Валерий Лейбин - Словарь-справочник по психоанализу
Состояние апатии не сопровождается напряжением и раздражительностью человека, что может иметь место в состоянии отчаяния и скуки. Напротив, оно характеризуется таким восприятием окружающего мира, других людей и самого себя, при котором наблюдается всепоглощающее безразличие, сопровождающее не только утратой смысла какой-либо деятельности, но и отсутствием желания иметь какие-либо желания и тем более удовлетворять их. Удовольствие и неудовольствие никак не затрагивают апатичного человека, не вызывают у него ни положительных, ни отрицательных эмоций. При апатии происходит обесценивание всего и вся, что приводит к тому, что у человека атрофируются даже собственные эмоциональные переживания.
По мнению Г.С. Салливана (1892–1949), способность впадать в апатию может наблюдаться на ранних этапах жизни младенца, что связано с проявлением его адаптационной реакции на внутреннее напряжение. В состоянии апатии происходит существенное снижение напряжения, сопровождающего все виды потребностей. В этом смысле апатия является «защитным динамизмом, обусловленным наличием нереализованной потребности». В состоянии апатии нереализованная потребность не исчезает, а лишь значительно редуцируется, в результате чего напряжение хотя и снижается, но остается на уровне, достаточном для поддержания жизнедеятельности организма. Вместе с тем, пребывая в состоянии апатии, младенец лишен возможности адекватно реагировать на возникновение экстремальной опасности. В конечном счете, как полагал Г.С. Салливан, «апатия, будучи способом избежать стремительно растущего напряжения, кульминационной точкой которого является ужас – исключительно энергозатратное состояние, далеко не столь исключительно эффективный и безопасный механизм, как защитный аппарат, позволяющий избежать сбоев в работе сердца».
По убеждению Р. Мэя (р. 1909) апатия, сопровождающаяся отсутствием чувств, эмоций, страстей и проявлением безразличия к окружающему миру, другим людям и самому себе, становится характерной чертой современного человека. Противоположностью любви оказывается не столько ненависть, сколько апатия. Противоположностью воли является не нерешительность, а отстраненность и безучастность. Апатия ведет к устранению любви и воли, она провоцирует насилие. Именно апатия становится одним из проявлений психических заболеваний. «Апатия и шизоидный мир идут рука об руку как причина и следствие друг друга».
С позиций психоанализа апатия представляет собой результат работы защитных механизмов Я, способствующих нейтрализации мучительных переживаний и рассасыванию внутрипсихических конфликтов путем такого изменения жизненных установок, при котором желания и потребности человека утрачивают для него какую-либо значимость. Она может быть своеобразной формой защиты, позволяющей избегать разрушающих психику переживаний, связанных с чувствами безнадежного отчаяния.
АРХАИЧЕСКОЕ НАСЛЕДИЕ – усвоенные при рождении человека содержания, имеющие не индивидуально-личностную, а филогенетическую природу.
Термин «архаическое наследие» был использован З. Фрейдом для характеристики наклонности человека следовать определенным направлениям развития и его способности особенным образом реагировать на присущие ему возбуждения, впечатления и раздражения. Первоначально содержательные импликации этого наследия описывались им в иных терминах и только в работах более позднего периода стало фигурировать понятие «архаическое наследие».
Так, в работе «Тотем и табу» (1913) З. Фрейд сослался на швейцарского психотерапевта К.Г. Юнга (1875–1961), обнаружившего, что фантазии некоторых душевнобольных совпадают с мифологическими космогониями древних народов. При этом он подчеркнул, что тем самым выявляется значение параллелизма онтогенетического и филогенетического развития в душевной жизни человека и что невротик сближается, таким образом, с первобытным человеком, с человеком отдаленного доисторического времени. Более того, по его мнению, мы знаем о доисторическом человеке не только по дошедшим до нас мифам и преданиям, археологическим находкам предметов и утвари, но и по «сохранившимся остаткам образа его мыслей в наших собственных обычаях и нравах».
В «Лекциях по введению в психоанализ» (1916/17) З. Фрейд обратился к прафантазиям, являющимся своеобразным «филогенетическим достоянием». Специфика этих прафантазий состоит, по его мнению, в том, что человек выходит в них за пределы собственного переживания в переживание доисторического времени. Психология неврозов дает обширный материал, свидетельствующий об остаточной памяти, связанной с древним периодом человеческого развития, и способности человека к фантазированию, нередко воспроизводящему исторические события прошлого.
Термин «архаическое наследие» встречается в таких работах З. Фрейда, как «Ребенка бьют»: к вопросу о происхождении сексуальных извращений» (1919) и «Массовая психология и анализ человевеского Я» (1921) В первой работе он критически отнесся к концепции «мужского протеста» А. Адлера (1870–1937) и подчеркнул, что мотивы вытеснения не могут сексуализироваться, а «ядро душевного бессознательного образует архаическое наследие человека». Во второй – в контексте обсуждения проблемы гипноза он отметил, что гипнотизер «будит у субъекта часть его архаического наследия, которое проявлялось и по отношению к родителям». Позднее, в своей «Автобиографии» (1924) основатель психоанализа подчеркнул, что для объяснения подверженности гипнозу он как раз и использовал «архаическое наследие времен первобытного существования человеческой орды».
В работе «Человек Моисей и монотеистическая религия» (1938) З. Фрейд не только использовал понятие «архаическое наследие», но и предпринял попытку ответить на такие вопросы, как: что представляет собой это наследие, что в нем содержится и что свидетельствует о его существовании. Отвечая на эти вопросы, он высказал предположения, в соответствии с которыми: архаическое наследие заключается в неких «предрасположениях, как они свойственны всем живым существам»; оно включает в себя то, что является конституционным моментом внутри индивида; архаическое наследие свидетельствует о каком-то изначальном знании, которое является привычным для детей, но забывается взрослым; это знание относится к всеобщности языковой символики, пронизывающей различные языки; в архаическом наследии сохраняются сформировавшиеся в ходе исторического развития языка мысленные отношения между представлениями, находящими отражение в унаследовании определенной умственной предрасположенности и предрасположенности влечений; архаическое наследие человека охватывает не только предрасположенности, но и «содержания, следы памяти о переживаниях прошлых поколений»; это наследие не пассивно, оно может оказаться столь действенным в душевной жизни индивида, что его собственные переживания способны соотноситься не с реальными происшествиями, а с прообразами неких филогенетических событий.
Исходя из предположений, связанных с архаическим наследием, З. Фрейд пришел к следующим выводам. Во-первых, с признанием архаического наследия уменьшается пропасть между человеком и животным, поскольку и тот и другой сохраняют в себе память о пережитом их прародителей. Во-вторых, отношение невротического ребенка к своим родителям при комплексе Эдипа и кастрационном комплексе изобилует реакциями, которые «кажутся неоправданными индивидуально и становятся понятными лишь филогенетически, через связь с переживаниями прошлых поколений». В-третьих, допущение остаточной памяти в архаическом наследии позволяет перекинуть мостик между индивидуальной и массовой психологией, в результате чего появляется возможность «рассматривать народы как отдельных невротиков».
Если в «Толковании сновидений» (1900) и других ранних исследованиях З. Фрейд писал о присущей сновидениям символике, то в посмертно опубликованной работе «Очерк психоанализа» (1940) он подчеркивал, что сновидения представляют нам богатый источник человеческой предыстории. Они выявляют такой материал, который не относится ни к взрослой жизни спящего, ни к его забытому детству.
Этот материал следует рассматривать «как часть архаического наследства, которое ребенок приносит с собой в мир и которое предшествует любому его личному опыту и является отпечатком опыта его предков». Фрейдовское понимание архаического наследия в определенной степени перекликается с общим представлением К.Г. Юнга об архетипах. Оно находит свое частичное отражение в размышлениях современных психоаналитиков об архаическом состоянии Я, обнаруживающих у взрослых пациентов такие чувства и переживания, которые свойственны для инфантильных стадий развития человека и ранних этапов развития человечества.
