Ларри Кинг - Как разговаривать с кем угодно, когда угодно, где угодно
Но в руках у меня был микрофон, и я поступил наилучшим образом. Я решил обставить этот случай как прямой репортаж, тем более что зрители не могли меня видеть и, наверное, интересовались, куда я делся и почему. Стоило мне пропасть из виду, в динамиках раздался мой голос: «Я упал… не беспокойтесь… сейчас встану…»
Толпа тут же рассмеялась. Оказалось, это замечательный способ «разогреть» публику, но мне не хотелось бы, чтобы подобное повторилось.
Однажды я избежал ляпсуса, а может, даже чего-нибудь похуже, когда на мое ток-шоу явился Джим Бишоп, один из моих друзей, живущих в Майами. К тому времени Джим успел завоевать большое уважение и популярность как ведущий газетной рубрики и журналист благодаря своей прямоте и откровенности. Кроме того, он сумел излечиться от алкоголизма и уже двадцать пять лет вел трезвый образ жизни.
Но – кто бы мог подумать? – в тот вечер он приехал ко мне на радиостанцию в совершенно невменяемом состоянии, мертвецки пьяным; за все время нашего знакомства мне еще ни разу не приходилось его встречать в таком виде. Может быть, он разнервничался из-за того, что ему предстоит участвовать в радиопередаче, и решил набраться мужества из бутылки.
Когда я осознал, в каком состоянии находится Джим, нервничать пришлось уже мне. Прямота и откровенность в сочетании со спиртным – это в эфире поистине гремучая смесь. Приходилось опасаться не только ляпсусов. Вполне возможно, что в итоге Федеральная комиссия связи могла бы аннулировать нашу лицензию, а мне против своего желания пришлось бы получить от радиостанции билет в один конец – домой в Бруклин.
О том, чтобы быть снисходительным и выпустить друга в эфир, не могло быть и речи. Нужно было действовать решительно и быстро, от этого зависело благополучие всех нас. Я через стекло дал знак звукоинженеру в операторской и сказал в микрофон на столе:
– Включите табло.
Зажглось табло: МИКРОФОН ВКЛЮЧЕН.
Джим его увидел, а я тут же протянул руку и сказал: – Джим, спасибо, какой замечательный час! Ты как всегда был бесподобен.
В ответ он меня несколько озадаченно поблагодарил и ушел. Этот час мы заполнили ответами на телефонные звонки слушателей.
ХР-Р-Р…
Дороже всего обошелся мне случай, когда я ничего не говорил. Я лишь издавал некий звук – храпел. Почему же я храпел в эфире?
На этот вопрос у меня есть исчерпывающий ответ: я спал.
Дело было в Майами в новогодние праздники, утром первого дня 1959 года.
Весь предыдущий вечер я работал комментатором на собачьих бегах. Затем я пошел на новогоднюю вечеринку – проводить 1958 год и встретить 1959-й, хотя я не большой мастер по части проводов и встреч, поскольку не пью. После этого я отработал полную смену на радиостанции WKAT, г д е вел свою передачу с шести до девяти утра, а потом до девяти тридцати у меня был перерыв, во время которого шла передача из Чикаго «Утренний клуб Дона Макнила».
После перерыва меня должен был сменить ведущий следующей передачи. В течение всей своей передачи я твердил себе: «Не спи! Не спи!» Кроме меня, на радиостанции никого не было, но я продержался до самого конца своей передачи, до момента, когда должен был начаться «Утренний клуб». К тому моменту я пробыл на ногах целые сутки.
В девять двадцать девять Дон Макнил начинает вою передачу словами «Говорит сеть радиостанций ABC». Это означает, что все станции ABC по всей стране должны отозваться. Мне нужно только отключиться от сети ABC, врубить свой микрофон, нагнуться к нему и сказать: «Говорит W K A T, Майами, Майами-Бич». Фасад здания нашей радиостанции был целиком застеклен, чтобы с улицы было видно, как работают дикторы и звукоинженеры, поэтому прохожим было меня отлично видно.
И вот я выключаю тумблер ABC, включаю свой микрофон – и засыпаю.
Единственный звук, который услышали радиослушатели WKAT, проснувшись тем новогодним утром, – это не поддающийся опознанию таинственный гул: мой храп. «Утренний клуб» в эфир не вышел, поскольку тумблер ABC был по-прежнему отключен. Слышен был только таинственный шум – больше ничего: ни музыки, ни рекламы, ни объявлений диктора. Шум – и больше ничего.
Слушатели начинают звонить по телефону на станцию, но телефон не отвечает. Прохожие заглядывают в окна WKAT и видят человека без сознания, распластавшегося на столе перед микрофоном. Дальнейшее развитие событий было вполне предсказуемым: с воем сирен прибывают пожарные и «скорая помощь».
Они разбивают своими топорами стеклянный фасад здания, а наши слушатели, до которых доносятся крики людей и звон бьющегося стекла, продолжают задаваться вопросом, что случилось. И вот пожарные и врачи «скорой» вопят мне в ухо:
– Что случилось?! Вы живы?!
Я просыпаюсь, оглядываю царящий кругом беспорядок и осколки стекла на полу и мямлю:
– Чего?
На следующее утро владелец радиостанции полковник Фрэнк Катцентайн вызвал меня к себе в кабинет и уволил. Потом он немного смягчился и сказал:
– Ты мне нравишься. Бог не обидел тебя талантом. Можешь ли ты дать мне какое-нибудь объяснение? Можешь ли ты сказать мне, почему мне не следует увольнять тебя?
В ответ я спросил:
– Полковник, знаете, что я сделал вчера?
– Нет. А что?
– Я проверил, как быстро пожарные и служба «скорой помощи» Майами отреагируют на происшествие.
Он не стал меня увольнять, но мне пришлось заплатить за разбитое окно.
Даже наилучшие ораторы, даже наилучшие мастера в деле ведения переговоров, даже наилучшие специалисты своего дела рано или поздно совершают ошибки. В бейсболе даже ведут их статистику. Так что, если вы совершите ошибку, не расстраивайтесь. Вспомните старую пословицу: «Не ошибается только тот, кто ничего не делает».
9
Что-что я должен делать? Как произносить речи
Мой секрет публичных выступлений
Бойскаутский принцип
Как держаться во время выступления
Как пользоваться юмором
Произнесение речей ничем не отличается от любого другого дела – рано или поздно приходится это делать в первый раз. Люди – даже те, кто слывет великолепным собеседником, – подчас приходят в ужас, когда им требуется сделать первое в своей жизни публичное выступление. Некоторых такая перспектива пугает независимо от того, сколько выступлений у них за плечами.
Мы склонны верить, что в выступлениях на публике заключена какая-то тайна – будто есть некие особые знания, овладев которыми, люди становятся хорошими ораторами. По риторике написано столько книг, и может показаться, что для выхода к трибуне нужно иметь по крайней мере университетское образование.
Каждый год я много раз выступаю с лекциями и речами перед людьми самого разного уровня. Мой секрет успеха заключается в том, что я попросту не считаю, будто публичные выступления принципиально отличаются от других видов беседы. Таким образом я делюсь своими мыслями с другими людьми.
В некотором смысле публичное выступление даже легче светской беседы, поскольку обстановка полностью под вашим контролем. Однако в то же время вы должны иметь что сказать; тут не перекинешь разговор на другого и не отделаешься каким-нибудь: «Да ну, неужто? Расскажи-ка, расскажи».
Следовательно, вот вам первый ключ к тому, как стать достойным оратором: говорите о том, что вам хорошо известно. Это кажется очевидным, однако ораторы то и дело берутся за темы, которыми не вполне владеют, а эта ошибка тут же ставит их в неловкое положение по двум причинам:
1. Если вашей аудитории известно по вашей теме больше, чем вам, вы можете наскучить.
2. Если вы не вполне владеете своей темой, это может сказаться на вашей манере держаться.
А потому найдите тему, которая вам известна, или изложите свой личный взгляд на более широкую тему. Если ваша церковная община или синагога попросила вас рассказать о своей поездке в Святую землю, не вдавайтесь в оценку перспектив мирного договора между Израилем и Организацией освобождения Палестины. Расскажите о том, что видели вы сами, а также о том, как влияет политическая ситуация на людей, с которыми вы встречались и разговаривали. Могу вам гарантировать: вы будете себя чувствовать спокойнее, а вашим слушателям от этого будет интереснее.
МОЕ ПЕРВОЕ ПУБЛИЧНОЕ ВЫСТУПЛЕНИЕ В ВОЗРАСТЕ ТРИНАДЦАТИ ЛЕТ
Произнося в тринадцать лет свою первую речь, я выбрал тему, которая была мне очень близка. Мне предстояла бар-мицва – еврейский обряд совершеннолетия для мальчиков. В то время наша семья жила очень скромно. Мой отец умер за три года до этого, а мама трудилась изо всех сил и добилась того, чтобы мы перестали жить на пособие.
И все же она постаралась справить мне с братом Бар Мицвах. Во время этого праздника юноша должен произнести речь. До этого мне не доводилось выступать на публике, если не считать докладов и сообщений, которые каждому ребенку приходится готовить в школе. Однако это была настоящая публика, и притом из сплошных взрослых.
