Сергей Кондулуков - 90 тысяч лет до нашей эры
Теперь они не боялись зимних холодов. Огонь жизни вновь зажёгся в их груди.
Одетые в тёплые меховые накидки из шкур оленя и шкур мамонта, они лишь только смеялись над холодными белыми мухами. На ноги многие из них наматывали широкие полоски кожи мамонта, или кожи оленя.
Через несколько дней напряжённой работы каркас новой хижины был готов.
Его покрыли шкурами мамонта и шкурами оленя сшитыми между собой.
Острыми каменными свёрлами мужчины проделали в них небольшие отверстия и, продев в них прочные сухожилия и кишки оленя, крепко накрепко привязали крышу хижины к бивням мамонта.
В центре новой хижины накидали круг из небольших камней, для будущего очага, которые мужчины племени тщательно собирали по всей степи.
А перед входом в хижину, который прикрывали тяжёлые мамонтовые шкуры, поставили амулет племени.
Челюсть старого медведя, которую всё таки сберёг толстый Пру, несмотря на все испытания, выпавшие на его долю, с воткнутой в неё берцовой костью молодого медведя.
Новая хижина была готова. Она была настолько большой, что Нам-Ур обалдел от изумления.
Ийё Ийё только и повторял он и приседая от радости громко хлопал себя по ляжкам.
Но природа приготовила для племени ещё один сюрприз.
Губительный кислород воздуха не проник к мамонтам, затонувшим в болоте.
Их огромные туши под толстой грязно-зелёной коркой льда, обнаружил Блум, преследовавший большерогого оленя. Ийё удивленно воскликнул он и с этого момента мужчины племени, захватив большие каменные топоры отправлялись к болоту.
Крепок зимний лёд, переплетённый корнями растений, но камень крепче.
Со звоном вгрызается каменный топор в грязно-зелёную толщу льда.
Ух-Ух только и выдыхает из себя сильно и радостно Нам-Ур и отлетают после каждого удара каменного лезвия сверкающие на солнце осколки льда.
Вырубив из ледяной глыбы кусок мамонтовой туши, мужчины с весёлыми гортанными криками тащили их в новую хижину.
Студена зимняя ночь. Зло швыряется хлопьями снега - старуха вьюга. Но тепло людям в новой просторной хижине. Жарко горят мамонтовые кости и падают с лёгким шипением капли ароматного мамонтова жира прямо в горячий костер.
Нам-Ур сидел у ярко пылающего костра. Старый Бру, приложив оба указательных пальца к своей большой голове, очевидно изображая оленя что-то рассказывал.
Голодный тощий волк, блестя зелёными огоньками глаз, подбежал к хижине.
Но, громкий взрыв весёлого смеха, донесшийся оттуда, остановил его.
Смеялся старый Бру, растянув в улыбке свой большой лягушачий рот, улыбался Нам-Ур, смеялся Блум, звонко и весело смеялась Кло.
Тощий волк постоял ещё немного около хижины, посмотрел на неё своими умными глазами и побежал дальше в снежную темноту ночи.
Хорошо жило племя Нам-Ура в эту зиму.
И прошло лето, и настала осень.
Много оленей убило в это лето племя Нам-Ура, много больших мамонтов вновь нашли смерть в большом болоте.
Женщины племени заготовили впрок ягоды черники, брусники, ветки можжевельника.
Нам-Ур вышел из хижины.
Могучий Ву был высоко на небе. И его лучи, падая на Землю, дарили радость и свет всем на ней живущим.
Вдалеке показался одинокий мамонт.
-Блум! собирайся на охоту весело закричал Нам-Ур. Сейчас мы загоним глупую большую гору в болото и она отдаст нам свое сердце и печень.
-Зачем!? И Блум недоумённо пожал плечами. У племени много мяса. Пусть большая гора идёт дальше в степь.
-Блум испугался большой горы, словно маленький ребёнок. Удивленно произнёс Нам-Ур у Блума острое копьё и сильная рука.
Ничего не сказав Блум стал готовиться к охоте.
Вместе с Блумум и Нам-Уром в степь вышло ещё несколько охотников.
Но пламя, стелящееся по земле не испугало мамонта.
Расширенными от страха глазами Блум и Нам-Ур видели как мамонт, круто повернув, бежит обратно, бежит по горящей траве.
"Женщины, дети! Большая гора раздавит их", - молнией пронеслось в мозгу Нам-Ура и, напружинив ноги, сжав чуть ли не до боли в своих сильных руках копьё, Нам-Ур приготовился встретить разъярённого мамонта.
Приготовились вместе с ним и остальные охотники. А на помощь им с громкими криками бежали и остальные охотники.
Но даже их громкие крики не испугали мамонта.
Трубно ревя, он неотвратимой громадой нёсся прямо на них.
Молча стояли охотники, меряющие цепким взором расстояние между собой и мамонтом.
Первым метнул своё меткое копьё Блум. И ещё громче взревел мамонт от страшной боли.
С невероятной силой пущённое копьё пробило толстую шкуру мамонта и каменный наконечник копья разорвав его плоть остановилось почти у самого сердца мамонта.
Другое копьё, пущенное сыном старой Кхы, попало в глаз мамонту. И ослеплённый он закружился на одном месте. Третье копьё, пущенное уже совсем близко подбежавшим Нам-Уром, пробило нежную печень мамонта. И упал мамонт на землю. Но в последнем усилии своей жизни он, невероятно изогнув свою большую голову, всё-таки достал Нам-Ура своими большими кривыми бивнями.
И проткнул своими бивнями мамонт Нам-Ура
Затем его большая ушастая голова тяжело рухнула на землю.
С кривой, улыбкой на вдруг посеревшем лице стоял посреди степи Нам-Ур и тщетно старался запихать себе руками кишки медленно выползавшие из него.
А они большими красными змеями выползали и выползали.
Недоумевающе смотрел на них Нам-Ур, а затем страшная боль пронзила его, и он упал на землю.
Подбежавший Блум и несколько охотников бережно положили уже начинающее холодеть тело Нам-Ура на шкуру и понесли его к хижине.
Олле ждала их, тревожно всматриваясь туда, куда ушёл Нам-Ур вместе с остальными охотниками.
Наконец, они показались маленькими чёрными точками почти у самой линии горизонта.
Но Нам-Ура среди них не было.
От мрачного предчувствия у Олле подкосились ноги, и она безвольно опустилась на землю.
Ей стало плохо, и женщины племени внесли Олле в хижину.
Немного погодя на красной от крови шкуре в хижину внесли Нам-Ура.
Нам-Ур умирал, но ни одного даже самого слабого стона не услышал уже подрастающий Улле из сомкнутых губ своего отца.
Лицо его стало спокойным. Он слыбым движением руки отстранил руку Блума с ароматным оленьем бульоном в деревянной чаше. В последний раз взглянул Нам-Ур на могучегу Ву, дарующего жизнь и радость всему живому на Земле, на губах его появилась розовая пена. В его теле что-то забулькало. А затем его рука упала.
Огонь жизни покинул Нам-Ура навсегда.
И странное дело, морщины на всегда вечно угрюмом суровом лице Нам-Ура разгладились и его лицо озарилось в доброй спокойной улыбке.
Нам-Ур ушёл дорогой своих отцов сказал колдун и закрыл ему глаза.
Солёные слёзы застилали лицо Улле, но он, чтобы не показать их вышел из хижины, ведь он скоро станет мужчиной, скоро поведёт по тропе жизни своё племя.
Выйдя из хижины, он дал волю рыданиям, сотрясавшим пока его юные плечи.
Но надо жить и большая сильная ладонь Блума мягко легла на плечо Улле.
Пошёл первый снег. Мягкими белыми хлопьями ложился он на лицо и шею Улле.
Женщины племени затянули свою тоскливую протяжную песню, готовясь провожать дорогой отцов Нам-Ура. Громко стучал в свой большой барабан Пру.
Молча и ожесточенно долбили землю в хижине мужчины из племени Нам-Ура.
Но вот небольшая могила почти в самом центре хижины была готова. Бережно поднесли они к ней тело Нам-Ура. Олле лежала без памяти.
Плачущие женщины племени накидали в могилу ветки черники, прошлогодние ягоды клюквы.
Пру бережно положил в могилу кусок бивня. Из этого бивня, едва сдерживая слёзы, вдруг предательски заблестевшие у него на глазах - глухо проговорил он Нам-Ур сделает себе острый нож. Пусть в стране отцов, в которую Нам-Ур ушёл от племени навсегда у него будет острый надёжный нож.
Блум подошёл к могиле и словно ребёнка поднял вдруг полегчавшее тело Нам-Ура на руки.
Затем он положил его в могилу.
К синему прозрачному небу уходил белый густой дым
Снова глухо застучал барабан.
НО МАЛЕНЬКОЕ ПЛЕМЯ НЕАНДЕРТАЛЬЦЕВ ЖИЛО НЕ ЗРЯ, КАК НЕ ЗРЯ ЖИЛИ ТОГДА ДЕСЯТКИ ПЛЕМЁН, РАЗБРОСАННЫЕ КРОХОТНЫМИ ЧЕЛОВЕЧЕСКИМИ ОСТРОВКАМИ ПО НЕОБЪЯТНЫМ ПРОСТОРАМ ЗЕМЛИ.
В РЕЗУЛЬТАТЕ ВЕЧНОГО КРУГОВРОЩЕНИЯ ПРИРОДЫ НА ЗЕМЛЕ ЧЕРЕЗ 50 000 ЛЕТ ВОЗНИКНЕТ ЕЩЁ ОДИН ВИД ЧЕЛОВЕКА - ЧЕЛОВЕК РАЗУМНЫЙ, КОТОРЫЙ И ПОНЕСЁТ ФАКЕЛ РАЗУМА ДАЛЬШЕ, СКВОЗЬ ГЛУБИНУ ВЕКОВ.
С. Язев-Кондулуков.
