Мюррей Стайн - Трансформация. Проявление самости
Я напомню читателю, что трансформирующий образ – это образ, который направляет психическую энергию и волю в деятельность, установки и цели. Для того, чтобы сделать это, образ должен быть глубоко и основательно укоренен в целостной психике. Трансформирующий образ сна – это архетипический образ, который актуализирует элемент целостности в жизни индивида и придает ему определенную форму и направление.
Юнг сам видел много больших снов, которые в значительной степени служили ему руководством для внутреннего развития, но такие сны видел не только он. В анализе не является редкостью, когда люди, проявляющие внимание к своим снам на протяжении определенного периода – лет, десятков лет, – обнаруживают, что они видят «большие» сны. Например, когда я проходил обучение психоанализу, я видел сон, который никогда не забуду. С тех пор я много раз использовал его для медитаций. Во сне:
Я нахожусь в большом зале. Зал заполнен людьми, и аудитория ждет оратора, который должен появиться на сцене. В назначенное время человек, похожий на Кришнамурти в старости, подходит к трибуне. Он несет холст около шести футов в ширину и три в длину с простым рисунком на нем. На рисунке одной непрерывной линией изображены дом, гора и дерево. Выдающийся лектор спрашивает аудиторию, не хочет ли кто-нибудь проинтерпретировать картину. Несколько человек пытаются сделать это, но без особого успеха, поэтому лектор говорит сам: «Вы видите, что на картине изображено несколько объектов, но с помощью одной непрерывной линии. Это означает, что все вещи взаимосвязаны». Пауза. «А связывает все – любовь».
Этим уроком сон заканчивается. Выраженная идея не похожа на что-то оригинальное или поразительное, и если бы это произошло в реальной жизни, я, вероятно, достаточно быстро забыл бы об этом случае. Но поскольку я увидел это во сне – словно бы это был урок специально для меня одного – это произвело на меня неизгладимое впечатление.
Сон не требует особой психологической интерпретации. Он говорит сам за себя. Если постичь то послание, которое сон несет, то он может стать трансформирующим. Весь мир заключен в нем. Это образ, который выражает универсальные связи между многообразием внешних феноменальных проявлений. В божественном мире все связано любовью, даже если объекты или люди выглядят разделенными и отдельными. Истинными являются оба этих уровня. Дом – не дерево, не камень. Вы – не я, я – не мой брат, он – не его сосед… Это все так. Различия важны, существенны для сознания. Хороший забор – залог хорошего соседства. И все же этот урок дает нам понять, что на менее очевидном уровне мы все созданы по одному подобию – те же атомы, те же молекулы, те же энергетические системы – и все это удерживается вместе клеем, который во сне назывался «любовью». Очевидно, что здесь подразумевается не романтическая любовь, эротическая энергия или сексуальное либидо, хотя романтическая любовь и сексуальное либидо привлекают нас друг к другу и часто приводят к чувству единства и осознанию общности всех вещей. Тем не менее, сексуальное либидо – это только одна из форм любовной энергии. Общая энергия любви, само либидо, – это связь, склейка объектов во вселенной, одушевленных и неодушевленных. Сексуальная любовь – это одно из проявлений любви, другое проявление – товарищеское либидо, еще одно – agape[66]. Сон учит тому, что любовь – это не только личная эмоция, но и безличная связь, эмоциональная сила, которая существует в космосе, направляя к единению и связи.
Я рассказал этот сон в качестве примера потенциально трансформирующего образа. Он включает в себя видение жизни и имеет практическое применение.
В другом сне, который я увидел приблизительно в то же время, мне дали шанс стать свидетелем создания исходной материи. На дне глубокой ямы в земле два газообразных элемента были приведены во взаимодействие друг с другом, создавая то, что во сне называлось «исходной материей». Это был научный эксперимент. В образе этого сна вновь представлена идея единения. Я размышлял об этих снах несколько лет, вспоминая слова Гераклита о том, что война – мать всех вещей. Как согласовать конфликт с энергией объединения, ненависть – с любовью? Это древняя проблема. Некоторые философы, такие, как Эмпедокл, говорили, что оба элемента необходимы. Одна сила объединяет и притягивает элементы друг к другу, другая – разделяет и дифференцирует их. Мой вывод, следующий за предположениями Юнга и моими снами, состоит в том, что существует два уровня. На уровне сознания различия имеют решающее значение; но на более глубоком уровне психики, внутри самости, господствуют любовь и единство. На самом деле мы одновременно живем в двух мирах.
Сны предлагают потенциально трансформирующие образы, но конечный результат зависит от того, какую работу проделал с ними человек. Одна из причин, почему религиозные образы имеют такое существенное влияние на отдельных индивидуумов и на коллективы в целом, состоит в том, что они повторяются бесконечно (Фрейд несколько неверно интерпретировал цель религиозных ритуалов, называя их навязчивыми). Точное повторение Мессы, день за днем, воскресенье за воскресеньем, год за годом в точном виде создает паттерны сознательной и бессознательной психической энергетической системы, которые оставляют глубокий и неизгладимый след. По сравнению с этими организованными циклическими ритуалами единственное, уникальное переживание образа, появляющегося во сне, покажется весьма эфемерным. Но если образ из сна подхвачен сознанием, сохранен, обработан (не обязательно компульсивно, но методично) в течение некоторого периода времени, у него есть все шансы трансформировать сознание и в результате – поведение и мотивацию. Психика может саморегулироваться и способствовать собственному развитию. Вот в чем Юнг разошелся с Фрейдом.
На страницах этой книги я доказываю, что важной или даже самой существенной частью судьбы человека (которая задается его качествами, в конце концов глубоко врезающимися в характер, миссию и смысл жизни человека, в те черты, что создают уникальность конкретной человеческой жизни) оказывается ряд трансформирующих образов и переживаний. Потенциал человека и его целостность реализуются посредством таких трансформаций. Человек становится той уникальной личностью, которой он по сути и является, посредством образов, которые направляют психическую энергию по определенной конфигурации установок, поведения и мотивации.
Если эти интегрирующие трансформирующие образы по каким-либо причинам дезинтегрируются – вследствие разочарований, травм, опустошающих противоречий, любого рода нарушений – личность распадается на части. Тогда начинается процесс дезинтеграции, и в силу вступают различные составляющие личности и инстинкты. Они становятся подобны конфликтующим членами семьи в разделенном доме. Такова трагедия психологической дезинтеграции. Это может случиться в жизни рано или поздно. Излечиться от этого можно, только начав реконструировать все здание с фундамента, с основания личностной структуры, используя новые образы, которые могут содержать в себе некоторые части личности и продвигать их вперед. Современным примером тому на уровне больших коллективов может служить Германия после Второй мировой войны. Ее образ высококультурной цивилизованной нации, обладающей определенными моральными ценностями, был полностью уничтожен, а ее национальная и культурная целостность растворилась в увечьях нацистского зла и психопатического сумасшествия. Для того чтобы реконструировать себя в виде цивилизованного государства, стране необходимо было, прежде всего, признать свою вину, потом принять наказание вселенского осуждения и компенсировать, искупить прошлое. И только вернувшись к этой нулевой точке, страна могла надеяться на то, что начнется восстановление ее культурных основ. Немцы сегодня все еще находятся на ранней стадии этого процесса.
То, что случилось в Германии и Европе 1930-1940-х годов, имеет универсальные последствия для человечества. Когда будет написана духовная история наших времен, Холокост будет осознан как основное «религиозное событие» двадцатого века. На фоне всей западной истории в целом этот момент будет преподноситься как ключевой, столь же решающий, как распятие Христа – как историческое событие, которое стало символом трансформации. После Холокоста мы уже не можем думать о духовном состоянии Запада и, по сути дела, о человечестве в целом, не учитывая его внушающего ужас послания.
Это – событие, сама тьма которого освещает радикальную и зловещую односторонность сознательного развития людей на настоящий момент. Критическая масса безмерных страданий Холокоста накладывает на каждого из нас суровые обязательства глубоких изменений – трансформации сознания. Каждый человек должен пробудить в себе способность жертвовать своим Эго и национальным сознанием ради более широкого понимания человечества как единой семьи и экосистемы, в которой мы все должны жить вместе. Чтобы человеческие культуры могли трансформироваться, каждый человек должен преодолеть внутреннюю схватку между силами добра и зла и противостоять эгоцентрическому демону, определяется ли он его собственным физическим существованием или интересами родовой группы или нации. Холокост – это крик, призывающий нас на новую стадию глобального человеческого развития.
