. Без души тело становится безжизненным и инертным, словно бы лежит в могиле. Пара вступает в самый темный период окукливания.
Rosarium, рисунок 3Rosarium, рисунок 4Rosarium, рисунок 5Rosarium, рисунок 6Rosarium, рисунок 7Отношения, прошедшие стадии самораскрытия, интенсивной связи, блаженного соединения в теплой ванне взаимного бессознательного и оплодотворения, вступают в фазу депрессии. Это кризис веры. Закончится ли он плохо? Завершатся ли эти отношения потерей души, а не трансформацией? Или потеря души – лишь предпосылка трансформации?
Rosarium, рисунок 8Анализ претерпевает кризис такого рода, как проходят его и другие глубокие неаналитические отношения. Многие взаимоотношения разбиваются об эту скалу. После первоначального периода внезапной регрессии возникают архетипические проекции, которые порождают символы трансформации и ведут к получению и потере вдохновения и энергии[86].
Возникает союз, рождается надежда; это рождение нового существа, на которое бессознательное отзывается волшебной помощью и бескрайным воображением. Затем пустота! Тишина. На самом деле смертельная тишина. Что это? Наступил конец? Мы все это выдумали? Или есть что-то, что еще продолжает существовать, но пока неподвижно и задержав дыхание?
На поверхности жизнь продолжает идти своим чередом, полная рутинных дел, условностей, обычного общения, и даже ежедневная терапия с ее разъяснением и обучением течет беспрепятственно. Но не хватает более глубинных энергий; инстинкт, который вел процесс, исчез. Нет движения. Основная тональность чувств невыразительна или депрессивна. У особо чувствительных людей это состояние может дойти до острой депрессии и тревоги, привести к уходу в себя. Юнг даже предупреждает о потенциальном психозе в связи с чувством покинутости[87].
В этот период кризиса можно наблюдать отчаянные попытки снова резко броситься в отношения или отыграть их вовне – выписав лекарства или уйдя в медитацию, вводя новые методы или лелея мысли о смене аналитика. Куколка начинает волноваться, в темноте кокона она боится, что похоронена там навсегда.
Хотя это самая предсказуемая фаза взаимоотношений в процессе трансформации, она внушает ужас. И снова это катабазис, темная ночь души, которая наиболее эффективна (и переносима) тогда, когда ее наличие и реальность могут быть признаны совместно.
В сознательных отношениях между двумя Эго ощущение безжизненности отношений может быть озвучено. Разумеется, в данном случае аналитик, если он или она признает взаимность этого пребывания в темноте, рискует своим «авторитетом»: иллюзией, что он обладает постоянным и гарантированным знанием того, что происходит, как долго это будет происходить и что из этого выйдет[88].
В других аспектах отношений многое гораздо понятнее, хотя и не всегда кристально ясно, но для бессознательной пары все является Deo concedente («Божьей волей»). Единственный подход в этом случае – это терпение, внимательность и ву вэй[89] (даосское понятие, обозначающее «невынесение суждения и нейтральное, но обостренно внимательное отношение к тому, что происходит»). Фордхэм, следуя мыслям Биона, сказал, что это включает в себя веру[90]. Восьмая иллюстрация из Rosarium подает знак надежды: идет дождь.
Согласно Rosarium, в куколке полным ходом идет подготовка к новому рождению имаго. До этого момента на иллюстрациях из Rosarium мы видели подготовку к тому, что должно появиться, то есть к Ребису[91]. На девятой иллюстрации душа возвращается и вновь входит в единое тело – это приводит к воскрешению и возрождению, к тому, что мы можем отнести к понятию обожествления, введенному Юнгом. Ребис (Rosarium, рисунок 10) – это образ архетипического союза.
Rosarium, рисунок 9Rosarium, рисунок 10Когда совместное тело встает из могилы, оно вновь получает атрибуты царственности – корону, скипетры, которые были отложены в сторону перед погружением в ванну. Все еще обнаженное, оно стоит на луне. У него крылья ангела. Это кульминационный образ алхимического процесса. Вся алхимия посвящена трансформации – свинца в золото, первичной материи в lapis[92], инстинктивного тела в духовное.
В Rosarium трансформация двух отдельных объектов в один совершенный союз иллюстрируется Ребисом. Два становятся одним и создают третье существо, которое сначала отделяется от них, а затем возвращается и реабсорбируется. Теперь появляется Ребис. Ребис символизирует осуществленный союз противоположных начал – мужского и женского. Он является «четвертым» в этой серии. Как божество, Ребис, как и Айон, совмещает противоположные начала в едином образе союза и целостности: «Что алхимик пытается показать с помощью Ребиса и квадратуры круга и что пытается выразить современный человек, когда рисует узоры из окружностей и четырехконечных фигур, так это целостность – целостность, которая разрешает все противоположности и кладет конец конфликту или, по меньшей мере, вытягивает его жало. Символом этого является coincidentia oppositorum[93], что, как известно, Николай Кузанский отождествлял с Богом»[94].
В трансформирующих отношениях переживание архетипической самости становится доступным для обоих партнеров посредством символического объекта, который образуется между ними. Похоже, что человеческая природа такова, что активация трансформирующих образов часто (и, возможно, чаще всего) происходит в отношениях двух (или более) людей, близко соединенных на глубоких бессознательных уровнях. Из этой общей психической матрицы возникает воображение, генерирующее образы, которые не только связывают пару на всю жизнь и несколько поколений, но и открывают им доступ к архетипической основе самой психологической жизни. Фонтан животворящей воды с рисунка 1 возвращается как источник воображения, делающий союз плодотворным и трансформирующий обоих людей.
Хотя такие символы архетипической самости возникают спонтанно между людьми, связанными трансформирующими отношениями, они не принадлежат ни одному из них. На самом деле, они не принадлежат никому. Это архетипические образы, пребывающие в коллективном воображении человечества. Как таковые они универсальны и доступны любому, в любом месте и в любое время. Однако кто не впадал в иллюзию обладания ими? Люди становятся собственниками своих богов и богинь. Из-за такого ощущения «собственности» растет зависимость, и именно поэтому иногда анализ становится бесконечным. Когда человек – аналитик или пациент – полагает, что доступ к самости зависит от обстоятельств аналитических отношений, растянутых на неопределенный срок согласно профессиональным правилам и руководствам, то единственным способом бегства становится смерть. Анализ становится браком: «пока смерть не разлучит нас». Это вносит путаницу в сознательные отношения, удерживаемые анализом на протяжении формального курса лечения, и является попыткой подменить сознательные отношения скрытыми. Это также ведет к ассимиляции Эго самостью, что для Юнга приближается к определению психоза, и folie a deux[95]. Вместо того, чтобы установить связь с образами бессознательного, человек становится одержим ими; обычная реальность исчезает за дымкой иллюзии (мании): «Вы пребываете в обществе богов или, если хотите, в обществе душевнобольных; вы больше не находитесь в обществе людей, поскольку не можете выразить себя»[96]. Единственный путь выжить и выиграть в трансформирующих отношениях – признать основное правило абстиненции: не пытаться обладать духом или контролировать его.
В анализе есть ритуал завершения. В жизни же все не так аккуратно устроено. Завершение – это одновременно и смерть, и жизнь. Оно решительно кладет конец отношениям между сознательным Эго врача и пациента. Можно предположить, что ко времени запланированного завершения многие аспекты отношений – взаимные переносы – уяснены, проанализированы и усвоены, насколько это возможно при заданной структуре эго-комплекса и его защит, а также в зависимости от природы и степени патологии, характеризующей Эго и личные комплексы. Завершение обычно включает в себя обзор наиболее запомнившихся элементов аналитического опыта и оценку развития с начала анализа по настоящий момент. Это не так уж непохоже на иное великое прощание – смерть. При приближении момента расставания сопровождающие его боль утраты и мучительные эмоции могут доходить до крайности. Но присутствует и волнение освобождения, удовольствие от приближения собственного одиночного полета и проверки новых крыльев, свободных от аналитической поддержки. В некотором смысле аналитическое завершение похоже на смерть меньше, чем на выпуск или окончание школы.
