Aндрей Курпатов - Дневник «Канатного плясуна»
Не нужен эгоисту посох, но нужен ему лишь путь! Нельзя сильным быть в одиночку, это должны вы знать, но не для того, чтобы ждать силы Другого, но для того, чтобы сильным быть для силы Его. Не посох, но путь ваш укрепляет силу вашу, эгоисты!
Умейте молчать, но не угадывать должны вы в молчании вашем, а ощущать!
Не сострадания ищут друг в друге друзья, но обретают силу свою, соединяясь!
Не прошлым живут друзья, но друг другом — настоящим для будущего живут они!
Вскиньте же гривы свои витые, гордые скакуны, почувствуйте силу в сбитых телах ваших и пускайтесь вскачь! Дружбе надлежит осилить страдание, ибо в ней радость!
Если же печалится друг твой, то вынь очи свои из глазниц своих и подай ему! Не потакай самовлюбленной жалости его к самому себе, а будь ему другом!
Если не терпите вы слабости и болезни, так начните ж с самих себя! Ибо нет болезни больше, чем болезнь к самовлюбленной тоске!
Не лекарем должен быть ты для друга своего, не лекарством и не рецептом, но будоражащей жизнью! Пусть знает он одиночество, когда нет тебя, и пусть знает он счастье, когда есть ты, а ты есть, и ты должен 6ытъ
Закуси же рабство свое, усталый! Презри жажду свою, ненасытный! И будешь ты другом, если ты есть-, и будут друзья твои рядом, когда сможешь ты быть!
И помни, что женщина может только быть, и мало этого для дружбы.
Не жди от женщины дружбы, она не бывает одна, ибо в ней Мир, но не твой, а сына твоего. Или хочешь ты сыном быть чужой матери? Так чего ждешь ты от женщины?
Женщина — сама жизнь, ибо жизнь порождает! Не жди от женщины дружбы, ибо она жизнь, заключенная в себе самой. Женщина — сама жизнь, слишком много этого для дружбы!
Не слепа женщина, как думаешь ты, просто не виден тебе Мир ее и плода ее, ибо Мир создан для Двух. Женщина — Мир Двух, заключенный в Себе.
Не жди от женщины Мира, ибо Он в ней и не для тебя, если ты не сын ей. Женщина не путь, но то, что порождает пути. Две шкуры с одной овцы — слишком много для эгоиста!
Не знает существо женщины границы, граница в ней — это мужчина. Не потакай же мужчине в женщине, если хочешь любви ее. Не разрушай Мира ее и плода ее ложным своим состраданием! Не жди от женщины мужской любви, ибо не виноград приносит яблоня, но яблоки.
Слепа любовь женщины, ибо не знает женщина границы. Плод срывает она быстрее, чем созреть успеет зерно его, ибо не знает она, как можно созреть в себе Самом.
Женщина может лишь поглотить тебя, ибо не знает она границ, и потому не станет она дорогой тебе. Не жди, чтобы дом стал дорогой, иначе станешь ты неприкаянным. Две шкуры с одной овцы — слишком глупо для эгоиста!
Мальчик ищет в женщине мать, так пусть будет он поглощен женщиной! Нет у мальчика Мира и Другого не видит он, ибо есть у него женщина, которая и есть Мир.
Не может обладать мальчик и будет ревновать к сыну своему, как к брату. Мужчина не может ревновать женщину, мужчине незачем ревновать к женщине. И только мальчик делает глупости, ибо он не в Мире живет, но в женщине.
Эгоист — это тот, кто подлинно есть. Он тот, кто обладает, не стремящийся к обладанию. Ибо он мужчина, а не мальчик, играющий в игры!
Женщина может лишь быть., а потому не жди от нее, что будет она эгоистом. Не жди, ибо не будешь тогда ты тем, кто есть. Стать сначала тем, кто есть, и лишь затем быть- вот в чем секрет эгоиста!
Быть и есть заключены в эгоисте, потому готов он к дружбе, к Миру Двух, ибо он будет для того, кто есть, и есть для того, кто способен 6ытъ
Собой нарушает мужчина установленный порядок жизни, ибо зачинает он жизнь и сеет смерть. Но эгоист более, чем мужчина, ибо утверждает он жизнь большую, чем она может быть! Благодаря мужчине перестала жизнь только быть, но стала тем, что есть! Из констатации стала она утверждением!
Я не верю в одного мужчину — тоской и печалью будет он, но не утверждением эгоиста, самовлюбленным печальником будет он, но не эгоистом.
Быть и есть заключены в эгоисте — этим открывается он для Другого, Другой открывается ему этим, и тем самым Мир открывается через них. Из бытия Мир превращается в Жизнь утверждающую благодаря Двум!
Когда двумя становится одно — это только перерождение. И только лишь, когда Двое становятся Одним, мир выходит из себя самого и становится Миром. И если дорожите вы Миром подлинным, разве не дадите ему свежего воздуха дружбы вашей!
Способны ли вы к дружбе, созидающей Мир? Способна ли дружба ваша связать распадающееся? Не гибели должны вы бояться, но смерти, что возможна лишь в жизни вашей! Пустоты должны вы бояться, но не славы, друзья!»
Так говорил Заратустра.
Долго потом смотрел я на своих друзей. Их общение было упоительным, разговор время от времени прерывался заразительным смехом, они смеялись…
А я слушал музыку, я слушал голос, два голоса.
О тысяче и одной цели
Субботним днем справляли мы мой двадцать пятый по счету день рождения. Шумным кагалом собрались на даче мои друзья. Ели, пили, шутили, смеялись и вели задушевные разговоры, разбившись парами.
— Да, сообщество должно состоять или не больше, чем из двух, или более, чем из двадцати, тогда им легче разбиться по двое, — шепнул я Заратустре, глядя, как гости наши рассеялись парами: кто у костра, кто на уличных скамьях, кто в доме, кто на веранде.
— Знаешь ли ты, когда сущность совпадает со смыслом? — спросил меня Заратустра.
— Сущность со смыслом? — повторил я. И так говорил Заратустра:
«Много миров видел я, но нигде сущность не была смыслом, нигде смысл не был сущностью. Ибо не было в этих мирах человека.
Знал я мир, и ничего реального не было в мире том. Отблесками божественных игр были земля и небо в мире, где все было отблеском. Жил человек в королевстве отблесков этих и благодарил потусторонность за блага и напасти. Но кем был человек в этом мире?
Знал я мир, где не было ничего, кроме суеты. "Все иллюзорно, истинное скрыто от нас!" — так говорили люди о мире своем. Достичь небытия, выйти из пучины страданий мечтали люди мира этого. Но достигавшие быть людьми переставали совсем. Кем же был человек в этом мире?
Знал я мир, где великий закон властвовал над человеком, карая преступников и восхваляя послушных, свято блюдущих догму. Не собой быть, но блюсти закон — таким был удел человека в мире этом. И не было ничего в этом мире, кроме закона. Кем же был человек в этом мире?
Знал я мир, где закон заключался внутри человека. Смятение царило в этом мире: страдание именовалось и путем, и наказанием, и славой, и даром, и даже искуплением. Словно в черную дыру проваливался мир этот, сворачивался, сводился… Не жизнь, но смерть именовалась в мире этом моментом истины. Но кем же был человек в мире этом?
Последний мир, который известен мне, — самый странный из всех. Человек поставлен здесь во главу угла: свободный и бесстрашный, сильный и ответственный. Все было сделано в мире этом для человека такого, но не было таких людей в мире этом. Кем же был человек в этом мире?
Словно жабой грудной, пожираем человек своей целью. Все тысячи целей его — одна цель: уменьшить боль и увеличить этим свое мелкое удовольствие. Во множество благородных, во множество неприглядных одежд рядилась эта единственная цель человечества. Но как бы вы ни одевали ее, не скроете, что недовольны собой и миром своим недовольны вы! Это недовольство и есть то, что делает цель вашу! Что ж, упивайтесь целью своей, вы же так любите смерть!
Цель ваша — от боли избавиться, но движение ваше к цели только боль и приносит вам. Разве же ткут, расплетая? Что ж на самом деле вы делаете?
"Оценивать — значит создавать!" — говорите вы. "Оценка сама — драгоценность и сокровище среди всех оцененных вещей!" — не унимаетесь вы, безумные.
"Оценка кует недовольство ваше", — так скажу вам я, Заратустра! Но раз так сильно любите вы оценку, что ж пытаетесь вы уменьшить боль? По крайней мере, последовательным должен быть сумасшедший в своем безумии!
Видимо, любите вы боль вашу, потому-то и множите недовольство свое — вот в чем цель ваша! И нет в вас силы признать правду эту, идолопоклонники смерти!
Не жизнь, но смерть — божество ваше, что бы ни говорили вы! Себе вы солгали и самих Себя обманули. В глупости больше смысла, чем во всей жизни вашей, ибо мерой вещей вы полагаете смерть — то, что сущности не имеет!
И любовь ваша — лишь один из способов боль усилить, а не любовь. Мука — любовь ваша! Не мучьте же меня любовью вашей, неспособные быть эгоистами! Боль ваша навевает вам предчувствие смерти, а вы так любите смерть! Любовь ваша — напоминание о смерти!
