Валерий Лейбин - Психоанализ: учебное пособие
Основной функцией искусства Фрейд считал компенсацию неудовлетворенности художника реальным положением вещей. Причем не только художника, но и воспринимающих искусство людей. Ведь в процессе приобщения к красоте художественных произведений и эстетических ценностей культуры зрители оказываются вовлеченными в иллюзорное удовлетворение своих бессознательных влечений и желаний, в силу нравственного воспитания скрываемых не только от других людей, но и от самих себя. Недовольство реальным положением вещей открывает путь в мир фантазий. Этот мир представляет собой, по выражению Фрейда, «щадящую зону», возникающую при болезненном переходе от принципа удовольствия к принципу реальности.
Сталкиваясь с неблагоприятной действительностью, художник уходит в фантастический мир и в этом отношении напоминает собой невротика, который спасается от непереносимого им реального мира бегством в болезнь. Однако, в отличие от невротика, застревающего в созданном им фантастическом мире, художник способен найти обратную дорогу, чтобы вновь обрести в существующей действительности точку опоры для своей жизнедеятельности. Художественное творчество и произведения искусства оказываются фантастическим удовлетворением бессознательных желаний, в процессе которого избежание открытого конфликта с силами вытеснения достигается путем компромисса с реальностью и компенсации того, что не удается достигнуть в ней самой. Если невротик выражает свои фантазии симптомами болезни, то человек, обладающий загадочным для психоаналитика художественным дарованием, прибегает к созданию произведений искусства и, избегая невроза, таким обходным путем возвращается в реальность. В конечном итоге, как полагал Фрейд, внутренняя борьба, обусловленная столкновением между стремлением к удовлетворению бессознательных желаний человека и реальностью, может привести к неврозу или к компенсирующему высшему творчеству.
Такое видение природы и направленности искусства не было лишено смысла, так как искусство, несомненно, включает в себя функцию компенсации. И действительно, компенсирующая функция искусства в определенных условиях может выдвинуться на передний план. Это нередко случается в современной культуре, духовные продукты которой предназначены или для примирения человека с социальной действительностью, или, напротив, для эпатажа его, что достигается путем отвлечения его от повседневных забот, реальных проблем жизни.
И все же компенсация – не основная и тем более не единственная функция искусства. Компенсирующая функция искусства становится основной лишь тогда, когда художественное творчество превращается в ремесло по выполнению социального заказа, не отвечающего внутренним потребностям художника. Или в некое эпатирующее средство, с помощью которого художник стремится выйти за рамки установленных канонов не потому, что испытывает настоятельную необходимость в этом, а в силу того, что хочет выглядеть экстравагантным в глазах окружающих.
Правда, сам Фрейд не рассматривал компенсирующую функцию искусства под этим углом зрения. Задавшись целью выявить механизм образования компенсаций неудовлетворенного желания в процессе художественного творчества, он акцентировал внимание не столько на этой функции, сколько на психологических аспектах художественного творчества и восприятия произведений искусства.
Компенсирующая функция искусства не рассматривалась основателем психоанализа в качестве единственной. Наряду с ней он выделял такие свойственные, на его взгляд, функции искусства, которые, помимо доставляемого человеку удовольствия от созерцания художественных произведений, способствуют сопереживанию людей, возникновению чувства идентификации и достижению нарциссического удовольствия. Именно об этом Фрейд писал в работе «Будущее одной иллюзии» (1927), где размышлял о возможностях получения человеком различного рода удовлетворения.
Рассматривая искусство как таковое, Фрейд выводил его из эдипова комплекса, в котором, по его мнению, исторически совпадало начало религии, нравственности, общественности и искусства. Подобная точка зрения была высказана им в работе «Тотем и табу» (1913), в которой выдвигалось, как он подчеркивал сам, смелое утверждение, согласно которому истерия может быть рассмотрена в качестве карикатуры на произведение искусства. В этой же работе основатель психоанализа решился на не менее смелую попытку провести параллель между ступенями развития человеческого миросозерцания и стадиями либидозного развития отдельного человека. Фрейд считал, что по мере перехода от анимистической фазы к религиозной и научной человек все в большей степени отказывается от непосредственной реализации принципа удовольствия. Таким образом, можно говорить лишь об одной сфере деятельности искусства – той, где находит свое отражение мифотворчество и фантазирование.
Для Фрейда искусство являлось такой областью человеческой деятельности, в которой сохранялись связи между современным и примитивным человеком. Точнее было бы сказать, что именно в искусстве он усматривал возможность обретения индивидом всемогущества, недоступного ему в реальной жизни. Отличавшийся сексуализацией мышления примитивный человек верил во всемогущество мысли. Благодаря вытеснению бессознательных влечений и бегству в болезнь у невротика вновь происходит сексуализация мыслительных процессов, и в этом отношении он становится похожим на примитивного человека. И в том и в другом случае имеет место, по мнению Фрейда, интеллектуальный нарциссизм, всемогущество мыслей.
В отличие от невротика, художник обладает повышенной способностью к сублимации своих бессознательных влечений. В результате чего сексуализация его мыслительных процессов превращается в художественное творчество и создание художественных произведений. Тем самым он находит особую сферу человеческой деятельности, где, не прибегая к неврозу, он может обрести всемогущество, столь характерное для веры в него со стороны примитивного человека, но со временем утраченное под воздействием культуры, ограничивающей возможность свободного, непосредственного удовлетворения желаний.
Обращаясь к проблематике искусства, основатель психоанализа стремился раскрыть сущность художественного и прежде всего поэтического творчества. Это нашло свое отражение в его работе «Художник и фантазирование» (1906), где он показал, что первые следы данного типа духовной деятельности человека следует искать уже у детей. Как поэт, так и ребенок могут создавать свой собственный фантастический мир, который совершенно не укладывается в рамки обыденных представлений человека, лишенного поэтического воображения. Играющий ребенок ведет себя подобно поэту, приводя предметы своего мира в новый, приемлемый для себя порядок. Ребенок в п-роцессе игры перестраивает существующий мир по собственному вкусу, соотносит воображаемые объекты с предметами реального мира, причем относится к плоду своей фантазии вполне серьезно. Точно так же и поэт благодаря способности творческого воображения создает в искусстве новый прекрасный мир, воспринимает его серьезно и в то же время отделяет его от действительности.
В понимании Фрейда, способность человека к фантазированию – источник художественного творчества. В этом плане он и рассматривал эволюцию превращения детской игры в фантазирование взрослых людей. Ребенок получает удовольствие от игры, прекращающий игры юноша не может отречься от ранее полученного удовольствия и начинает фантазировать. В отличие от ребенка, не скрывающего свои игры от других людей, взрослый человек стыдится своих фантазий, поскольку от него ждут реальных действий. Кроме того, его фантазии порождены подчас такими желаниями, которые он вынужден скрывать не только от других, но и от самого себя.
Фантазирование характеризуется некоторыми особенностями, среди которых Фрейд отмечает следующие. По его собственному выражению, никогда не фантазирует счастливый, а только неудовлетворенный. Неудовлетворенные желания являются основной движущей силой мечтаний, фантазирования человека, и их можно свести к двум группам, в которых представлены честолюбивые и эротические желания. Продукты фантазирующей деятельности, будь то воздушные замки, дневные грезы или отдельные фантазии, не являются неизменными. Они несут на себе следы своего происхождения от детских воспоминаний и инфантильных переживаний; они связаны с сиюминутными поводами и ориентированы на будущее. Фантазии как бы витают между тремя временами. Прошедшее, настоящее и будущее словно нанизаны на нить продвигающегося желания. Из мира фантазий разветвляются пути, ведущие как к проявлению художественного творчества, так и к погружению в невроз.
