Сборник статей - Цивилизация, притворяющаяся страной. Ведущие западные аналитики о России
Недавно руководство России заявило о своих планах реформирования вооруженных сил до 2020 года, в том числе модернизации 70 % вооружений и увеличения личного состава на полмиллиона человек. И несмотря на то, что эти задачи кажутся трудно реализуемыми, как считает автор, даже если они осуществятся частично, Россия станет серьезным вызовом для НАТО в Европе, особенно принимая во внимание тот факт, что большинство европейских членов Альянса не имеют планов по наращиванию своих расходов на оборону. Самое главное, по мнению Монагана, – понимать, что прогресс России в развитии своих военных способностей является серьезной и неоднозначной темой для анализа западными политиками и специалистами, в процессе которого отделаться использованием шаблонов не удастся.
Ловушка абстракции
Ключевой мыслью этой статьи является тот факт, что «история должна помочь нам понять Россию и ее отношения с Западом. Она дает нам инструменты для понимания нового контекста геополитической реальности». Монаган приводит мнение французского историка Марка Блока о том, что историю нужно рассматривать как науку о переменных, а уроки извлекать из нее исходя не из того, что прошлое будет повторяться вновь и вновь, а из необходимости глубокого понимания причин происходящего и отличий того, что произошло вчера, от того, что происходит сегодня. Склонность к абстракциям и неспособность понять, чем будущее отличается от прошлого, будут пагубно влиять на процесс принятия решений в условиях непредвиденности 40.
«Анализ должен выявить и проследить преемственность российской политики, происходящей из ее советского наследия. Он также должен включать подробное изучение произошедших на Западе и в России перемен и в отношениях между ними. Возможности западных государств значительно изменились в результате фрагментации исследований о России и сокращения ресурсов для реализации политики в ее отношении с момента окончания «холодной войны» – когда они были переориентированы на другие страны и регионы. Это уменьшило возможности Запада проанализировать и извлечь уроки из своей политики в ходе «холодной войны» (например, о том, какие подходы способствовали лучшему пониманию СССР, а какие – нет), или выявить, что стало известным об СССР и россиянах, о том, как развивалось российское видение в военной сфере и в области безопасности. Вместо этого смесь полемики, бездумных аналогий и чувство знакомого сформировали рамки дискуссии о новой «холодной войне», держащиеся на привлекательном, с первого взгляда, но упрощенном языке «сдерживания» и «устрашения». Дискуссии о новой «холодной войне» заводят мышление в ловушку абстрактного представления о России и ее роли в европейской безопасности».
Монаган настойчиво подчеркивает, что результатом злоупотребления абстракциями и клише может стать неверный анализ исторических фактов и событий, что ведет к риску принятия неинформированных решений. Зацикливание на разговорах о «новой холодной войне» при попытке проанализировать политику России только препятствуют ее пониманию, а соблазн прибегать к использованию ярких и зачастую упрощенных и неточных исторических аналогий при трактовке действий российского руководства лишь усугубляет существующую напряженность. По мнению автора, дискуссии о новой «холодной войне» не способствуют выработке стратегии решения сегодняшнего кризиса в отношениях между Россией и Западом, а лишь загоняет дискуссии в рамки условностей и стереотипов. Это не создает плодотворной почвы для формулирования реалистической политики и информированных решений ни в отношении войны на Украине, ни в отношении Москвы в целом.
Автор считает, что, поддаваясь соблазну упрощения исторических фактов и использования поверхностных аналогий, современное западное экспертное сообщество живет в плену мышления в понятиях XX века и загоняет в эти рамки современные реалии, препятствуя решению актуальных проблем. Монаган призывает избегать рассуждений в абстрактных категориях, которые лишь вводят в заблуждение и отдаляют от реальности.
«Холодная война» была важным историческим периодом, но обращение к ней в обсуждении текущего конфликта на Украине и геополитики России в целом – лишено смысла. Люди используют аналогии, либо чтобы избавить себя от необходимости тщательно изучить ситуацию, либо с целью намеренно избегать ясности ради политической пропаганды. Как писал Оруэлл, «так же, как мысль может искажать язык, так и язык может искажать мысль»41. Таким образом, метафора «новой «холодной войны»» препятствует нашему пониманию современной России. Поэтому пришло время от нее отделаться, так же как и от постоянных и неточных ссылок на заявление Путина десятилетней давности о том, что распад СССР был величайшей геополитической катастрофой XX века – и дать Черчиллю и Кеннану покоиться с миром. Весь мир, включая Россию, переживает период перемен и конкуренции, в которой западным правилам и нормам, как и архитектуре Евро-Атлантики в ее современном виде, будет брошен вызов. Настало время адаптироваться. А для этого необходимы новые концепции. Начинается период «столкновения Европ».
Впервые опубликовано на сайте «Чэтэм Хаус» 22 мая 2015 года. URL: http://www.chathamhouse.org/publication/new-cold-war-abusing-history-misunderstanding-russia.
Новый европейский беспорядок. Стратегия ЕС после Крыма
Иван Крастев, Марк Леонард
В марте 2014 года европейцы проснулись в мире Владимира Путина, где границы можно менять явочным путем, международные институты бессильны, а экономическая взаимозависимость становится источником опасности. Нынешний конфликт между Россией и ЕС призван разрешить вопрос о том, кто живет в мире реальном, а кто – в иллюзорном. Вторжение России на Украину заставило ЕС признать: вместо того чтобы медленно распространиться на весь континент, а в конечном итоге – на всю планету, его идея европейского порядка рухнула. Постмодернистский европейский порядок неожиданно оказался в загоне. Так же как распад Югославии положил конец европейскому порядку времен «холодной войны», кризис в Крыму ознаменовал окончание постбиполярного европейского порядка.
Европейская модель
Европейская модель международного поведения возникла в 1989–1991 годах. «В Европе (но, возможно, только в Европе) завершили свое существование политические системы трех столетий, базировавшиеся на балансе сил и имперских амбициях», – писал британский дипломат Роберт Купер.
Ключевыми элементами нового европейского порядка стала высокоразвитая система взаимного вмешательства во внутренние дела друг друга и безопасность, основанная на открытости и прозрачности. Новая постмодернистская система безопасности не опиралась на баланс сил, не подчеркивала суверенитет или разделение внутренней и внешней политики. Она отвергала применение силы как инструмент решения конфликтов.
Постмодернистский европейский порядок не предполагал изменения границ в Старом Свете или создания новых государств. Европа выступила с амбициозным планом – изменить саму природу границ, чтобы открыть их для капитала, людей, товаров и идей. Географические карты вышли из моды, их вытеснили экономические диаграммы, иллюстрирующие финансовую и коммерческую взаимозависимость Европы и благосостояние европейских граждан.
Пребывая в эйфории от собственных инноваций, Евросоюз потерял связь с другими державами – и видел только то, в чем они не соответствуют европейским стандартам, вместо того чтобы попытаться понять их разные системы представлений. Аннексия Крыма Россией заставила европейцев неожиданно осознать, что, хотя политическая модель Евросоюза достойна восхищения, она вряд ли станет универсальной или даже распространится на большинство ближайших соседей.
Крепость Россия
После 1989 года, укрывшись в своей постмодернистской экосистеме, Европа потеряла интерес к тому, как Россия видит мир, и к ее планам. Европе не удалось осознать накал морального негодования России по поводу возглавляемого Западом европейского порядка, ее лидеры предпочитали воспринимать отношения России и ЕС как победу обеих сторон. Они не могли взять в толк, что тот порядок, который они считали лучшим из возможных, многим россиянам казался лицемерным и нестабильным. Европейские политики убедили себя, что за закрытыми дверьми Россия на самом деле боится Китая и распространения радикального ислама, а ее бесконечные жалобы на расширение НАТО и размещение американской системы ПРО в Европе – элементарная форма пропагандистского отвлечения внимания домашней телевизионной аудитории. Аннексия Крыма показала, что Запад неправильно истолковывал поведение России.
