Андрей Курпатов - Методология мышления. Черновик
Долгое время мы занимались всесторонней специализацией наших знаний: научный мир проходил фазу накопления знаний, формировались («обнаруживал») новые и новые отличия. В этом, безусловно, был свой смысл, но сейчас мы можем пройти и обратным путем – увидеть единство «обнаруженных» нами закономерностей в разных областях знания. Для рационального мышления это кажется совершеннейшим абсурдом, но необходимо учитывать тот факт, что все наши знания о фактической реальности созданы одной и той же интеллектуальной функцией.
По ту и по другую сторону наших отношений с фактической реальностью находится, если так можно выразиться, и фактическая реальность, и наша интеллектуальная функция. Всякая фактическая реальность дана нам интеллектуальными объектами, которые, в свою очередь, сами являются объектами фактической реаль ности. А вводимые нами различения необходимы лишь для конструирования, условно говоря, блочной вселенной нашего интеллектуального пространства – мы не можем сразу думать разными содержаниями, поэтому мы должны подумать об одном содержании (например, физических процессах) так, а потом так же, но, поскольку уже в рамках другого содержания (например, психологии коммуникации), иначе.
Каждая из отдельных подглавок этого текста воспринимается мною одновременно и как отдельная мысль, отдельный смысловой блок, самостоятельный, по существу, интеллектуальный объект (который я разъясняю так), но это не отдельные книги – с разным авторским языком, разными задачами, написанные в разном умонастроении, это цельное сообщение. Так и фактическая реальность может быть разложена нами на блоки, в которых протекает, условно говоря, своя собственная жизнь, но все они существуют вместе, взаимной целостностью.
Взять и отдельно рассматривать одну из подглав этой книги можно, и мы даже составим об этой под-главке некое представление, но, если мы хотим понять реальность текста как такового, которая, конечно, в нем, в некотором смысле, есть, его нужно брать целиком, и не только целиком его самого, но и в более общем контексте, в котором он был создан. Этот «более общий» контекст – всегда есть, и нужно всегда видеть всякий объект в нем, а не сам по себе. Фон на картине Караваджо кажется лишенным всякого значения, но если поменять его на картину звездного неба, то это будет уже совершенно другая картина.
Отношение – базовая вещь, но она дана нам всегда как результат – фактический интеллектуальный объект, в котором это отношение реализуется.
Часть шестая:
Реконструкция
Теперь вернемся собственно к мышлению и продумаем еще раз работу интеллектуальной функции. По существу, нам надлежит реконструировать само свое мышление, что, само по себе, является задачей не из легких, потому что мы и есть само это мышление. С учетом же всех «проблем мышления» – так она и вовсе кажется почти нереализуемой.
С другой стороны, мы не зря продумывали тот факт, что в нашей психике нет каких-то особых, отдельных механизмов, отвечающих за производство интеллектуальных объектов – на всех уровнях, на которых происходит их производство, оно происходит одинаково. Поэтому, если мы знаем, как, например, формируется объект в процессе его перцептивного восприятия, а мы, благодаря нейрофизиологии, знаем это неплохо, то нам не должно составить особого труда понять, каким образом формируются и те интеллектуальные объекты, которые мы привыкли относить к собственно «мышлению» («сознательному думанию»).
Иными словами, мы попробуем взглянуть на создание интеллектуальных объектов, приводящих нас к пониманию тех или иных феноменов, анализируя то, как мозг создает объекты в рамках «восприятия».
Универсальность реконструкции
Нейрофизиология накопила большой опыт исследования процессов восприятия – точнее говоря, тех эффектов, которые возникают в психике, когда она пытается сконструировать интеллектуальный объект, исходя из различных вводных, доступных ей через рецепторный аппарат, а также из уже существующих знаний (долговременной памяти).
В сущности, эти процессы конструкции интеллектуальных объектов вполне универсальны хотя бы потому, что никаких специфических мозгов для других, «более высоких уровней психики», которые условно выделяются «общей психологией», не существует. Наша интеллектуальная функция всегда производит интеллектуальные объекты – и неважно, образ ли это хищника, скрывающегося в зарослях (рис. 18), или представление об альфа-излучении, созданное в нашей голове по материалам соответствующих физических экспериментов (рис. 19).
Рис. 18
Лев, проглядывающий через листву
Рис. 19
Проникающая способность излучения
И в том и в другом случае интеллектуальная функция не имеет в себе соответствующего интеллектуального объекта, она должна его реконструировать согласно некой формуле. То есть и в том и в другом случае наша интеллектуальная функция должна уже иметь в себе некоторые знания – этой самой «формулы».
В случае хищника эти знания, впрочем, могут быть уже «предустановлены» в нас, например, инстинктом самосохранения, а в случае альфа-излучения они только формируются в нас в процессе обучения («модель атома по Резерфорду», «модель атома по Бору», «современная модель атома»). Кроме того, мы что-то знаем об угрозах, которые связаны с хищником, и что-то знаем о том, к чему приводит радиационное поражение – хищник может напасть на нас и растерзать, а излучение – проникнуть в наше тело и воздействовать на его клетки. Так что и в случае хищника, и в случае альфа-излучения мы озаботимся их размерами, сделав, видимо, на какой-то фазе своих размышлений вывод, что размеры хищника нас не устраивают, а от альфа-излучения нас спасет и бумага.
То есть мы в обоих этих ситуациях будем мыслить «объемами», «силами», «скоростями», «сопротивлением», «пространственными отношениями» и т. д. И именно созданная так, таким образом – с помощью этих универсалий – реконструкция определит логику наших действий – убегать, прятаться, использовать средства защиты и т. д. Иными словами, хоть наша интеллектуальная функция и решала, казалось бы, разные задачи, оперировала разными интеллектуальными объектами, сам способ решения задачи предполагал использование неких, соотнесенных с нами («нами» – как каким-то интеллектуальным объектом) универсалий и был в этом смысле универсальным.
Теперь, когда нам понятно, что, когда мы пытаемся понять работу интеллектуальной функции, никакой принципиальной разницы между «восприятием» и «мышлением» нет, посмотрим на механизмы «восприятия» чуть более внимательно и сделаем в связи с этим некие проекции на понимание нами (реконструкцию) процессов «мышления».
Неспецифическая интенция
Понятно, прежде всего, что работа интеллектуальной функции лишена всякого смысла, если в нас нет некой озадачивающей озабоченности, определенной настроенности на какой-то результат, если, условно говоря, перед ней не поставлена какая-то фактическая задача. Разумеется, это утверждение не следует понимать слишком буквально. Речь, скорее, идет о некой настроенности на получение (реконструкцию) некого интеллектуального объекта, причем на тот интеллектуальный объект, который наша интеллектуальная функция только должна в результате своей работы произвести (реконструировать).
Если я покажу вам такую картинку (рис. 20), и попрошу вас сказать, что вы на ней видите, вы, скорее всего, скажете мне, что видите сухую траву, камни, кусок белой стены, проволоку, дверь, какую-то растительность и т. д.
Рис. 20
Что вы видите на фотографии?
Однако, если я попрошу вас увидеть на рисунке собаку, у вас возникнет определенная настроенность. Вы удивитесь, что сразу ее не увидели, это, условно говоря, повысит в вас уровень стресса, настроенность на поиск усилится. Вы станете внимательно вглядываться в изображение, будете пытаться его приблизить, рассмотреть, занимаясь уже не просто разглядываем, а именно разыскиванием. И вполне возможно, что скоро увидите на этой фотографии кошку.
Я не сказал, что вы должны искать кошку, но определенная настроенность на некий объект, с ней схожий, позволила вам отыскать именно ее, хотя, поскольку я ввел вас в заблуждение, вы искали другое животное – собаку. То есть не так важно, что конкретно мы ожидаем найти, важно само наличие этого неспецифического ожидания (неспецифической интенции). И да, мы должны искать нечто, что примерно отвечает поставленной задаче, а реальность уже, так или иначе, даст нам о себе знать.
Точно так же и с интеллектуальными объектами, которые мы привыкли относить к области собственно «мышления»: при отсутствии неспецифической интенции – поисковой активности, озадаченности, озабоченности (уровень стресса), не имея в себе необходимого вопрошания, мы ничего не найдем. Интеллектуальная функция будет играть сама с собой, мы будем думать «о», а не «что-то», потому что думать «о» значительно проще, чем вглядываться в фактическую реальность.
