Дэрил Шарп - Психологические типы. Юнговская типологическая модель
Интроверт становится подвержен внезапным и опасным инфекциям. Чрезмерный аффект может нарушить у него обмен веществ настолько сильно, что могут возникнуть очень сложная клиническая ситуация и пагубные последствия. Опасность приходит изнутри: интроверту нужен доктор, так как его жизнь может оказаться в опасности.
Для экстраверта также существует смертельная опасность, если он будет пытаться управлять своей односторонней вышедшей из употребления первичной установкой. Его приспособление к внешней реальности более ненадежно. Теперь с ним может произойти несчастный случай, и ему потребуется хирург. Хирургическое вмешательство будет весьма сложным, так как сами по себе несчастные случаи, которые происходят с “декомпенсированными экстравертами”, обычно очень серьезные (автомобильная авария или несчастный случай в горах).
Однако, это не всегда хирург, кто приходит на помощь, так как сама проблема часто возникает в совершенно обычной социальной среде. Слепота к субъективной стороне и к черной тени часто ведет его к банкротству, мошенничеству и другим отклонениям. Таким образом, экстраверт может подвергнуть свою жизнь опасности или в несчастном случае или же глупым преступным поведением… чтобы разрушить жизнь вовсе не требуется смертного приговора: тюрьма или исправительная колония могут сделать это не менее успешно.
Данная стадия развития — критическая. Интроверт может избежать кризиса путем самоубийства. Это происходит под давлением внезапного аффекта, паники под воздействием ненавидимого аффекта, который разрушает его субъективные безмятежность и покой. Экстраверт также может ускользнуть от проблемы с помощью самоубийства. Он планирует свой суицид совместно со своей темной тенью, и может, таким образом, избежать необходимости иметь дело с утратой любимого объекта — безопасности.
В этом кризисе интроверт развивает все симптомы экстраверта, но в гораздо более угрожающей степени. Именно потому, что он не воспринимает свою экстравертную сторону, она проявляется в виде автоматизма, в архаической форме и с более трудными (в смысле лечения, исправления) проблемами. Однако, эти опасные расстройства сегодня излечиваются гораздо более успешно, чем двадцать лет назад. Опасные инфекции лечатся антибиотиками. Расстройства, ранее губительные для обмена веществ, уступают под воздействием лекарств типа Резерпина (Serpasil) и Ами-назина (Largactil).
Сохраняется, однако, опасность ментальной смерти, когда чрезвычайный аффект нарушает метаболизм до такой степени, что наступает психическое ухудшение, но есть также и опасность смерти физической, когда сама сила аффекта разрушает сопротивление к инфекции. Здесь в любом случае опасность приходит изнутри.
Экстраверт в своем кризисе развивает в преувеличенной форме симптомы интроверта, поскольку его нереализованная интроверсия преобразуется в опасно архаическую форму. Если экстраверт вступает в противоречие с миром через несчастный случай и оказывается сильно поврежденным, технические усовершенствования в современной хирургии, в особенности, высоко развитая техника анестезии, могут сослужить хорошую службу: реабилитация с помощью ортопедической хирургии восстановила активную жизнь многим людям, которые иначе остались бы навсегда покалеченными и нетрудоспособными.
В случае, если тень привела экстраверта к конфликту с миром с социально приемлемыми последствиями, следует иметь в виду, что смертный приговор, как мера наказания, все менее популярен в демократических обществах; более “обыденным” становится применять уголовное наказание в целях воспитания, а не кары. Тем не менее опасность для жизни все еще исходит — как от несчастного случая, так и от наказания — снаружи. Несчастный случай может убить, а социальный крах — разрушить духовную жизнь.
Есть также формальные проявления неполноценности экстраверсии интроверта, например, в восприятии. Он может догадываться, “интуитить”, плененный внешним миром, но сама интуиция оказывается “плохого качества”. Таким образом, он не постигает те возможности, которые даются дифференцированной интуиции, но ухватывает лишь “невозможные возможности”.
Отсюда до паранойи только один маленький шаг. Если восприятие происходит посредством ощущения, то внешний мир постигается и понимается не организованным путем, а беспорядочным способом. Здесь патологическими часто оказываются и сами обстоятельства.
Подчиненная интроверсия экстраверта проявляется в том, что, хотя он вынужден быть внимательным и сообразительным в отношении к субъекту, постоянно думать о нем, это часто оборачивается беспомощным состоянием беспокойства, по большей части обязанным недостатку различения и проницательности. В размышлении о самом себе экстраверт принимает часть за целое (pars pro toto), и за единственный недостаток отвергает себя полностью. Чувство вины и греха доходит буквально до мании. В дальнейшем, даже прекрасно осознавая автономность личностного развития, он смотрит на это как на катастрофу. Общая картина при этом — картина депрессии. Иногда зачарованность субъектом вновь открывает путь к первоначальной экстраверсии, которая теперь, однако, становится подчиненной и проявляется как мания.
Отсюда делается ясно, что подчиненная установка у интроверта ведет к развитию шизофренических состояний, в то время как у экстраверта она может вызывать состояния маниакально-депрессивные.
Если проявляются психотические симптомы, то констелляция подчиненной установки становится особенно впечатляющей. Необходимо только слушать, что они говорят. Когда интроверт направляет свое внимание вовне, он может демонстрировать параноидные реакции. Его нездоровая плененность объектом проявляется в размышлениях типа: “Он это сделал, он может, он не должен, он должен, он будет”. Этим путем неполноценность экстраверсии проектируется на объект: отсюда внешняя сторона оказывается плохой, глупой или презираемой. С другой стороны, если экстраверт, который следует в интроверсию, впадает в депрессию, то его мысли вечно вращаются вокруг субъекта. Он говорит: [Здесь это относится к тому, что Юнг называл негативной инфляцией, в которой человек отождествляет себя с наихудшей своей чертой личности. См. AION, CW 9ii, par. 114, и “The Psychology of the Child Archetype”, The Archetypes and the Collective Unconclcious, CW 9i, par. 304.]
“Я сделал это, я должен, я есть”. И неполноценность интроверсии набрасывается на субъекта. Депрессивный пациент считает себя виновным, потерявшим всякую цену, жалким и расстроенным.
Психиатрический опыт также проливает полезный свет на эти два типа. Хорошо известно, что в случаях шизофрении психиатр предписывает возможно наиболее раннюю выписку из клиники, так называемое “раннее освобождение”, в то время как в маниакально-депрессивных случаях показана задержка с выпиской. Связывая это с проблемой подчиненной установки, можно сказать: шизофреник, который является интровертированным изначально, и проявляет подчиненную экстраверсию в своей болезни, должен отправляться в мир к людям, чтобы испытать свою экстраверсию. Но маниакально-депрессивная экстравертная диспозиция должна достаточно долго оставаться в клинике, чтобы пациент имел возможность попрактиковаться в своей все еще неразвитой интроверсии.
Однако, очевидно, что и сам психопатологический случай может демонстрировать определенные проблемы, что само по себе иногда не совсем нормально. В нормальных случаях проблема подчиненной установки складывается во второй половине жизни. Но в патологических случаях она зачастую возникает гораздо раньше. Одна из причин этого может заключаться в том, что семья или окружающее влияние могут привести к раннему искажению первоначального характера.
Может быть так, что конституциональный экстраверт уже имеет интровертную установку, совершенно ему чуждую и давящую на него, и противоположная тенденция развития нацелена на восстановление изначальной установки как можно быстрее. Это расхождение между здоровой, но еще не развитой экстраверсией и искаженного исходно чуждого интровертного сознания может привести к очень сложному, даже патологическому состоянию. Интроверт может подвергнуться соответствующему искажению. Детали этой проблемы еще недостаточно изучены. Я полагаю, однако, что это искажение конституциональной установки факторами окружающей среды является одним из принципиальных источников психотических симптомов и так называемого психопатического паттерна.
Было бы, конечно, идеальным, если бы нормальное развитие противоположной тенденции совершалось без нарушений. Но в медицине и, особенно, в психологии такие случаи наблюдаются редко, поскольку вообще нормальное развитие оставляет мало чего для наблюдения. Там же, где имеют место расстройства и нарушения, естественно, наблюдаются и проявление любой детали, и динамика самых разнообразных нюансов симптоматической картины.
