Нарциссическая семья: диагностика и лечение - Дональдсон-Прессман Стефани
Многие книжные магазины теперь предлагают больше книг самоусовершенствования для переживших злоупотребления, чем пособий по диетическому питанию, которые раньше составляли львиную долю книг, выпускаемых в мягкой обложке.
Общие связи
Работая в Психологическом Центре Род-Айленда и успешно применяя модель «взрослых детей алкоголиков» и модели жестокого обращения, мы все же столкнулись с загадкой: а как быть с людьми, которые имели черты ВДА, но чьи родители не пили, не насиловали и не били их? Да, в их семьях имелась дисфункция, но общая нить ускользала от нас.
Среди детей, выросших в дисфункциональных семьях (но где отсутствовал алкоголизм и жестокое обращение), мы нашли комплекс личностных черт, ранее ассоциируемых с моделью ВДА. Они включали хронические депрессии, нерешительность и нехватку уверенности в себе.
Для этого контингента также характерны следующие поведенческие черты: хроническая потребность угождать; неспособность определить чувства, желания и потребности; потребность в постоянном обосновании чего-то для себя. Эта группа пациентов чувствовала, что плохие вещи, которые случились с ними, были вполне заслужены, в то время как хорошие события, вероятно, были ошибкой или случайностью. Им было трудно настоять на своем, поскольку внутри они ощущали разливающуюся ярость, но вместе с тем боялись, что она прорвется наружу. Они чувствовали себя как картонные тигры: часто очень гневными, но которых легко поколотить и сбить с них спесь. Их межличностные отношения отличались недоверием и подозрительностью (граничащими с паранойей), перемежающимися с эпизодами полного и неразумного доверия и самораскрытия, часто с катастрофическими последствиями. Они были хронически неудовлетворенными, но боялись быть воспринятыми как нытики или жалобщики, если они выразят свои истинные чувства. Многие могли сдерживать свой гнев в течение очень долгого времени, а затем взорваться по довольно пустяковому поводу. Их преследовало ощущение пустоты и неудовлетворенности своими достижениями; это было отмечено даже у людей, которые внешне могли бы принадлежать к категории добившихся немалых успехов. В этот список входили также и профессионалы, одержимо увлеченные своими предприятиями, но неспособные достигнуть уровня, который бы их удовлетворил. В личностных отношениях, эти люди часто оказывались в повторяющихся тупиковых ситуациях.
Поскольку эти признаки были так хорошо описаны в популярной литературе о взрослых детях алкоголиков, мы советовали некоторым людям из неалкогольных дисфункциональных семей прочесть такие книги, как «Взрослые дети алкоголиков» Джанет Уоититз и «Перерасти боль» Элианы Джил.
Прочтя книги, клиенты сообщали о том, что нашли некоторое сходство с собственным синдромом, но примеры пьяных или жестоких родителей совершенно не соответствовали их личной действительности. Некоторые вещи были описаны верно: отрицание чувств, ощущение пустоты, повторяющиеся неэффективные образцы личного взаимодействия — но этого было недостаточно, чтобы принести заметную пользу.
Работа по старой системе
Мы сделали две вещи, чтобы уладить несоответствие между примерами "причин" личностных черт ВДА и фактическим опытом наших клиентов. Во-первых, давая читать клиентам книги по самоусовершенствованию, мы просили клиентов из семей, не имевших проблем алкоголизма и жестокого обращения, подставлять слово «дисфункциональный» вместо слов «алкоголический» или «жестокий». Во вторых, мы уверили тех клиентов, воспоминания детства которых были все еще неопределенны, что книги, которые мы рекомендовали, будут полезны, даже если события их жизни не полностью соответствуют данным описаниям.
Замена слов и уверения дали результат. Тем временем, возможно признав тот факт, что термины вроде «взрослые дети алкоголиков» (или «жертвы жестокого обращения/полового принуждения») оказались слишком узкими, литература начала изменяться. Начали появляться термины, не связывающие себя называнием той или иной дисфункции (например, взрослые дети). Тот же самый вопрос, однако, продолжал возникать вновь и вновь: что же в действительности происходит в этих семьях, что вызывает те узнаваемые психологические проблемы, которые мы имели обыкновение маркировать как черты ВДА? Принципиальный ключ был в том, что если злоупотребление алкоголем не имело места, то другие формы дисфункционального воспитания (такие как инцест, физическая жестокость, эмоциональное пренебрежене и физическое отсутствие), казалось, производили те же самые симптомы.
Появляющаяся точка зрения
После того как мы начали отслеживать общие черты, характерные для родительских систем переживших злоупотребления, мы обнаружили образец взаимодействия, который мы обозначили как Нарциссическая семья. Независимо от присутствия или отсутствия опознаваемого злоупотребления, мы нашли одну распространенную черту, присутствующую во всех этих семьях: потребности родительской системы имели приоритет над потребностями детей.
Мы обнаружили, что в нарциссической семье, потребности детей не только вторичны по отношению к таковым родителя (ей), но и часто серьезно проблематичны для последнего. Если вы проследите нарциссическую семью по любой из известных шкал, связанных с развитием (типа шкалы Маслоу или Эриксона), то вы увидите, что самые фундаментальные потребности ребенка, а именно потребность в доверии и безопасности, не удовлетворены. Кроме того, ответственность за удовлетворение потребностей сдвигается от родителя к ребенку.
В такой семейной ситуации, ребенок должен реагировать на потребности родителя, а не наоборот. Фактически, нарциссическая семья полностью поглощена эмоциональными потребностями родительской системы.
В нарциссической семье, на детей возлагается бремя удовлетворения потребностей родителей. Там, где отец — кокаино-зависимый, и супруга, и дети будут плясать вокруг отца, угождать, чтобы не вызывать конфликт. Там, где мать находится в пограничном состоянии, подобного же рода танец исполняют супруг и дети. В инцестной семье дети не защищенны от насильника, поскольку супруг(а) не противостоит происходящему. Супруг(а) проблемного родителя вкладывает энергию в поддержание сложившегося положения и успокоения его или её партнера, в ущерб детям.
В нарциссической семье поведение ребенка оценивается не по тому, как оно может характеризовать его чувства или переживания, но лишь в с той точки зрения, как оно воздействует на родительскую систему. Например, в здоровой семье, если ребенок принес в дневнике низкую оценку, то родители воспринимают это как сигнал о возникшей проблеме. Ситуацию разбирают и пытаются понять, каковы потребности ребенка, с какими трудностями развития он столкнулся: то ли задание слишком трудное, или ребенок испытывает напряжение, может быть, он нуждается в помощи, услугах репетитора, поддержке, или в чем-то еще? Напротив, в нарциссической семье та же самая проблема исследуется с точки зрения трудностей для родителя: может быть ребенок непослушен, или ленив, стеснителен, или пытается привлечь к себе побольше внимания.
В этом примере, здоровая семья реагировала бы выражением беспокойства относительно чувств ребенка и интерпретируя его низкую оценку не как личную неудачу, но как проблему, которую необходимо решать. В нарциссической семье, однако, реакции родителя (ей) указывают ребенку, что его чувства имеют лишь небольшую важность или вообще ничего не значат. Не у ребенка проблема, а он сам проблема. Пройдя на один шаг далее, мы увидим такую картину: в такой семье не признают наличие у ребенка необходимости (лечения задержки речи, беспокойства, задержки психического развития, депрессии, и т.д), а вешают на него ярлык (ты ленивый, глупый, клоун в классе, неумеха, и далее в таком роде). Первостепенное значение не действия ребенка, а их последствия для родителя(ей).
С течением времени у этих детей формируется вывод, что их чувства имеют небольшое значение или даже являются вредными. Они начинают отделяться от чувств, терять контакт с ними. Часто такое отрицание чувств более удобно для ребенка, поскольку их выражение только подливает масла в огонь. Вместо понимания, признания, и утверждения своих собственных потребностей, у этих детей развивается преувеличенное ощущение значимости своего влияния на потребности их родителя (ей). И в самом деле, они становятся отражением эмоциональных потребностей их родителей. Потребности родителя становятся бегущей мишенью, на которой они изо всех сил пытаются сосредоточиться. Поскольку они чувствуют себя ответственными за исправление ситуации, не имея при этом необходимой власти и контроля, чтобы осуществить это, у детей развивается ощущение неудачи. Более того, они не могут научиться утверждать свои собственные чувства и удовлетворять свои собственные потребности. Через какое-то время у детей возникает состояние постоянного полуоцепенения чувств. Став взрослыми, эти люди могут быть не в силах определить, что они чувствуют, за исключением различных степеней отчаяния, расстройства и неудовлетворенности.
