Сергей Шефов - Психология горя
Несомненно, дети способны переживать и практически всегда переживают потерю близкого человека, только не всегда это происходит в явной и понятной для окружающих форме. Детскому горю в целом свойственны такие особенности, как отсроченностъ, скрытость, неожиданность, неравномерность. Ребенок может не проявлять немедленного горя, а острая реакция иногда откладывается на месяцы. В некоторых случаях настоящее осознание и переживание утраты приходит с большим запозданием и под воздействием какого-либо значимого события, например, еще одной потери, как это иллюстрирует представленный ниже случай из жизни. У ребенка могут отсутствовать явные проявления горя, такие как плач или словесное выражение эмоций, однако присутствовать признаки скрытого переживания утраты в виде действий, изменений поведения и невротических симптомов. Открытое выражение детского горя подчас оказывается неожиданным для окружающих: только что ребенок играл, резвился и вдруг «ударяется в слезы». Примечательно, что у детей горевание часто имеет волнообразный характер, когда всплеск эмоций и поток слез сменяются относительным успокоением или даже оживлением и моментами веселья. Дети переживают горе очень неравномерно и склонны выражать свою печаль от случая к случаю на протяжении длительного промежутка времени.
Случай из жизни
У девочки умерла бабушка, однако по поводу этой утраты не возникло сколь-нибудь значимых переживаний, несмотря на то, что они жили под одной крышей и были достаточно близки друг к другу. Даже на похоронах внучка оставалась, по ее воспоминаниям, спокойной, почти равнодушной. Но вот проходит три года, и в доме умирает собачка (почти член семьи). На сей раз реакция последовала бурная: девочка сильно горевала, много плакала. Казалось бы, ситуация перевернута с ног на голову: смерть близкого человека переживается меньше, чем смерть собаки. Конечно, такое в жизни иногда бывает, но в данном случае это не совсем так. По словам самой девушки, две утраты каким-то образом связались у нее друг с другом. Только потеряв собаку, она вдруг во всей полноте осознала и ощутила давнюю потерю бабушки. Поэтому, рыдая над телом умершего животного, она оплакивала одновременно две потери: и бабушки, и собаки. Видимо, вторая смерть унесла еще одну частицу ее души, и образовавшаяся в результате двух потерь пустота достигла критической величины, заставляя ощущать утрату, тем самым запуская процесс горевания. Кроме того, в личностном развитии девочки за три года тоже, скорее всего, произошел скачок. Она стала более подготовленной к встрече с горем, и требовался только дополнительный толчок в виде новой потери для того, чтобы запустилось переживание прошлой утраты.
В вышеописанном случае реакция на смерть собаки наложилась на переживание смерти бабушки, однако и сама по себе утрата домашнего питомца нередко вызывает самое настоящее горе. Значимость этого события для ребенка часто недооценивается взрослыми. По этому поводу R. Friedman и J. W. James проводят остроумную аналогию, говоря как бы устами родителей: «„Милый, мне грустно говорить тебе об этом, но твой отец умер прошлой ночью. Я не хочу, чтобы ты чувствовал себя плохо. В этот уик-энд мы достанем тебе нового папу“. Абсурд. Однако как часто после того, как любимое животное умирает, любящие близкие из лучших побуждений произносят подобные „слова утешения“ и направляются в магазин домашних животных?» [55]. По мнению указанных авторов, взаимоотношения с любимым питомцем так же особенны и неповторимы, как и взаимоотношения со значимыми людьми. Соответственно, и в том и в другом случае реакция на потерю будет зависеть от особенностей взаимоотношений с умершим близким человеком или животным. Если же ребенок в случае смерти животного слышит те самые «слова утешения», то это закладывает неудачную основу для будущих встреч с утратами и приводит его к убеждению, что замещение утраты — это хорошая идея. Данную идею ребенок может еще неоднократно услышать от родителей, например, когда заканчивается подростковый роман, — его призывают не чувствовать то, что он чувствует, а пойти и найти нового друга или подругу. R. Friedman и J. W. James показывают, как от замещения потери мы приходим к замещению чувств: «Когда ваша мама или ваш папа умирает, вы получаете первую половину сообщения: „Не чувствуй себя плохо“, к которому обычно добавляют: „Он/она в лучшем месте“. Вместо замещения утраты нам предлагают идею, что мы не должны чувствовать себя плохо, потому что с нашим любимым человеком все в порядке и он находится в лучшем месте. Таким образом мы просто замещаем одно чувство другим» (там же). Отсюда следует вывод, что неправильные идеи о переживании утраты (в том числе животного), воспринятые в детстве, вырастают в провальные установки по отношению к потерям, действующие на протяжении всей жизни. И напротив, смерть животного способна стать тем событием, которое поможет ребенку научиться правильно переживать утрату.
Если взрослые тем или иным способом не закрывают выход для естественных реакций детей на смерть близкого, то в большинстве случаев они имеют место быть. Впрочем, даже если старшие и препятствуют спонтанным проявлениям ребенка в ситуации семейного траура, его переживания и побуждения, как правило, все равно находят внешнее выражение, только в видоизмененной форме. Среди возможных детских реакций на утрату отметим такие:
• Вопросы, интерес: бывает, что ребенок увлекается похоронной суетой, для него это что-то новое, непонятное. Взрослым предстоит отнестись лояльно к возможной «нетактичности» ребенка, понимая, что она не означает равнодушия к умершему. На вопросы следует отвечать честно и доступно, причем нужно быть готовым к повторяющимся вопросам об одном и том же, терпеливо объясняя все заново.
• Изменения в поведении: непослушание, агрессия, рассеянность, нарушение работоспособности — здесь требуется понимание и терпимость; неадекватность, странности в поступках и высказываниях (например, постоянные поиски пропавшей игрушки или выражаемое вслух желание перестать расти) — все это нужно замечать и стараться понять смысл.
• Невротические и психосоматические симптомы: повышенная возбудимость или физическое переутомление, нарушения сна и/или питания, энурез, головные и другие боли — в этих случаях бывает особенно необходима психологическая и психотерапевтическая помощь.
• Тревога, страх: в результате столкновения со смертью у ребенка нередко появляется боязнь умереть самому или потерять оставшегося родителя. Могут возникать и другие, на первый взгляд, «посторонние» страхи или неопределенное беспокойство. Взрослый должен быть готов встретиться с подобными переживаниями ребенка, помочь ему рассказать о своих страхах; может потребоваться и визит к психологу.
• Печаль, слезы: детское внешне выражаемое горе обычно довольно интенсивно, но непродолжительно. В такой момент особенно важно окружить ребенка душевным теплом, обнять, погладить по голове, дать почувствовать, что он не одинок, его любят и что плакать не стыдно.
• Чувство вины: оно достаточно распространено среди горюющих детей, так как может проистекать из разных источников. Мы уже говорили, что смерть близкого иногда интерпретируется (особенно часто именно детьми) как результат собственного желания, что создает почву для самообвинения. Отметим в дополнение к этому несколько других источников чувства вины:
• Как отмечает J. W. Worden, дети могут воспринимать смерть близкого как наказание: «Мама умерла и покинула меня, потому что я был плохим». Помочь ребенку справиться с такой виной можно путем объяснения обстоятельств смерти близкого и подтверждения, что он всегда был и остается любимым [76].
• D. Myers указывает на еще один возможный источник чувства вины: оно может возникать у детей из-за того, что они ничего не чувствуют или не знают, что они чувствуют, в то время как все вокруг них печальны и расстроены. Детям нужно сказать, что это вполне нормально. Важно также продолжать спрашивать их о том, как они себя чувствуют, уже после похорон и в последующие дни, так как чувства могут прийти месяцами позже [65].
• В подростковом возрасте возможно возникновение чувства вины на специфической для этого возраста почве. Об этом пишет A. D. Wolfelt: «Если родитель умирает в то время, когда подросток эмоционально и физически отталкивает его от себя, тогда часто возникают чувство вины и „незавершенные дела“. Несмотря на то что создание дистанции является нормальным, мы можем легко видеть, как это осложняет переживание скорби» [74].
Многие болезненные переживания ребенка и нежелательные перемены в его поведении — вполне нормальная реакция на утрату, однако иногда детское горе принимает чрезмерные или деструктивные формы, что можно отнести к разряду патологии. Взрослых должны настораживать длительное неуправляемое поведение, полное отсутствие эмоций, слишком долгое или необычное горевание ребенка. Конечно, далеко не всегда удается провести четкую грань между нормальным и дисфункциональным горем. Чаще всего дело касается не столько качественных, сколько количественных различий: степени выраженности «симптомов» и продолжительности их существования. Зарубежные авторы перечисляют «сигналы опасности», то есть те особенности детского горя, которые должны непременно обращать на себя внимание взрослых [41, 65, 76]:
