Женская психология - Хорни Карен

Это параллельное событие можно наблюдать в явном виде у животных, и именно в этой связи гормон получил имя эстрогена. Мы согласны с такими хорошо известными исследователями, как, например, Хэвлок Эллис, который предполагает наличие того же самого параллельного психологического процесса повышения либидо и у человеческой особи женского пола. Таким образом, женщина неизбежно сталкивается с поставленной перед ней культурными запретами проблемой сдерживания нарастающего в ней напряжения либидо. В случаях, когда есть возможность для удовлетворения этой существеннейшей инстинктивной потребности, проблема разрешается легко. Если возможностей нет, по внутренним причинам или внешним обстоятельствам — вопрос осложняется. Эта взаимосвязь событий находит свое подтверждение и у здоровых женщин, то есть женщин, чье психосексуальное развитие протекало относительно спокойно. Их менструальные нарушения исчезали полностью в периоды полноценной любовной жизни и появлялись снова в обстановке внешней фрустрации или негативного опыта.

Наблюдение над механизмом возникновения предменструального напряжения показывает, что оно появляется у женщин, которые по тем или иным причинам плохо переносят фрустрацию, реагируют на нее гневом 4, но не могут перенести свой гнев (или хотя бы часть его) вовне и, поэтому, обращают его против себя. Более серьезные симптомы и более сложные механизмы возникновения нарушений мы обнаруживаем у женщин, неудовлетворенных вследствие эмоциональных запретов. Создается впечатление, что когда либидо такой женщины нарастает, чаша весов переполняется и теряется хрупкое равновесие, которое было ранее достигнуто, хотя и за счет утраты части витальности. Следовательно, имеют место регрессивные явления, отличающиеся у разных женщин, но, как правило, выражающиеся в тех или иных инфантильных реакциях (в качестве общего симптома).

Эти рассуждения, подкрепленные клиническим опытом, трудно опровергнуть

Однако мы должны спросить себя: не существуют ли условия, ограничивающие такую причинную связь, потому что предменструальное напряжение, особенно в легкой форме, встречается часто, но все же не так часто, как можно было бы ожидать. Мы даже не всякий раз обнаруживаем его при неврозе. Чтобы ответить на этот вопрос, мы должны на материале множества неврозов связать характерную кумуляцию и превращение полового либидо с наличием или отсутствием пред-менструального напряжения. Это, возможно, сделает для нас более понятными некоторые аспекты индивидуальных условий возникновения рассматриваемых нарушений. Повторим наш вопрос: действительно ли возрастание либидо как таковое отвечает за напряжение этого периода? На самом деле, до сих пор мы рассматривали только эффект, связанный с одной стороной события (повышением либидо), и пренебрегали эффектом от другой, биологической, которая является ведущей. Поэтому уместно напомнить, что повышение либидо имеет своей биологической целью побуждение к зачатию, в то время как значительные органические изменения [в самих половых органах] предназначены для подготовки к беременности. Мы должны задаться вопросом: возможно ли, что женщина подсознательно знает об этом процессе? Не проявляется ли в таких психических эквивалентах физиологическая готовность к беременности? Обратимся к нашему психоаналитическому опыту.

Мои собственные наблюдения указывают на такую возможность. Пациентка Т. спонтанно рассказала, что сны, предшествующие месячным, у нее всегда были чувственными и в них преобладали красные тона, она ощущала себя как бы находящейся под грузом чего-то нечистого и грешного, а тело казалось ей как бы переполненным и тяжелым. С началом менструации она немедленно чувствовала облегчение. Она часто представляла при этом, что у нее появился ребенок. Некоторые детали из ее биографии: она была старшей из трех дочерей властной и сварливой матери. Отец пациентки относился к ней с оттенком рыцарской нежности. В совместных поездках отца и дочь часто принимали за мужа и жену. В восемнадцать лет она вышла замуж за мужчину на тридцать лет старше себя, походившего на ее отца по характеру и внешности. Несколько лет она жила счастливо, не имея с ним половых контактов. Все это время у нее была ярко выраженная нелюбовь к детям. Позднее, когда супружеская ситуация постепенно перестала ее удовлетворять, произошло изменение ее отношения к детям. Она решила пойти работать, некоторое время выбирая между карьерой воспитательницы в детском саду и акушерки. Много лет она проработала воспитательницей и всегда была любовно расположена к детям; затем профессия стала ее отталкивать.

Она стала чувствовать, что эти дети — не ее, а других людей. секс она полностью отвергала, кроме одного краткого периода времени, и в результате — вместо наступления желанной беременности у нее развился фиброматоз и она вынуждена была пойти на удаление матки. Как представляется, ее сексуальные желания заявили о себе только после того, как ее желание иметь ребенка стало невыполнимым. Я надеюсь, что этот краткий обзор все же достаточен, чтобы стало видно: в случае Т. наиболее глубоко вытесненным^[73] было желание иметь ребенка. В ее неврозе были сильно выражены проблемы материнства и инфантилизм, а структура заболевания в целом являлась лишь их отражением. Я не буду входить в обсуждение того, что именно в ее случае подкрепляло желание иметь ребенка и что привело к столь сильному его вытеснению. Есть указания на то, что в этом случае, как и во многих других подобных, желание иметь ребенка было вытеснено тревогой или застарелым чувством вины в связи с деструктивными импульсами^[74]. Такое сильное вытеснение в крайних случаях приводит к полному отвержению желания иметь собственного реального ребенка. Полностью независимо от прочих невротических проявлений, я обнаруживала предменструальное напряжение у пациенток во всех без исключения случаях, когда можно было с уверенностью предположить одновременное существование как особенно сильного желания иметь ребенка, так и настолько сильную защиту против этого желания, что для его реализации не оставалось даже отдаленной возможности.

Это должно заставить нас задуматься

Можно предположить, что в то время, когда организм готовится к зачатию, вытесненное желание иметь ребенка мобилизуется вместе со своим контр-катексисом^[75], приводя к нарушению психического равновесия. Сны, разоблачающие этот конфликт, с потрясающим постоянством повторяются в период, непосредственно предшествующий менструации. Требуется, конечно, более точная проверка временного совпадения снов, связанных с проблемами материнства. Например, у одной моей пациентки предменструальное напряжение возникало каждый раз. Она говорила, что очень хочет ребенка, но в то же время страшилась всех фаз реализации этого желания — от полового акта до ухода за ребенком.

Точно так же предменструальное напряжение бывало у женщины, горячо желавшей ребенка, но опасавшейся умереть от родов. Мне кажется, что состояние предменструального напряжения развивается реже в тех случаях, когда желание иметь ребенка, независимо от внутреннего конфликта, тем не менее реализуется, наступает беременность и родятся дети. Я имею в виду тех женщин, в жизни которых рождение ребенка имело решающее значение. Но и в этом случае связанный с ребенком подсознательный конфликт всегда так или иначе проявлялся: в виде тошноты, слабости родовой деятельности или последующей гиперопеки по отношению к детям.

У меня сложилось впечатление, что предменструальному напряжению особенно подвержены те женщины, у которых желание иметь ребенка по мере накопления жизненного опыта усиливается, но выполнение этого желания по каким-либо причинам становится невозможным. Тот факт, что одно только нарастание напряжения либидо не может отвечать за предменструальное напряжение, стал очевиден для меня при наблюдении за пациенткой, чье желание материнства было достаточно сильным и одновременно осложненным многочисленными конфликтами. Она постоянно страдала от предменструальных напряжений, несмотря на то, что ее сексуальные отношения с партнером были вполне удовлетворительны. В силу обстоятельств, однако, у нее не было никакой возможности завести ребенка, хотя она очень хотела этого. Перед началом менструации ее молочные железы сильно увеличивались. Одновременно в разговорах пациентки начинала преобладать тема деторождения, при этом, как правило, под предлогом обсуждения противозачаточных средств, их эффективности и приносимого ими вреда.