Джералд Блюм - Психоаналитические теории личности
В шестидесятые годы обозначились два относительно различных по степени категоричности отношения к психоанализу. Один подход декларировался московскими психолога-ми, объединившимися вокруг А.Н.Леонтьева, другой подход имел место в среде ленинградских психологов и психоневрологов, учеников Б.Г.Ананьева и В.Н.Мясищева.
Московская школа постоянно тяготела к поиску нового пути в психологии, радикальному переустройству всей мировой психологической науки и построению всеобъемлющей теории. Предметом экспериментальных исследований московских психологов в тот период в основном являлись познавательные процессы. Созданная А.Н.Леонтьевым теория деятельности как нельзя лучше отвечала чаяниям построения тотальной психологической концепции. За монографию «Проблемы развития психики» (1959) он был удостоен Ленинской премии. В своем труде Леонтьев со скрупулезностью ученого, глубоко знающего предмет, перевел ряд фундаментальных понятий марксистско-ленинской философии в плоскость психологической науки, развил ленинскую теорию отражения, творчески использовал достижения отечественной и зарубежной психофизиологии и психолингвистики. Его система действительно получилась целостной, внутренне непротиворечивой, впечатляла монументальностью. Она была сродни строениям архитектуры 50-х годов, когда не слишком сложные архитектурные идеи обретали грандиозное, неподвижное, сотворенное на века воплощение. Отныне предоставлялась неограниченная возможность произвольной трактовки широкого круга психических явлений и иных теорий, начиная от перетолковывания открытий Ж.Пиаже и кончая интерпретацией пристрастия к алкоголю. Появился прекрасный инструмент для обоснования результатов почти любого эксперимента, конечно — постфактум. Взгляды Леонтьева далеко не случайно получили полное одобрение официальной идеологии. Семантическая близость терминов «тоталитарный» и «тотальный» глубоко обусловлена и показательна. Чем большей тоталитарностью характеризуется устройство общества, тем большую роль в нем играют концепции тотального толка. Поскольку построения такого рода в силу их сугубо метафизической природы невозможно ни подтвердить, ни опровергнуть, они неизбежно обретают статус вероучения.
Когда «всеобъясняющие» идеи полностью овладевают умами своих приверженцев, отношение к представителям других взглядов развертывается по всем законам авторитаризма. «Иноверцы» просто игнорируются, не замечаются даже всемирно признанные первооткрыватели, либо их воззрения заведомо искажаются с последующей безоглядной критикой и приписыванием плохо осознаваемых погрешностей собственной тотальной системы, которая, наоборот, тщательно оберегается. Между соратниками отношения строятся, как правило, согласно неписаному кодексу членов клуба «Взаимного восхищения». Основатель теории-«вероучения» становится объектом поклонения, тотемом, огромную роль при этом играют клановые интересы, узы ученичества. Отступничество учеников расценивается как предательство, любая критика считается кощунством.
Перечень претензий к фрейдовскому учению примечателен по своему содержанию, обвинения нередко перекрывают друг друга. В первую очередь выдвигались тезисы о полной методологической несостоятельности Фрейда, ошибочности исходных предпосылок психоанализа, невозможности независимой экспериментальной проверки его постулатов. По мнению критиков, Фрейд занимался оторванным от жизненных реалий мифотворчеством, произвольно толковал результаты своих наблюдений, процедуру психотерапевтической работы окружал неоправданным ореолом многозначительности и таинственности, полученным данным давал заумную интерпретацию. Подчеркивались нетерпимость Фрейда к возражениям, сектантская атмосфера в среде его учеников, келейность в обсуждении научных проблем. Особое раздражение вызывали претензии Фрейда на объяснение явлений культуры, творчества, так называемый «пансексуализм». Последняя реакция вполне понятна, ведь метафизическая часть фрейдизма тоже несет явный отпечаток тотальности.
Что касается А.Н.Леонтьева, то он предпочитает не удостаивать вниманием представителей психоанализа. На сегодняшний день трудно представить, что в монографии, посвященной проблеме развития сознания и мотивационной сферы, не рассматриваются учения Фрейда, Юнга, Адлера, Фромма («Проблемы развития психики»; 1972). Книга «Деятельность, сознание, личность» (1975) пестрит ссылками на К.Маркса, Ф.Энгельса, В.Ленина, упоминаются Л.Фейербах, Г.Лейбниц и даже театральный режиссер К.Станиславс-кий, политический деятель М.Калинин, но едва ли вы найдете имена всемирно признанных ученых-психоаналитиков, не жалует Леонтьев вниманием и представителей экзистенциальной психологии.
Одним из самых суровых и сведущих критиков психоанализа считался в свое время Ф.В.Бассин («Проблема «бессознательного». О неосознаваемых формах высшей нервной деятельности»; 1968). После традиционных упреков в противоречии психоанализа учению диалектического материализма и обвинений в реакционности, способствующей «укреплению аморальных догм» и «отвлекающей от реального лечения», Бассин переходит к более конкретным замечаниям. По его мнению, для адекватного истолкования фактов Фрейду необходимо было «углубиться в вопросы общей (выделено мной. — А.Х.) теории бессознательного, чего он всегда избегал». Грубейшей ошибкой Фрейда, указывает Бассин, было «упрощение» (выделено Бассиным) связи между сознанием и бессознательным, непонимание, что они находятся не только в антагонистических, но и в синергических отношениях, что между осознанием и отсутствием осознания существует огромный диапазон переходных состояний в степени осознания. Фрейдисты всего этого якобы не понимали и в результате «упустили из виду всю клиническую картину процессов осознания...». Вместо фрейдовского понятия «вытеснение» Бассин вводит понятие «отщепление». С его точки зрения, в грубых случаях «отщепления» сложные формы приспособления обеспечивает высшая нервная деятельность, «переживание» процессов функционирования которой может вообще отсутствовать. Таким образом, наряду с бессознательными психическими процессами Бассин выделяет неосознаваемые проявления высшей нервной деятельности. Он придает этому утверждению большое значение и выносит его в заглавие монографии. Правда, имеет место примечание, что рассуждения о специфике неосознаваемых форм высшей нервной деятельности основаны на логической экстраполяции (с. 162). Мысль о непонимании Фрейдом сложности взаимоотношения сознательных и бессознательных процессов многократно повторяется на протяжении всей монографии. По мнению Бассина, дела Фрейда могли бы поправиться, если бы он использовал объективные методы исследования и уже существовала бы теория функциональной структуры произвольного действия (с. 382).
Нам представляется, что психоаналитики не считали необходимым постоянно декларировать многообразие форм осознания, так как для них это положение является общим местом. Следуя логике рассуждений о неосознаваемых формах высшей нервной деятельности (будто нервная деятельность может осознаваться), с не меньшим основанием можно говорить о неосознаваемых формах гормональной регуляции поведения и т.п. Едва ли, однако, подобные «экстраполяции» конструктивны в продвижении научного знания и уж во всяком случае не свидетельствуют об углублении в психофизическую проблему.
Начав свою критику с упреков в упрощенчестве, Бассин постепенно увлекается и в завершении монографии пишет: «Учение Фрейда не является научной теорией, и поэтому отношение к нему не может быть таким, каким бывает отношение к научной теории, хотя бы и неточной... Была создана целая страна причудливых мифов о мозге» (с. 384). Но заслуживает ли ненаучная теория столь усердного «научного» рассмотрения?! И где, кстати, критик вычитал «мифы о мозге», ведь на предшествующих страницах он неоднократно справедливо указывает на отсутствие обращенности психоанализа к мозговым процессам.
В истории психоаналитической школы Бассин, в конечном счете, видит «одну из удивительно ярких иллюстраций того, как мало могут влиять на развитие наших знаний даже очень значительные и скрупулезно точно описанные факты, если на них не падает свет большой (выделено мной. — А.Х.) теории, способной адекватно раскрыть их подлинный смысл». Приведенные строки представляют, конечно, образец предвзятости.
На основании своей «большой» теории Бассин определяет бессознательное следующим образом: «...бессознательное — это всего лишь обобщение (выделено мной. — А.Х.), к которому мы прибегаем, чтобы отразить способность к регулированию поведения и его вегетативных коррелятов, происходящих без участия сознания». Об оригинальности данного определения предоставим поразмыслить читателю. Ясно одно, что критика Бассиным фрейдовского психоанализа отличается крайней некомпетентностью.
