Нарциссическая семья: диагностика и лечение - Дональдсон-Прессман Стефани

Эти пациенты не являются ни невероятно глупыми, ни столь же невозможно упрямыми, какими часто кажутся их врачам, которым может приходиться нелегко с этими пациентами типа «да, но...» На самом деле, эти люди не могут признать законность их чувств и потребностей, не могут их обосновать сами для себя, они искренне не могут представить себе возможность присесть с супругом, другом, коллегой, или кем бы то ни было за стол и разумно обсудить, как им установить границы так, чтобы чувства и потребности могли быть удовлетворены.

Ответственность и контроль

Как упомянуто ранее, взрослые, воспитанные в нарциссических семьях имеют тенденцию брать ответственность за вещи, которыми они не управляют. Они не видят никакой логической несогласованности в этом, поскольку это так хорошо соответствует их мировоззрению. Им трудно справиться с понятием, что принятие ответственности за что-то, чем они не управляют, грозит потерей рассудка или, по меньшей мере, неудачей, самобичеванием и чувством собственного ничтожества. Два метода, что мы нашли полезными в обучении, это понятия — «блокнот» и «мировой кризис».

Блокнот

В течение сеансов терапии, я обычно делаю заметки по ходу дела в стенографических блокнотах. Когда пациенты обнаруживают трудность ухватить понятие установки границ и ответственности/контроля, я протягиваю им блокнот и говорю «Возьмите это». Они удивляются такой команде, но всегда берут блокнот. Я откидываюсь на спинку кресла, скрещиваю руки на груди и жду. После того, как пациент посидел несколько секунд с блокнотом в руках, выглядя озадаченным, я спрашиваю, зачем он хотел взять блокнот. Конечно, он не может придумать ответ сразу же (так как это не законный вопрос), но в конечном счете он скажет что-то в том смысле, что ему не нужен был блокнот, но я сказал ему взять его, поэтому он его взял. Я спрашиваю, «Что Вы собираетесь делать с блокнотом?» (К этому времени он начинает чувствовать себя немного неуютно, задаваясь вопросом, а может у врача, как мы говорим в Род Айленде, «винтика в голове не хватает?»). Он запинается и проявляет эмоции, которые могут варьировать от смущения до замешательства, раздражения и гнева. Затем я спрашиваю, «Вы хотите блокнот?» К этому времени, конечно, они уже хотят не видеть ни блокнот, ни меня. Выслушав разнообразные протесты по поводу блокнота, я спрашиваю «Вы не хотите отдать блокнот мне?» Само собой разумеется, они не могут дождаться избавиться от него.

Я объясняю, что блокнот символизирует ответственность, и что есть все виды вариантов, которые являются доступными, когда кто-то просит, чтобы Вы «взяли блокнот». Мы исследуем некоторые из таких вариантов, как поиск следующей информации:

. Зачем вы мне даете это?

. На какое время?

. Что находится в блокноте?

. Я могу с ним что захочу?

. Насколько он тяжелый?

. Если я возьму его, буду ли я владеть им?

. Почему Вам он больше не нужен?

. Это опасно иметь блокнот?

. Кто-то еще захочет блокнот и попытается забрать его у меня?

. Вы имеете право отдать его? Он ваш?

Пациенты также видят, что они могут сформулировать условия, при которых они возьмут блокнот:

. На несколько минут. Пока он не станет слишком тяжелым,

. Если я могу прочесть его

. Если Вы заплатите мне (этот вариант выбирают часто!)

Они могут также сказать нет — с объяснениями или без. Их просят придумать утверждения отказа, которые являются уважительными и взрослыми, но не являются извинениями (например, «я чувствую себя больным»). Вот некоторые утверждения, придуманные пациентами:

. Я не хочу

. Сейчас для меня не подходящее время

. Я теперь все меньше беру блокноты.

. Я перестал принимать блокноты бесплатно.

Мое любимое утверждение, которому я часто учу пациентов, звучит так: “Думаю, нет, но спасибо, что спросили» — что является, вероятно, квинтэссенцией отказа.

История Холли. Холли, выросшая в скрыто-нарциссической семье, старательно занималась с психотерапевтом, чтобы понять свои трудности в области установки границ. Она знала, что ее высказывания не обладают цельностью из-за проблем с самоутверждением и ее сильной потребности в одобрении. Материально нуждающаяся мать-одиночка, Холли пробовала утвердиться как иллюстратор, работающий по частным заказам. Познакомившись с одним из потенциальных клиентов, художественным редактором каталога важного издателя, она была приглашена им на деловой завтрак. За завтраком редактор очень хорошо отзывался о ее работе и держался в строго профессиональных рамках. Холли сначала нервничала, особенно по поводу того, насколько она способна удержаться в рамках профессионального общения, чтобы собеседнику случайно не показалось, будто ее интересует еще что-то помимо профессиональных вопросов. Но постепенно она расслабилась и стала получать удовольствие от встречи.

Ее собеседник был интеллигентным и остроумным, и не делал никакой тайны из факта, что он женат и отец четырех детей. Он много говорил о своей семье, особенно о детях, по которым он скучал; график его работы разлучал его с семьей на всю неделю (он оставался в городе, а они дома в двух часах езды от города). Разговор о семье создавал обстановку доверия; казалось, завтрак проходил замечательно. К концу завтрака редактор, который намеревался поручить Холли много работы, заговорил о своей коллекции произведений искусства. Тревожный звоночек прозвенел в голове Холли, но она проигнорировала его.

Когда завтрак закончился, редактор дружески положил руку ей на плечо и сказал так, как будто на него внезапно нашло вдохновение, «А что если нам заехать ко мне на чашку кофе? Вы увидите мою коллекцию своими глазами!» Холли, понимая, что если она обидит редактора, ее потенциальный доход развеется в дым, но не желая платить цену, которую он недвусмысленно предлагал, убрала его руку со своего плеча. Ответив энергичным рукопожатием и улыбаясь своей самой широкой улыбкой, она сердечно произнесла: «Я думаю нет, но спасибо за приглашение», а затем быстро пошла к своей машине.

Когда Холли обсуждала этот случай с врачом, она была горда собой за то, что она смогла (1) отказаться, (2) отказаться, не пытаясь сохранить расположение к себе каким-то другим способом, и (3) не придумывая оправданий. Что было дальше? Редактор больше не звонил, но его начальник, увидев работу Холли в местной газете, позвонил ей. Она, таким образом, смогла сохранить самоуважение и получить работу на своих условиях.

(Другая пациентка рассказала забавную быль, как однажды ждала поезд на вокзале Гранд Централ Стейшн в Нью-Йорке, когда пьяный мужчина, выглядевший неопрятно, шатаясь, подошел к ней, осмотрел ее с ног до головы и громко сказал: «Хочешь трахнуться?» Не замешкавшись ни на секунду, она ответила, «Думаю нет, но спасибо, что спросили!» Она тоже была весьма горда собой!)

Возвращаясь затем к примеру с блокнотом и обсуждению ответственности, я объясняю пациентам, что все варианты ответов, которые они придумали для того, чтобы не брать блокнот, можно с полным правом применять и в других ситуациях, когда речь заходит о принятии ответственности. Они обычно понимают эту мысль, сопровождая это восклицанием вроде «А-аа!», будто у них в мозгу вспыхнула лампочка.

Мировой Кризис

От блокнота я перехожу прямо к упражнению «Мировой кризис». К этому времени пациент уже расслабился, ему весело, и потому он открыт для новых игр.

Я выбираю текущую ситуацию в мире и говорю пациенту, что она или он ответственны за происходящее. Например, в ходе президентских выборов 1992 года я спрашивал пациентов, кого бы они хотели видеть победителем на выборах. Многие называли Билла Клинтона. Затем я говорил им: «Допустим, ради эксперимента, я поручаю вам обеспечить его победу. Я объявляю вам, что вы в ответе за то, чтобы он был избран. Если его не выберут, то это случится по вашей вине. Я даю вам указание пойти и сделать так, чтобы Клинтон был избран. Вы согласны или вас что-то не устраивает, видите какие-то проблемы?»