Андрей Максимов - Не молчи, или Книга для тех, кто хочет получать ответы
Что-то в этом все-таки есть циничное?
Не нахожу. В обыденной жизни любой из нас играет. Любой. Поэтому лучше это делать осознанно – понимая как и для чего.
А что делать, если контакта не получилось?
Такое, увы, бывает.
А как варить суп, если нет картошки? Как писать книжку, если нет вдохновения? Как расставаться с человеком, если желания нет, но обстоятельства вынуждают? Как ехать на машине по непролазной грязи?
Вот ровно так и говорить с человеком, если нет контакта.
Если можно не говорить, – лучше не говорить. И суп лучше без картошки не варить; и книжку без вдохновения не сочинять; и с человеком не расставаться; и машину повернуть назад.
А если невозможно?
Тогда вытягивать максимум из создавшейся ситуации. Пусть суп будет не очень вкусным, книжка не очень интересной, отношения с человеком не очень хорошие, а машину, может, вообще придется вытаскивать трактором... Но когда выхода нет, выход остается один – работать. Если вы не нашли с человеком контакта, то всю информацию, которая вам нужна, вы из него не вытянете.
Мы сказали в начале этой главы: нет контакта – нет интервью.
То есть, контакт в интервью – главное.
Да. Но не единственное главное. Есть еще одно.
Я знаю! Это умение вопросы задавать.
Ответ неверный.
Как это неверный? Кто хорошо вопросы задает, тот хорошо и интервью берет. Пословица, ха-ха. И к журналистскому интервью отношение имеет, и просто к беседе. Разве нет?
Нет. Кто умеет слушать – тот умеет брать интервью. Не в рифму. И не пословица. Зато правда. Или, как говорил один из героев моего любимого Григория Горина: это не правда, это хуже, чем правда: так оно и есть на самом деле.
Вот про умение слушать и про то, как трудно его обрести, дальше и поговорим.
Сначала про то, что услышать другого и понять – не просто трудно, а вроде бы, и вовсе невозможно.
Как так?
А вот так...
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ,
в которой
автор утверждает, что в мире царит такой семантический шум, что договориться просто невозможно, а потом объясняет, что сделать это очень легко
Не помню уж, кто именно, но кто-то явно умный – и остроумный – заметил, что человеку даны два уха и один рот, и использовать их надо именно в такой пропорции. Как говорится: два к одному. То есть слушать в два раза больше, нежели говорить.
Вы удивитесь, но социологи подтверждают, что мы именно так и поступаем: примерно 50% своего времени слушаем и где-то около 25% – говорим.
А я вот... Мне кажется... В смысле поговорить...
Понимаю. Эти цифры говорят о среднестатистическом человеке. Если лично у вас эти цифры не совпадают, значит, вы – либо болтун (а то и болтушка), либо молчун (или молчунья, что реже).
В интервью умение слышать – самое главное.
Это вы так считаете?
Не только. Так же, например, считает Ларри Кинг:
«Выработанное мною главное правило ведения разговора таково: я ничего не узнаю, когда говорю сам... Чтобы быть хорошим собеседником, необходимо быть хорошим слушателем».[6]
Понятно. И чего, вы с Ларри Кингом считаете, что слышать – это очень трудное дело? Не вижу особых проблем.
А мы с Кингом видим.
И в чем проблема?
Что думает об этом великий Ларри Кинг можно узнать, прочитав его книгу с зовущим названием «Как разговаривать с кем угодно, когда угодно и где угодно».
А что думаю об этом я, попробую объяснить дальше, то есть ниже.
Начну я с довольно серьезного, едва ли не сенсационного заявления: теоретически люди не должны друг с другом договариваться и друг друга понимать.
Что ж это такое, а? Страшная картина получается!
Я, автор, призываю не паниковать, а лучше ответить на два простых вопроса: чем человек слышит? чем человек видит?
Слышит ушами. Видит глазами.
Да? А почему тогда, когда мы произносим слово «мясо», вегетарианец и охотник слышат разное: разные у них в голове ассоциации возникают и разный смысл.
Если вы произнесете слово «экзамен» перед студентом и его папой, вы убедитесь, что у них возникнут разные ассоциации, – они слышат по-разному.
А «любовь»? Представляете, сколько оттенков смысла в этом слове?!
Не так давно у меня вышла книга «Многослов», в которой я пытаюсь размышлять над смыслом всем известных слов, составляющих суть человеческой жизни: «любовь», «смерть», «счастье», «терпение», «долг» и так далее. И вот я встречаюсь с читателями книги и говорю: мне кажется, любовь – это то-то и то-то; а счастье – это то-то и то-то. Скажем, я объясняю: человек вспоминает о долге, когда нет любви. Где есть любовь – там о долге не думают, просто любят, да и все. И тут же находится масса людей, согласных со мной. И множество тех, кто готов меня едва ли не растерзать за подобное понимание этого слова! И так каждый раз!
После таких встреч я не перестаю удивляться: а как мы вообще договариваемся друг с другом? Как нам удается найти общий язык?
Вы не отыщете ни одного слова, в которое бы все люди вкладывали один и тот же смысл.
Юноша говорит девушке:
– Я тебя люблю!
Девушка радуется. Проходит год: скандал, она кричит:
– Ты же говорил, что меня любишь, а сам все время на работе пропадаешь!
А он-то думал, что любить – это много работать, зарабатывать для любимой миллионы... Не договорились. Никто никому не врал, просто не договорились.
Вы подходите к продавцу и спрашиваете:
– Сметана свежая?
А он отвечает:
– Из Подмосковья.
Он не уходит от ответа, просто только что он доказывал другим покупателям, что подмосковная сметана – самая свежая, а тут вы подошли...
Человек всегда слышит не ваши слова, а собственную интерпретацию ваших слов.
А тут еще Ницше – философ как-никак! – сказал некстати: «Нет никаких фактов, а есть лишь интерпретация».
В общем, так получается, к сожалению, что человек видит не глазами, а системой «глаза – мозг», слышит не ушами, а системой «уши – мозг».
Булат Окуджава писал об этом: «Каждый слышит, как он дышит». И каждый говорит, как он дышит; и видит, как он дышит; и вообще все делает, как он дышит. Если иметь в виду, конечно, что дышит он так, как живет.
Сколько голов – столько миров!
И значит, слушающий человек – это человек, познающий другой мир.
Очень часто собеседник не отвечает на ваш вопрос не потому что не хочет, а потому что понимает вопрос иначе, чем вы. Он дышит по-другому. Не лучше, чем вы, и не хуже – просто иначе.
Это, с одной стороны.
А есть еще другая?
Есть. Причем еще более печальная.
Тютчев (был такой замечательный поэт) чего сказал? Сказал слова знаменитые, хрестоматийные, великие, но по сути ужасные: «Мысль изреченная есть ложь».
Представляете, какой ужас! Психологи по этому поводу еще больший кошмар констатируют: человек как он есть и человек, выражающий себя через свою речь – это два разных существа.
Другими словами, во фразе: я думаю одно, имею в виду другое, а говорю совершенно, понимаешь, третье – есть только доля юмора. На самом деле в ней – немало правды.
Люди, они ведь думают не про то, что вам надо, а про то, что хотят. А потом результаты этих своих размышлений выплескивает на вас в виде слов, которые не всегда соответствуют этим размышлениям. Вот такой вот ужас получается вместо общения!
Да и вы сами часто слышите не то, что вам говорят, а то, что вы хотите услышать.
Я так не поступаю никогда!
Каждый человек так поступает: любой из нас, задавая вопрос, чаще всего предполагает ответ. Ужас состоит в том, что он это делает нечаянно, подсознательно, по привычке. Но ведь делает же!
В результате всех этих ужасных ужасов и кошмарных кошмаров возникает то, что психологи называют «семантический шум».
Чего-чего опять?
Семантический шум. Объясняю.
Семантический шум – это неправильно понятые, с кажущимся, эфемерным смыслом, смыслом-фантомом высказывания вашего собеседника.
Понятно?
Не понятно.
А должно быть понятно. В этой главе я описываю то, как мы слышим и как говорим. Вот все то, что возникает в результате этого, и называется «семантический шум».
Теперь – понятно. Но по-прежнему неясно, как со всем этим бороться.
Вот.
Мы пришли к тому, с чего начали. Потому что бороться с семантическим шумом можно только благодаря умению слушать.
Итак, человек слышит то, чего хочет. Вот буквально: чего хочет – то слышит. А чего не хочет – не слышит, хоть убей.
Один раз в жизни я писал пьесу в соавторстве. Соавтором была знаменитая балерина Илзе Лиепа. Вместе мы написали пьесу «Солнцестояние», которая была опубликована в двух моих авторских сборниках. Так вот. Мы писали действительно вместе, то есть сидя за компьютером плечом к плечу.
И вот однажды пишем мы, типа творим, а на улице некстати стал колотить отбойный молоток. Звук представляете?
