Питер Браун - Запомнить всё.Усвоение знаний без скуки и зубрежки
Вот жутковатый пример, к счастью завершившийся благополучно. Зимним днем 1985 г. «Боинг-747» авиакомпании China Airlines[67] совершал рейс № 006. Лайнер летел на высоте 12 300 м над Тихим океаном. Подходил к концу десятый час почти 11-часового перелета из Тайбэя в Лос-Анджелес, когда четвертый двигатель остался без питания. Самолет начал терять скорость. Вместо того чтобы перейти в режим ручного управления и снизиться на 10 000 м, чтобы вновь запустить двигатель, согласно инструкции, экипаж остался на прежней высоте и на автопилоте и сделал попытку перезапуска. Между тем из-за потери тяги периферийного двигателя самолет начал крениться. Автопилот попытался устранить крен, но самолет продолжал терять скорость, к тому же его стало заносить вправо. Командир экипажа отдавал себе отчет в снижении скорости, но не представлял степени заноса. Его система № 1 должна была подать ему сигнал с помощью вестибулярного аппарата (внутреннее ухо человека оценивает равновесие и положение тела в пространстве), но из-за траектории полета у командира создавалось ощущение, что самолет летит ровно. Система № 2 должна была заставить его посмотреть на линию горизонта, на показания приборов и выполнить необходимые корректирующие действия: отклонить руль влево, чтобы приподнять правое крыло. Но система № 2 командира была поглощена индикатором скорости и попытками второго пилота и бортинженера запустить двигатель.
С увеличением крена самолет опустился до высоты 11 100 м, где вошел в плотную облачность, и линия горизонта стала недоступной для прямого наблюдения. Командир экипажа отключил автопилот и опустил нос самолета, желая набрать скорость. В результате этого маневра самолет, и так уже находившийся под отрицательным углом 45°, начал просто-напросто падать. Летчики растерялись. Они чувствовали, что самолет ведет себя неадекватно, но не понимали, что собственными действиями опрокинули его. Из-за падения они больше не ощущали тяги первых трех двигателей и пришли к выводу, что и те тоже отказали. Показания приборов со всей очевидностью свидетельствовали, что самолет потерял свой эшелон, но угол падения казался невероятным, из чего пилоты заключили, что приборы врут. На высоте 3300 м лайнер вышел из облачности, и стало видно, так сказать, невооруженным глазом, что он носом вниз несется к земле. Командир и второй пилот дружно схватились за штурвал и стали тянуть его на себя изо всех сил. Ценой огромных перегрузок они сумели выровнять самолет. Лайнер лишился шасси, отказала одна из гидравлических систем, но все четыре двигателя теперь работали. Командир сумел благополучно продолжить пилотирование и совершить посадку в Сан-Франциско. Последующий осмотр показал, насколько опасный маневр он совершил. Из-за перегрузки, пятикратно превысившей силу земного тяготения, крылья задрались, были сломаны две стойки шасси, оторваны две створки шасси и крупные фрагменты хвостового стабилизатора.
В аэронавтике есть термин «потеря пространственной ориентации», под которым скрывается убийственное сочетание: с одной стороны, летчики не видят горизонт, а с другой — начинают доверять не приборам, а своим органам чувств: их ощущения не соответствуют реальности, но настолько убедительны, что пилоты верят в отказ автоматики. По словам Канемана, инстинктивная и рефлексивная система № 1, реагирующая на опасность и помогающая нам выживать, иногда может превращаться в тирана, с которым очень трудно сладить. Первоначальный инцидент во время рейса № 006, отказ одного из двигателей на полетной высоте, не считается аварией, но действия командира экипажа сделали ситуацию аварийной. Вместо того чтобы следовать установленной процедуре — а также в полной мере задействовать аналитические возможности своей системы № 2 для оценки показаний всех приборов, — летчики полностью сосредоточились на запуске отказавшего двигателя и на единственном параметре полета — скорости воздушного судна. Когда же ситуация стала по нарастающей вырываться из-под контроля, они доверились своим чувствам вопреки данным приборов. Фактически они сконструировали альтернативную реальность, а в это время в самой настоящей реальности падал самолет, которым они пытались управлять.
Иллюзиям летчиков нет числа. Некоторые из них носят красноречивые названия, например «иллюзия крена», «смертельный штопор» или «посадка в черную дыру». Немало и сайтов, где можно прослушать леденящие душу записи последних слов пилотов, безуспешно пытавшихся понять и исправить ошибку. Потеря пространственной ориентации считается возможной причиной многих катастроф. Например, той, что унесла жизнь губернатора Миссури Мела Карнахана: октябрьской ночью 2000 г. его самолет летел через грозовой фронт. А в июле 1999 г. в тумане над берегами острова Мартас-Винъярд разбился самолет, в котором летели Джон Ф. Кеннеди-младший, его жена и ее сестра. Рейс China Airlines, к счастью, завершился благополучно, но отчет по этому инциденту Национального управления безопасности перевозок США показал: иллюзия, поразившая систему № 1, может быстро разделаться с выучкой и профессионализмом. Поэтому важно развивать безотказную систему № 2 — систему осознанного анализа и размышления, которая никогда не позволит пилоту пренебречь показаниями приборов.
Иллюзии и искажения памяти
Кинорежиссер Эррол Моррис в цикле статей об иллюзии, написанных для New York Times, цитирует слова специалиста по социальной психологии Дэвида Даннинга о неистребимой тяге человека к «обоснованному суждению». Сам Даннинг говорит о том, как «люди умудряются убедить самих себя в истинности близких им умозаключений при решительном отрицании тех, что им чужды»[68]. (Британский премьер-министр Бенджамин Дизраэли когда-то отозвался о своем политическом противнике в том смысле, что совесть была ему не руководителем, а пособником.) Наши системы № 1 и 2 может сбить с пути истинного очень многое: иллюзии восприятия, подобные тем, что знакомы летчикам; ложные описания; искажения памяти; неумение распознавать новый тип проблемы, требующий нового решения; а также свойственные людям разные когнитивные искажения. Далее мы опишем некоторые из этих опасностей. А затем расскажем о приемах, которые помогут вам мыслить в соответствии с реальностью в тех ситуациях, когда требуется «следить за показаниями приборов».
На то, как мы воспринимаем окружающий мир, влияет свойственная человеку страсть к сюжетному творчеству. Она проистекает из дискомфорта, вызванного неопределенностью и произвольностью событий. Когда происходит нечто необычное, мы пытаемся найти этому объяснение. Потребность прояснить неопределенность бывает удивительно мощной — даже когда сам предмет «прояснения» незначимый и несущественный. Участникам одного эксперимента было сказано, что во время исследования будет оцениваться их умение понимать прочитанное и решать анаграммы. Пока люди выполняли задание, был задействован отвлекающий фактор — телефонный разговор, который шел фоном. Часть испытуемых слышала лишь одного участника разговора, а другая часть — обоих. Не подозревая, что подлинным предметом исследования является как раз влияние отвлекающего фактора, участники пытались игнорировать чужой диалог, сохраняя сосредоточенность на чтении текста и решении анаграмм. Вот что показали результаты: люди, которые слышали лишь одного из собеседников, отвлекались сильнее, к тому же они лучше второй группы испытуемых запомнили непреднамеренно подслушанные фразы. Почему? Потому что неосознанно они тратили очень много внимания на попытки достроить диалог, восполнить смысловые пробелы. Как подчеркивают авторы исследования, это помогает объяснить, почему чужие телефонные разговоры в общественных местах так раздражают нас. Еще результаты исследования демонстрируют, насколько непреодолима наша тяга найти рациональное объяснение всему, что происходит вокруг.
Неопределенность и произвольность как источники дискомфорта играют примерно одинаковую и очень существенную роль в нашем стремлении к рациональному постижению собственной жизни. Мы отчаянно стремимся выстроить ее события в связный сюжет — и таким образом объяснить условия, в которых мы живем, переживания, выпадающие на нашу долю, и любой сделанный нами выбор. У каждого из нас своя история, в которую вплетено немало «ниточек» нашей общей культуры и общечеловеческого опыта. Но есть множество уникальных предпосылок, объясняющих каждое событие нашего личного прошлого. Все эти элементы опыта влияют на мысли, возникающие у нас в той или иной ситуации, и на сюжет, с помощью которого мы придаем смысл всему происходящему. Почему я первый, кто в нашей семье получил высшее образование? Почему отцу так и не удалось преуспеть? Почему мне никогда не хотелось работать в корпорации? Или наоборот: почему я ни за что не соглашусь быть самому себе хозяином? Мы тяготеем к сюжету, который наилучшим образом объясняет наши эмоции. Таким образом, сюжет нашей жизни сливается с воспоминаниями. Осмысленным образом организованные воспоминания оказываются более устойчивыми. Сюжет не только придает смысл воспоминаниям, но и формирует мысленную схему, куда будут откладываться результаты будущего опыта и значимая для нас информация. Сюжет оформляет новые воспоминания таким образом, чтобы они вписывались в уже выстроенные нами картины мира и самих себя. Предложи любому читателю объяснить мотивы решений героя романа — и он неизбежно окрасит описание внутреннего мира персонажа, исходя из собственного опыта. Успех фокусника или политика, как и успех романиста, зависит от его умения выстроить убедительный сюжет и от готовности аудитории поверить в предлагаемые обстоятельства. Больше всего это проявляется в политических спорах: люди, придерживающиеся сходных взглядов, объединяются в онлайн-сообществах, на митингах и в СМИ, чтобы сформулировать сюжет, который кажется им наилучшим объяснением их же собственных представлений об устройстве мира, о поведении людей в целом и политиков в частности.
![Алексей Туренко - Крым 2.0 [СИ]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)